Мантык, охотник на львов

Мосье Жоржъ сопитъ носомъ, выпячиваетъ нижнюю губу, то отставитъ руку съ сигарой ото рта, то сильно затянется. Онъ оцниваетъ докладъ своего бывшаго «пикколо», онъ что то соображаетъ, вспоминаетъ. Онъ пока не произнесъ ни одного слова. Только: — «гмъ»… «да»… «можетъ быть»… «да, такъ»…

Его большой черепъ точно ящикъ, и въ немъ большая книга его экспортной и импортной конторы. И Кол кажется, что мосье Жоржъ, листаетъ эту книгу и что-то въ ней ищетъ.

Наконецъ, мосье Жоржъ поднялъ голову и долгимъ взглядомъ посмотрлъ на Колю. Онъ затянулся сигарой и окутался голубоватымъ дымомъ.

— Да не томите же, папа! — нетерпливо воскликнула Люси.

— Въ Абиссиніи теперь не мало Русскихъ, — медленно, съ промежутками, цдитъ слова мосье Жоржъ. — Тамъ есть очень достойные люди… Съ чинами… и положеніемъ… Я знаю… Мы переписывались… На нмецкой хлопковой плантаціи на рк Аваш — казачій генералъ Свшниковъ…

Мосье Жоржъ затягивается снова и долго молчитъ.

— У станціиМоджо — полковникъБартеневъ на кофе., ротмистръ Ферморъ въ самой Аддисъ-Абеб… Почему бы не поручить имъ? — Мосье Жоржъ въ упоръ смотритъ на Колю.

Коля молчитъ.

Изъ темноты звенитъ голосокъ Люси.

— Какъ вы не понимаете, папа, что такое дло надо длать самому мосье Николя.

— Вы и правда хотите сами? — спрашиваетъ мосье Жоржъ.

У Коли спираетъ дыханіе отъ волненія. Онъ чувствуетъ, что сейчасъ ршается его судьба. Онъ хочетъ сказать: — «да, самъ, вмст со своимъ другомъ Мантыкомъ». — Онъ мучительно краснетъ и говоритъ:

— Да… самъ… Непремнно самъ. Молчитъ про Мантыка.

«Подлецъ!.. подлецъ!.. — стучитъ бъ голов молоточками. «Какъ же ты забылъ своего друга! Вдь ты же знаешь, что для него охота, что для него Африка!.. Ты пропадешь безъ него!» — Но языкъ не можетъ выговорить имени друга.

Услужливая, подл;ая мысль подсказываетъ: — «одного то тебя еще кое какъ устроятъ, а двоихъ»? И молчитъ про Мантыка. И стучитъ, стучитъ, стучитъ въ вискахъ кровь, бьетъ молоточками, говоритъ Кол, что нельзя такъ длать, а языкъ говоритъ, повторяетъ:

— Да… мн нужно самому… одном у… Только я о д и н ъ могу разобрать все то, что найдется тамъ въ указанномъ дядею Петею мст, только мн одному поврятъ.

Коля смотритъ на мосье Жоржа. И опять ему кажется, что мосье Жоржъ ворочаетъ въ своей голов тяжелыя большія конторскія книги. Смотритъ алфавиты, листаетъ длинные листы съ зелеными, голубыми и красными линейками. Ищетъ кого то, кого уже знаетъ, кого уже придумала

Новый клубъ дыма; рука протянулась къ маленькой чашечк съ кофе. Тамъ на дн еще остался кусочекъ ноздреватаго, коричневаго сахара. Мосье Жоржъ шумно цдитъ сквозь зубы остатки кофе.

— Тереза, — говоритъ онъ, — тамъ не осталось еще кофе?

Мадамъ Дарсонвиль встрепенулась.

— Я заварю еще, — вскакивая съ дивана, говоритъ Люси.

— Не надо!

Мосье Жоржъ ставитъ чашку на столъ сзади атласа.

«О не томи еще!» — думаетъ Коля. Его бьетъ внутренняя дрожь. «Нтъ… откажетъ. Ничего не выйдетъ».

Онъ смотритъ на листокъ стараго пергамента. Какимъ незначительнымъ, какимъ ненужнымъ онъ ему кажется. «Разв можно врить такому документу? Какой же это документа!? А кто поручится, что это составлялъ въ Абиссинии дядя Петя? Вдь все это они могли придумать и нацарапать здсь, въ Париж. И никакой такой Минабеллы нигд нтъ. Все это вздоръ. Разв повритъ такому вздору дловой человкъ. Истратитъ деньги?»

Кол кажется, что прошло много времени. Цлые часы, пока думаетъ мосье Жоржъ. Жуткая мысль холодной змйкой ползетъ къ его сердцу и начинаетъ сосать тамъ тоскою: — «а какъ же мамочка? Галиика?.. Ихъ то надо все таки обезпечить, дать имъ на что жить? Сколько времени продлится путешествіе? Мсяцы, можетъ быть, годъ. Кто же будетъ платить этотъ годъ въ пансіонъ за Галину, кто будетъ помогать мамочк. Нтъ, ничего не выйдетъ. Все это глупый сонъ. Этотъ пергаментъ — это такой же фантастическій котъ, какой приснился Галинк. Конечно, откажутъ. Еще и посмются надъ нимъ и, что хуже всего, подумаютъ, что онъ, Коля, хотлъ ихъ обмануть.

