Мальчик нарасхват

Где-то с час я проторчал на улице. Солнце снова палило с невероятной силой. Дождей в ближайшее время не обещают, как и плохой погоды.

Опять подыхать от жары! Наверное, именно из-за нее я все же свернул домой. Было бы попрохладнее, остался бы куковать на улочке до ночи. Почему? Не хочу идти домой. На меня там либо кричат, либо избегают, либо просто выталкивают из всех укромных местечек, будь то ванная или спальня.

Достало! Хочу жить один! Пусть поиск носков и прочих вещей увеличивается на много времени, но зато над ухом никто не жужжит и можно делать то, что хочешь, а не «иди уже отсюда, а?».

Вздохнув, я все же вошел в подъезд, с наслаждением ощущая его прохладу. До четвертого этажа шел, останавливаясь на каждой ступеньке, чтобы подольше отдохнуть от жарищи. У двери своей квартиры я в последний раз оглянулся, почесал щеку и все же постучался. А подняв глаза, хмуро заметил, что какая-то скотина подожгла мне кнопку дверного звонка. Вот шпана, поймаю, руки поотрываю!

Дверь мне открыла Юлька. Когда разувался, среди множества пар обуви заметил еще одну пару ярко-красных туфель на немыслимом каблуке, которые я раньше никогда не видел. Повернулся к сестренке.

– У нас что, гости?

Девочка кивнула. Как зовут гостью, она не знала, но сказала, что это какая-то женщина. Ну понятно, что на таких каблучищах только женщины и способны ходить.

Заглянул на кухню. Света, прикрывая рот рукой, хихикала, а гостья что-то громко рассказывала, бурно жестикулируя руками. Заметив меня, обе женщины повернули головы. В гостье я признал знакомые черты. Кокетливо поправляя прическу, она поприветствовала меня:

– Здравствуй, Вадим!

– А, здравствуйте, - я кивнул.

Взял графин и отпил из горлышка. Света сердито, но с улыбкой прикрикнула на меня:

– Не пей из горла, кружку возьми! Помнишь Лену?

Я оторвался от питья и еще раз внимательно взглянул на гостью. Лена, хлопая своими ярко-накрашенными глазами, чуть ли не в умилении на меня уставилась. Я с сомнением покачал головой. Тогда Света укоризненно сказала:

– Ну, Вадик! Лена же тебе раньше часто всякие чупа-чупсы таскала, ну не помнишь, что ли?

Я едва не поперхнулся.

– Ч-чупа-чупсы?.. Конечно, я не помню!

– Склеротик, - фыркнула тетя и повернулась к своей подруге. – Не обижайся на него, у него всегда память плохая была.

– Ой, да нет, это и вправду довольно-таки давно было. Неудивительно, что он не помнит, - неловко улыбнулась гостья, а я, кинув быстрый взгляд на женщин, вышел из кухни и прикрыл за собой дверь.

Не ушел бы раньше, сам себе подписал бы смертный приговор. Меня обязательно втянули бы в какой-нибудь нудный разговор, в котором говорилось, что вот, как я вырос, каким стал. Ну их, лучше отсидеть где-нибудь в засаде, целее будешь.

Выйдя из кухни, я удивленно замер. А это еще что за чудо-юдо? Маленький мальчик на вид немного младше, чем Юлька, радостно скакал на диване за вопящей сестрой. Хмуро проследив за мальчуганом и подумав, что такими темпами я могу попрощаться с хорошей обивкой дивана, в замешательстве прошел в спальню.

И как я раньше не заметил ребенка, когда на кухню проходил? Странно.

В спальне меня ждал еще один сюрприз. Алина сидела рядом с пацаном, вернее, пацан сидел рядом с Алиной на опасно близком расстоянии. Да, сестра, как это ни странно, была дома. А все потому, что мы ее посадили на домашний арест на две недели.

Ну да, гулянка Алинке так просто с рук не сошла, Света решила ее наказать, а я только лишний раз поддержал тетю. И вот теперь, улыбаясь и тыча пальцем в экран компьютера, сестра проводила свое время с кем? Правильно, с этим малолетним гомиком.

Насупившись, я громко кашлянул. Подростки, заметив меня, улыбаться перестали, пацан даже отодвинул стул от Алины, всем своим видом показывая, что он ничего от нее не хотел. Смерив его подозрительным взглядом, я подошел к шкафу, на ходу холодно проговорив:

– Что, развлекаемся?

– Угу, - сестра печально вздохнула, корча страдальную рожу Артему.

Тот едва наморщился в ответ. Думают, я не заметил? Отлично, уже и здесь я лишний!

Подавив в себе желание взорваться к чертовой матери, выдохнул. Снял рубашку, хотел аккуратно ее сложить, но вот незадача - ткань затрещала. Смотря на дырищу, напряженно понял, что такое вряд ли можно зашить. Вместе с треском воцарилось молчание. Спиной почувствовал взгляды. Замерев на несколько секунд, невозмутимо сложил рваную рубашку и положил на полочку в шкафу. Джинсы снимал более аккуратно все под теми же настороженными взглядами. С каменным лицом повернулся к двери. Подумав, я все же снял носки и бросил в уголок, кладбище носков. Все так же игнорируя взгляды подростков, нашел домашние штаны, надел их.

Выходя из комнаты, я на ходу развернулся к детям и, тыча указательным пальцем в пацана, с прищуром проговорил:

– Один метр.

По его нахмурившемуся виду могу предположить, что он меня понял без лишних слов. Вот и ладненько, я умных и понимающий детей всегда любил. Выйдя из спальни и громко захлопнув дверь, шумно отошел на несколько шагов. Подумав с пару минут, на цыпочках вернулся. Припал ухом к щели и прислушался.

– Вот достал, - приглушенный вздох. – Можно подумать, ты у нас тут маньячина ходячая.

Я, наверное, ослышался или Алина действительно сказала «достал»?

– Да уж, - пацан еще что-то сказал, но я не расслышал, потому как детский визг за спиной заглушил его слова. Еще больше напряг слух.

– Так ты пододвинься, ничего ж не видно!

– Нельзя, сказал же твой папаня ближе, чем на метр к тебе не садиться, вдруг увидит! Потом еще за решетку упечет, ну его нафиг.

Папаня?.. Решетка?..

– Да не обращай ты на него внимания, он всегда такой немного контуженный.

Я поперхнулся. Контуженный, значит! Алина сказала что-то еще, но я уже не слушал. Отняв ухо от двери, ушел куда подальше, обиженно сопя. Да уж извините, что я такой контуженный. Исправиться, что ли?

Погрузившись в глубокие думы, плюхнулся на диван. Дети тут же примолкли, видя на горизонте взрослого, который вторгся в их личное пространство. Но спустя минут десять-пятнадцать после придирчивых взглядов и скромной тусни, ребятня признала меня своим и уже без напущенной детской скромности носилась и пищала.