Малина для мага, или Сорванная любовь

— Так-то нас ничего не держит, — пробормотала мама.

— И женихов тут почти не осталось, — задумалась Лиска.

— Мало ли, вдруг башня сгинет, кому тогда будут нужны наши булки, — добавила мама. — То есть, мы, конечно, желаем всего хорошего господину корневому магу, но…

— Мы согласны! — выпалила Лиска.

Обо мне, как всегда, никто и не вспомнил.

— Отлично, — сказал Эйдан. — Выберите город, я переведу вам сумму через банк прямо туда.

— Нам бы лучше в руки, — начала мама, но карета, повинуясь желанию мага, уже тронулась.

— Малин! — донесся голос Лиски. — Тебе голубой не идет! И вырез не подходит. Давай лучше…

Что там лучше, я не расслышала, но догадывалась — это платье наверняка куда больше подошло бы Лиске.

— Ты не обиделась, что я пытаюсь их отослать? — спросил Эйдан, взяв меня за руку. — Они такие… будто не твоя семья. Совсем другие. Я не вижу в них ни любви к тебе, ни уважения. Ты словно подкидыш.

— Не обиделась, — ответила я и добавила, не дав себе больше времени на раздумья: — Эйдан, есть вероятность, что Аделина сол Гир тебе вовсе не мать.

\\\

Из разъяснений капитана, законспектированных рядовым скверного дозора:

«Животные скверну переносят плохо: собаки становятся агрессивными, кошки сбегают при первой возможности, кони пугаются и несут, а птицы начинают метаться в клетках и кричать. А нервы в скверне и так не железные, еще бешеных попугаев нам тут не хватало. Лучше всех ведут себя стадные животные — сбиваются в кучу. В целом рекомендуется та же стратегия для людей. Одиночка в скверне не выживет. Нет, сол Гир, я не советую тебе сбиваться в кучу как стадо баранов, но без соратников ты долго не протянешь. И если у тебя есть невеста, то… Нет? Я вообще не удивлен, с твоим-то характером. Я знаю тебя всего два месяца, а уже готов писать претензии твоей мамочке. Мало она в детстве лупила тебя хворостиной — такие претензии! Бобби, это записывать необязательно. Так на чем я остановился? Человеку нужен человек, и в обычном мире, и в скверне — особенно. Вот моя мысль»

Глава 17. Оно уже здесь

Подкидыш? Эйдан весело хмыкнул, силясь примерить к себе это нелепое слово. Он, Эйдан сол Гир, последний наследник рода, единственный сын, родился не пойми у кого?

— Малин, твоя нелюбовь к моей матери принимает забавные формы, — сказал он.

— Дело вовсе не в моей нелюбви, — заявила она. — Хотя ты прав, я действительно не особо симпатизирую Аделине. Почему она отправила тебя в академию, хотя ты имел право на отсрочку?

Эйдан пожал плечами. В дозоре тоже удивлялись, но сам он не придавал этому факту особого значения.

— Раньше отслужишь, раньше вернешься, — ответил он. — Скверный дозор обязателен для всякого корневого мага. А молодым проще.

Малин с сомнением на него посмотрела.

— Это все домыслы, — добавил Эйдан. — Кто-то что-то услышал, кто-то что-то додумал… Ты хочешь сказать, что моя настоящая мать — одна из тех девок, что ездят в скверну на заработки?

— Ты имеешь что-то против тех девок? — ехидно поинтересовалась она. — Сам ведь говорил, что в скверне очень хочется человеческого тепла. Может, твоему отцу тоже хотелось.

— Да уж наверняка! Но я, его сын, родился в браке!

— Не факт, — возразила Малинка. — Хелия сказала, ты был подозрительно крупным и развитым не по годам.

— Потому что я высокий и умный!

— Или ты на самом деле старше на пару лет, — не сдавалась она. — Сол Гиры уехали после свадьбы, а вернулись уже с ребенком.

— Многие молодожены отправляются в путешествие. Хочешь, тоже поедем, после того, как все утрясем?

— На годы? Твоих родителей не было несколько лет!

— Им хотелось посмотреть мир!

Малинка поджала губы и отвернулась, а Эйдан мысленно выругался. Что за бред?! Мать, оказывается, ему вовсе не мать, а лицемерная лгунья, которая жаждет уничтожить Сол-Гират, чтобы добраться до сундука с сокровищами.

Да, Эйдан никогда не был близок с Аделиной сол Гир. Куда больше им занималась бабуля. Это она желала ему доброго утра, сидела рядом на кухне, пока он завтракал, проверяла уроки и, если было за что, давала нагоняй. А вечером желала спокойной ночи и целовала в лоб.

Но Эйдан полагал, это обычное дело. У матери свои заботы, она делала все, что нужно, нанимала учителей, которые подготовили его к академии даже раньше положенного. А еще она не попросила отсрочку от дозора и разлучила его с Малин, и все говорят, что он куда больше похож на отца.

— В твою версию не вписывается тот факт, что дома кто-то скупает, — напомнил Эйдан. — Если план злодея — гори все огнем, то зачем ему вкладываться в недвижимость?

Карета остановилась у дома мэра, и Эйдан, выйдя первым, подал руку жене. Погладил тонкие прохладные пальцы и, перевернув ее ладонь, коснулся линии жизни — почти пустая. Недаром трава вокруг башни заколосилась. Всплеск сырой силы был таким мощным, что он почувствовал его даже в ванной. Наскоро побрился, вытерся, вышел — а Малинки и след простыл. И главное, даже после всего, что было у них на диванчике, она так и не убрала колючую изгородь, разделяющую кровать. Просто хамство!

— Ты не должна была уезжать без меня, — добавил твердо. — Впредь так не делай. Никогда.

— Никогда-никогда? — живо поинтересовалась Малинка, запрокинув к нему лицо. — А если, допустим, мне захочется пройтись по магазинам?

Ее голубые глаза, опушенные длинными ресницами, оказались так близко, что Эйдан увидел в них свое отражение — хмурый, растрепанный, мрачный тип. К тому же в мокрых носках, хотя этого и не видно.

— Я с удовольствием составлю тебе компанию, — пообещал он.

— А если я захочу поболтать с подругами? — прошептала Малин, едва не касаясь его губ своими. — Обсудить достоинства своего мужа…

— А какие именно достоинства ты собралась обсуждать? — хмыкнул он.

— Крупные, — промурлыкала она. — Как он хорош и горяч, как мне с ним повезло…

Такой Малинку Эйдан толком не знал: теплая, игривая, ласковая… Не удержавшись, быстро поцеловал сладкие губы.

— Я бы тоже послушал, — пробормотал он, обнимая ее, и спросил спокойнее: — Малин, почему ты опять удрала? У меня были такие грандиозные планы на это утро!

Дверь распахнулась, хотя они даже не успели в нее постучать, и из дома вышла Синтия Гросс, в пестром домашнем платье, с большой серебряной клеткой в руках.

— Эйдан! — радостно воскликнула она. — Ты мне не поможешь?

Взяв у нее клетку с истошно вопящими канарейками, Эйдан подвесил ее на специальный крюк в козырьке крыши.

— А то совсем расчирикались, — утомленно пожаловалась жена мэра, потерев друг от друга ладони. — Как с ума посходили.

Птички и правда метались по клетке, словно пытаясь найти выход.