Малина для мага, или Сорванная любовь

— Вернемся домой и сделаем все как положено, — миролюбиво согласился Эйдан, спускаясь к воде.

— Я не это имела в виду! — донеслось ему в спину.

— Ты против? — спросил он, обернувшись.

Свет окружал ее силуэт золотистой каемкой, добавлял рыжину в темные волосы и искрился на брачном браслете. Эйдану прищурил глаза и улыбнулся. Он почти смирился с прошлой разлукой — как-никак, все позади. Теперь Малинка его, навсегда.

Она выдохнула и улыбнулась ему в ответ.

— Эйдан сол Гир, — сказала строго, — ты невозможен. И что ты опять забыл в этой реке, скажи на милость? Ты ведь сегодня уже плавал!

Скинув ботинки, Эйдан снял рубашку, стянул брюки, носки.

— Я заметил кое-что странное, — пояснил он. — Когда переплывал реку, чтобы поскорей догнать слишком своевольную жену.

— Тебе вовсе не обязательно было так за мной спешить.

— Хватит спорить с мужем, Малинка, — сказал Эйдан.

— Не хватит, пока ты не объяснишь, что…

Он нырнул, и ее голос оборвался, не договорив фразу.

Эйдан проплыл над останками моста, загреб руками, спускаясь ниже. Кажется, здесь. Когда он переплывал реку, то внизу как будто что-то мелькнуло. Он подумал — крупная рыба, но мужики из деревни жаловались, что никакой рыбы нет. Кончилась вся.

Вынырнув, он набрал побольше воздуха и нырнул снова, как можно глубже. Дно занесло илом, и обломки горгулий выглядывали из него как из-под пушистого зеленого одеяла. Эйдан схватил каменную морду и поплыл наверх, изо всех сил оттолкнувшись ногами. Выбравшись к берегу, положил горгулью на жухлую траву.

— Страшная какая, — оценила Малинка.

Каменная морда и правда выглядела на редкость уродливой: мелкие злобные глазки, оттопыренная и отвисшая губа. Почти как угрюмец, унылое порождение скверны.

— Думаю, ее специально сделали такой противной, — предположил Эйдан. — Чтобы не рассматривали слишком пристально.

— А это что? — пробормотала она.

Каменная грудь раскололась, и из головы горгульи тянулась широкая металлическая лента. Переплывая реку, Эйдан видел не рыбу, а собственное отражение. Сейчас в отполированной поверхности, изрисованной рунами, плыли облака, да виднелся кусочек голубого платья Малин. Зря он вывалил все это про удобные пуговки. Как бы она не стала назло ему затягиваться в корсет.

— Накопительная пластина? — ахнула Малинка. — Но…

Она не договорила, поджав губы, явно сообразив, что к чему. Но Эйдан все же решил произнести это вслух.

— Мост, по которому каждый день шатается куча народа. Два накопителя, выставленные напротив друг друга. Создается поле, собирающее излишки энергии.

— Или не излишки, — сказала Малин. — Эйдан, они ведь не маги! Обычные люди, которые после такого вмешательства могли заболеть! Усталость, депрессия, упадок сил…

— Какой я молодец, что взорвал этот мост, да? — похвалился он.

— Нет, — возразила Малинка. — Мы могли бы проследить за мостом и увидеть, кто приходит за накопителями.

Присев на корточки, она перевернула уродливую голову, ощупала тонкими пальцами затылок. Поискала выемки, нажала на острые уши. Что-то тихо щелкнуло, и одно ухо опустилось, открывая тайник.

Сырую силу лучше всего держат маги — и драгоценные камни, и внутри горгульи сверкал бриллиант. Выпрямившись, Малин отряхнула руки и сухо сказала:

— Вторая горгулья была неподалеку от берега. Я видела страшную рожу на дне, помнишь?

Эйдан снова шагнул в воду, нашел обломки, вытащил на берег. Но второй горгулье досталось больше. Взрыв разметал ее на ошметки, и в каменной голове было пусто. Вернувшись в реку, Эйдан поискал на дне, но ничего не нашел.