Все боле жестоко и нудно сосетъ подъ сердцемъ. Холодные токи побжали къ ногамъ. Похолодли, трясутся незамтной, мелкой дрожью колни. Темнетъ въ глазахъ.

Никто этого не замчаетъ. Люси разожгла спиртовку и готовитъ свжій кофе.

Еще клубъ дыма. Сипитъ въ зубехъ разгорвшаяся сигара. Срый пепелъ ноздреватой шапкой стоитъ за огневой красной полосой. Запахъ сигары душитъ Колю. Комната плыветъ передъ нимъ. Какъ сквозь сонъ онъ слышитъ, что говорятъ въ комнат.

— Мистеръ Брамбль, — твердо и упрямо говоритъ мосье Жоржъ и осторожно кладетъ сигару на край стола.

— О, папа! — Чашка съ кофе звенитъ въ рукахъ Люси.

— Мистеръ Брамбль! — упрямо повторяетъ мосье Жоржъ. — Почему ты противъ, Люси?

— О, папа! Онъ такой… нехорошій человкъ.

— Почему?

— Онъ атеистъ… Онъ не вритъ въ Бога.

— Кто, маленькая, теперь изъ дловыхъ людей думаетъ объ этомъ.

— Вврить тайну… Вврить судьбу мосье Николя мистеру Брамблю?!. Но это, папа, никакъ невозможно.

— Кто говоритъ — вврить тайну… Этого не надо… Совсмъ не надо… Но мистеръ Брамбль — единственный человкъ, котораго я знаю и котораго легко подбить сдлать путешествіе въ Абиссинію, организовать караванъ, задумать какую нибудь охоту на львовъ… Это человкъ, который охотно возьметъ мосье Николя съ собой, какъ секретаря и переводчика… А тамъ… тамъ уже будетъ дло самого мосье Николя повернуть экспедицію такъ, чтобы отыскать Минабелу, а, отыскавъ мсто клада, откопавъ кладъ, онъ можетъ покинуть экспедицію и дйствовать самостоятельно при помощи тамошнихъ Русскихъ. Важно туда дохать. Это все можно оговорить въ условіи. Если вы согласны, мосье Николя, — я завтра же начну переговоры съ однимъ человкомъ, по моему вполн подходящимъ.

— Я согласенъ, — говоритъ Коля. — Но…

— Ну, что такое?

Коля низко опускаетъ голову. Лицо его горитъ. Онъ теребить руками углы своего пиджака.

— Я, конечно, поду. Тутъ думать не приходится… Я поду… Но, вы знаете, у меня — мать и сестра… Я имъ помогаю. Мн надо что то получить, чтобы дать имъ возможность жить.

— Бдное дитя! — вздыхаетъ Тереза.

— Это можно, — солидно говоритъ мосье Жоржъ… Я это понимаю. Вы тоже должны понимать… Вы два года работаете въ контор и знаете, что дла такъ не длаются. Мы заключимъ условіе. Составимъ компанію — Дарсонвиль, Ладогинъ и K°… Я обязуюсь платить вашей матери ровно половину того, что вы получаете теперь у меня все то время, что вы будете въ отсутствіи, а вы обяжетесь отдать мн половину того клада, или имущества, права на владніе которымъ будутъ найдены. Идетъ — тутъ пятьдесятъ процентовъ и тамъ пятьдесятъ процентовъ.

— О, папа! — съ упрекомъ въ голос восклицаетъ Люси. Ея глаза темнютъ, какъ море передъ бурей.

— Ты, моя ципка, ничего не понимаешь… Вы согласны?

— А если, — заикаясь и глядя въ пслъ, бормочетъ Коля, — если я не найду клада?.. Или тамъ не окажется ничего цннаго?

— Мой убытокъ, — спокойно говоритъ мосье Жоржъ.

— Папа, а вообрази, что тамъ милліоны? — съ пылающими щеками кричитъ Люси.

— Я хорошо заработаю.

— Я согласенъ, — твердо говоритъ Коля. — Давайте писать условіе.

XIII «БАБСКІЯ НЖНОСТИ»

Коля молчалъ. Такъ было ршено, пока все не будетъ кончено и оформлено. Осенніе дни бжали своей унылой чередой. То хлесталъ дождь, мочилъ камни и асфальты Парижа, то вдругъ изъ подъ темныхъ тучъ, въ желтомъ марев надъ Сеной показывалось солнце, вокругъ него клубились срые туманы и печальной и мокрой казалась узорчатая Эйфелева башня. Коля продолжалъ работать въ контор. Онъ то мчался на велосипед, зацпившись рукой за задокъ тяжелаго грузовика, между темной череды черныхъ, блестящихъ отъ дождя такси по тсной улиц Риволи, то, вырвавшись на просторъ на площади Согласія, нажималъ на педали и скрывался въ сыромъ сумрак Елисейскихъ полей, надъ которыми призракомъ стояла Тріумфальная Арка съ могилой Неизвстнаго Солдата, то сидлъ въ контор и отбивалъ на машинк англійскія письма.