Малина для мага, или Сорванная любовь

Но что-то не сходится: в первый же день я прошлась по башне и проверила ее на наличие артефактов. Дивана не было! А где же он прятался?

Я аккуратно выбралась из-под руки Эйдана, соскользнула вниз, перебралась через подлокотник и, взбежав голышом в спальню, надела халат.

Ответ очевиден — диван был в подвалах. В первый день дом меня туда не пустил. Эйдан показал сокровищницу во второй. И раз уж где-то там скрывался целый диван, то запросто мог прятаться и какой-нибудь зловредный артефакт помельче.

Чуть позже я осознала еще один нюанс — совсем недавно мы с Эйданом пылко занимались любовью на диване, созданном специально для успешного продолжения рода сол Гиров. Впрочем, об этом подумаю позже, а пока…

— Ты куда собралась?

Эйдан стоял на пороге спальни, хмуро наблюдая, как я завязываю пояс халата.

— В подвалы, — честно ответила я.

Он задумчиво почесал голую грудь.

— Пояснения будут? — зевнул.

— Мы с тобой только что занимались любовью на диване-залетайке, — ответила я.

— Хорошо, — кивнул он после паузы. — Но понятней не стало.

— Это артефакт! — воскликнула я. — Где он хранился? Где вообще башня прячет вещи, которые сейчас не используются? В подвалах, ведь так?

— Так, — подтвердил Эйдан. — Кажется, я уловил твою мысль. Но, Малинка, никто не может спуститься в нижние этажи Сол-Гирата кроме хозяина и хозяйки. А мы бы не стали вредить дому.

— А по незнанию или ошибке? — предположила я. — Твоя бабушка даже не училась в академии!

— Она была умной и осторожной женщиной.

— Которая погибла молодой при невыясненных обстоятельствах, — напомнила я. — Давай проверим. Только сначала признайся честно — ты знал про диван?

— Если и знал, то забыл. Но над этим стоит подумать… Башня упорно подсовывала нам диван. Значит, намекала на продолжение рода. В этом есть смысл, Малинка! Дом становится сильнее с каждым новым членом семьи. Всплеск энергии. Каждый кровный сол Гир сам по себе источник магии. Возможно, это и есть способ, как избавить Сол-Гират от беды.

— А может, ты лучше оденешься? — предложила я. — Раз уж вспомнил про свой великий род, который наблюдает сейчас за своим потомком.

— Пусть гордятся, — хмыкнул Эйдан, но все же натянул брюки и пошел за мной следом, рассуждая себе под нос. — Я, если честно, планировал напоить корни дома кровью врага — один из самых мощных ритуалов. В башнях первого круга такое частенько практикуют. А ты их видела — исполины! Наш Сол-Гират по сравнению с ними — саженец. — Он любовно погладил шершавую стену и тут же добавил: — Самый прекрасный и замечательный дом. Активное размножение нравится мне куда больше кровавых ритуалов. Впрочем, одно другому не мешает…

Мы спустились в подвал, и я сплела поисковое заклинание артефактов, которое сорвалось с ладони и стремительно полетело вперед, по коридору, похожему на тоннель, прорытый огромным червем. Я торопливо пошла следом, перешагивая корни, змеящиеся под ногами, и, остановившись в усыпальнице сол Гиров, разочарованно выдохнула.

Конечно, личные предметы, связанные с душами ушедших членов семьи, тоже своего рода артефакты.

— Дом сделал артефакт для Хелии — серебряную сову, — вспомнила я. — Стельки — Лилиан, спицы — Присцилле. Эйдан, а где артефакт для твоей бабушки? Неужели дом, такой щедрый, не подарил ничегошеньки своей любимой хозяйке?

***

Эйдан пожал плечами.

— Я учился в академии последние годы и редко бывал дома, — пояснил он. — А когда приезжал на каникулы, то старался не слишком часто попадаться бабуле на глаза.

— Почему?

— Она не теряла надежды воспитать из меня достойного наследника рода, — хмыкнул Эйдан. — В общем, я даже не знал, что она научилась создавать артефакты. Пока не получил от нее мундир.

— Видимо, этот навык появился у Джиневры в последние годы, — вслух подумала я. — Но, Эйдан, если бы у нее были при себе какие-то личные артефакты, то дом бы их тоже… упокоил?

— Ситуация с похоронами бабули нестандартная, — сказал он. — Обычно тело готовят к погребению. Я не знаю, Малинка. Ты сказала дому убрать все лишнее, и я подозреваю, что он сгреб все подряд и запихнул в одно из подземных хранилищ. Если перебирать там все, это растянется на годы.

В стене, изрытой ячейками, лежали вещи сол Гиров: мечи, книги, ключи… Я вновь взяла брошку-бабочку и приколола на ворот халата.

— Может, Джиневра не откажется поговорить со мной хотя бы во сне, — пояснила я.

Но когда мы поднялись из подвалов Сол-Гирата, Эйдан развязал поясок халата и, неспешно сняв его с моих плеч, сложил так, чтобы бабочки не было видно.

— Это сбивает, — поделился он, целуя мою шею. — Сейчас бабуля явно лишняя.

Его губы ласкали и нежно прикусывали мою кожу, а пальцы выписывали руны на моем теле, и я мысленно согласилась — сейчас точно не до Джиневры.

— Погоди, на диван? — возмутилась, когда Эйдан подхватил меня на руки и уложил на мягкую обивку в цветочек. — Я ведь тебе говорила…

— А я понял, — усмехнулся он, накрывая мои губы своими и прижимаясь ко мне всем телом, так что я чувствовала его горячую кожу, шрамы, рельефные мускулы и магию, его всего… — Малин сол Гир, это ваша прямая обязанность хозяйки дома, — бормотал в перерывах между поцелуями. — Продолжить род. Малинка, я хочу от тебя ребенка…

Эйдан всегда был такой. Все и сразу. Но я не возражала. Я захлебывалась стонами удовольствий, забыв и про дом, и про скверну, и про диван-залетайку. Эйдан любил меня не спеша, изучая мое тело, наблюдая за реакцией, оставляя метки горячих поцелуев на самых чувствительных местах. А потом двигался мучительно медленно, заставляя меня выгибаться навстречу в нетерпеливом порыве. Мир сузился до запаха его кожи, зеленого отблеска глаз, горячего шепота и грохота сердца. Мы узнавали друг друга заново, и этот новый сол Гир, взрослый, чувственный, умелый, возносящий меня на пик страсти снова и снова, нравился мне еще больше.

Позже он накрыл меня халатом, и серебристая бабочка расправила бирюзовые крылья, охраняя наш сон.

А утром, воспользовавшись моментом, когда Эйдан пошел в ванную, я сбежала.

Сол Гир разозлится, конечно. Будет рвать и метать. Но мне приснилась Джиневра. Она сердилась, взмахивала руками, зеленые глаза полнились горькой печалью. Она беззвучно шевелила губами, пытаясь что-то сказать, но нас словно разделяла толща серой холодной воды. В глубине вновь сверкнула серебряная сова Хелии: суровый птичий профиль, чуть приподнятые крылья, как будто сова вот-вот сорвется с трости и улетит, а потом все растаяло как грязный весенний снег.