— Может, камень унесло течением, — неуверенно предположила Малин.

— Или кто-то его забрал, — сказал Эйдан.

***

Мост мы построили вместе.

Корневая магия Эйдана изменила рельеф земли, вытянула ее языком над речкой, обожгла до каменной твердости. А я укрепила мост с помощью башни, которая откликнулась на мой зов, как будто того и ждала. Из-под земли выползли толстые жгуты корней, и я заплела их косами, протянув под мостом. Перила сделала из вьюнка, который расцвел нежными белыми колокольчиками, а у въезда на мост наскоро вырастила пару рябин — после бурного секса в карете магии хватило с избытком.

— Хорошее дерево, — одобрил сол Гир. — В скверне встречается редко.

Мы первыми опробовали мост, и он даже не дрогнул. Поехали прямиком к башне — вдруг Аделина сол Гир отправилась навестить сына. Приемного сына — мысленно исправилась я, хотя Эйдан пока что отказывался примерять эту роль. Я бы на его месте, наверное, вела себя так же, хотя и мама, и сестра относились ко мне как к чужой.

Это началось сразу после рождения Лиски. Мать сгрузила на меня кучу домашней работы, заставляла присматривать за сестрой. Но что бы я ни делала, получала кучу упреков. И то не так, и это не эдак, а сестра и ласковей, и симпатичней, и куда больше похожа на мать. Я же была виновата уже в том, что напоминала отца, который ушел, когда мне исполнился годик. Я его, конечно, не помнила. Знала лишь, что он оставил и дом, и пекарню, а сам взял котомку с вещами и подался в скверну, чем нанес матери глубокую душевную рану. Ведь кумушки-соседки не упускали случая поддеть Клотильду Руа, дескать, мужик готов от нее и в скверну сбежать, лишь бы подальше.

Возможно, с отцом Лисаны мама сошлась для того, чтобы заткнуть болтливые рты. Он был покладистым мужиком, рукастым и незлобивым, и продержался куда дольше моего отца. Но через десять лет его хватил удар, и он умер так же тихо, как жил.

Больше смельчаков, готовых жениться на Клотильде Руа, не нашлось, и матримониальные планы она сосредоточила на нас с Лиской, причем на сестру возлагались большие надежды. Как же, помладше меня, а грудь уже больше. Волосы светлые, глазки ласковые, чудо, а не девочка! — так говорила мать о любимице, а меня отправляла подбивать выручку. Эту работу она Лиске не доверяла.

А потом мать отвела меня в башню. Конечно, никто не думал, что я стану хозяйкой Сол-Гирата. Но мать привыкла хвататься даже за призрачный шанс улучшить свою жизнь.

Она не прогадала. Эйдан пообещал ей очень большую сумму. И я просто обязана сказать ему…

— Моя мать будет тянуть из тебя еще и еще, — выпалила я. — Ей и Лисане никогда не будет достаточно.

— Я не собираюсь дарить ей все просто так, — ответил Эйдан, указав на листок с суммой. — Составим договор, обозначим условия. В случае нарушения — возвращение средств в полном объеме. — Наверное, у меня лицо вытянулось от удивления, потому что он пояснил: — Мне не жалко. Но я хочу гарантий, что однажды они не явятся на наш порог со своими булками. Я зол на твою сестру, Малинка. Она меня обманула. Мне не верится в искренность ее мотивов.

Я тоже сомневалась, что Лисана пыталась защитить мою честь. Она отчаянно завидовала моему роману с хозяином башни. Постоянно ездила по ушам, мол, он тебя скоро бросит. А когда я вернулась в слезах, только что не потирала руки. «Я же тебе говорила!» звучало рефреном, пока я не уехала в академию.

— О чем думаешь? — спросил Эйдан, сгребая меня в объятия и усаживая к себе на колени.

— А ты о чем? — увильнула я.

— О том, что мы почти приехали, — промурлыкал он мне куда-то в шею, и губы ласково прошлись по коже. — Дорога через новый мост получилась гораздо короче. С одной стороны, это плохо, потому что в карете мы повторить не сумеем. С другой — хорошо, ведь спальня все ближе.