Мамочки мои… или Больничный Декамерон
Шрифт:
– По-моему, одно другое не исключает. В общем, мне нужен твой дружеский совет. На бегу не хочу… Завтра расскажу. Все, побежал!
Владимир легко коснулся руки Ирины, затормозил маршрутку и заскочил в нее. Ирина проводила взглядом удаляющуюся машину и сказала вполголоса:
– Нет, права все же Светка. Сто раз права. Это – путь в никуда.
…На следующий день Владимир и Ирина сидели и смотрели друг на друга – по-разному: Владимир – выжидающе, Ирина сохраняла на лице выражение слегка
– Извини, но это путь в никуда, – изрекла Ирина.
Владимир, слегка опешив, уточнил:
– То есть?
Ирина пожала плечами:
– Она по какой-то причине не хочет общаться с тобой лично, только по телефону. По какой? Может быть, ей семьдесят? Или она страшна как смертный грех? Или замужем, в конце концов? Или прикована к постели, не дай бог? Есть что-то ненатуральное в этой ситуации, уж ты меня прости.
– Согласен. Что-то странное есть. – Владимир прижал руку к сердцу. – Но я никогда в жизни не встречал такого желания понять, настроиться на другого человека. Помочь… Среди женщин, по крайней мере!
На этих словах Ирина почувствовала нечто похожее на раздвоение личности. Она совершенно искренне обиделась и покачала головой, нервно вертя маркер:
– Что ж… Тебе просто не повезло. Вероятно, ты много лет провел в пустыне. Или среди айсбергов.
И тут же спохватилась, взглянув на него виновато:
– Извини, я имела в виду… Ладно, глупость сказала, забудь.
Владимир опустил голову:
– Что тут извиняться? Да, мне не повезло. А насчет того, что это путь в никуда… А тебе самой никогда не хотелось пойти в никуда? Наугад?
Ирина, грустновато хмыкнув, призналась:
– Да я только и делаю, что курсирую – из никуда в никуда, из наугад – в наугад… Делаю остановку и сама себе объявляю: следующая станция – Никогда-Не угадаешь-Что… А следующая станция оказывается – Ни-Че-Го… А на горизонте – Про-Сто-Мрак… Ладно, извини. Я сегодня что-то трудно настраиваюсь на чужие проблемы. Наверное, устала. Кстати, уже пора по домам.
Но Владимир, положив подбородок на сцепленные в замок руки, вдруг предложил:
– А давай сходим куда-нибудь сегодня. Сейчас.
У Ирины расширились от удивления глаза:
– Куда?
– В бар «Синатра». Там такой джаз…
Ирина уже «оттаяла», но еще не поверила:
– Я люблю джаз.
Владимир усмехнулся:
– Я заметил.
Удивленная Ирина засмеялась:
– Интересно, как? Я что, напеваю, когда работаю за компьютером? Имитирую трубу?…
– Ты одеваешься в манере «фристайл». И прическа у тебя нестандартная. Я наблюдательный – это часть моей профессии, – объяснил Владимир.
– И это значит, мне нравится джаз?
– Ну, скажи, что я ошибаюсь… – и он взял ее под руку.
…Они шли по вечернему городу, Владимир что-то рассказывал, Ирина смеялась. Откуда-то – может, с неба – звучал саксофон…
Доктор Бобровский сидел за столом, закинув руки за голову. Улыбался, глядя, как Вера Михайловна и Наташа расставляют чистую посуду, туда-сюда сновали Таня и Света…
Владимир Николаевич находился в благодушном настроении:
– Удивительно… Но не хочется спешить домой. А пора…
Вера глянула на дисплей телефона:
– Мне точно пора. Скоро Сергей приедет, какой-то очередной сюрприз мне обещал…
Таня, поставив стопочку вымытых маленьких блюдец в нижнее отделение шкафа, попросилась:
– Я тоже побежала, да? До свидания!
И в какое-то мгновение в ординаторской повисла тишина. Бобровский повернул голову и увидел, что Наташа стоит у стены и как-то особенно задумчиво смотрит на него.
Он насторожился и даже слегка поежился: уж очень странно смотрела Наталья – прямо прекрасный вампир…
– Ты чего, Наташа? О чем задумалась?… – Но Наташа, по-прежнему неотрывно глядя на Бобровского, начала движение к нему…
…В баре «Синатра» соло саксофона заглушало разговоры, но Ирина все время что-то рассказывала Владимиру, а он смотрел на нее то через высокий бокал, то шутливо пальцами делал «рамку» видоискателя… Им было так интересно общаться, что становилось непонятно – а что они делали все эти предыдущие годы…
Маша, до этого молча слушавшая, спросила:
– И чем же все кончилось?
Ирина развела руками:
– Если коротко – скромной свадьбой. Света была моей свидетельницей, Толик, наш главный, – его свидетелем. Но сначала… Я попала под дождь и охрипла. То есть даже не охрипла, а просто потеряла голос. И не смогла позвонить ему, как обещала…
Владимир вошел в кабинет, подошел к Ирине, и посмотрел на нее. Она сразу поняла: смотрит немного по-новому. И говорит тоже по-новому, хотя слово самое обычное:
– Привет!
Ирина изо всех сил старалась сделать вид, что забыла про вечер в «Синатре», и вместо приветствия просто неопределенно махнула в воздухе пальцами и начала рыться в сумочке. Владимир, однако, был немного опечален – или чем-то расстроен?
Он поднял на Ирину глаза. И невольно улыбнулся:
– А ты хорошо выглядишь. Заметно, что отдохнула за выходные…
Пришлось и Ирине улыбнуться. Она кивнула в знак благодарности за комплимент, и все так же молча разложила на столе вещи из сумочки – дискеты, диктофон, мобильник. Включила компьютер…