Мантык, охотник на львов

Слава о немъ, какъ о смломъ истребител тигровъ, шла по всей Сыръ-Дарьинской области и чуть, гд появлялся тигръ, киргизы искали Мантыка, чтобы выручалъ онъ изъ бды.

Въ этомъ, 1858-мъ, году зима наступила поздняя. Только въ ноябр выпалъ снгъ. Было раннее утро. На форту, по казармамъ только только стали подниматься солдаты. Все было бло отъ снга. Все блистало и сверкало подъ яркимъ солнцемъ, подъ голубымъ, безоблачнымъ небомъ: — блыя низкія постройки казармъ съ плоскими крышами, блый чистый снгъ на площадяхъ, плацахъ и улицахъ, снгомъ покрытая блая степь. Тихо рялъ надъ нею Русскій флагъ и голубая, еще косая, длинная тнь шевелилась отъ него по снгу. Да! Прекрасный былъ это день! Мантыкъ убирался въ своей казарм. Мылъ изъ мднаго кунгана, подвшеннаго на веревк, ледяною водою лицо и руки, чистилъ свои малиновыя кожаныя чембары. [16]

16

Кунганъ — кувшинъ съ узкимъ горломъ. Чембары — кожаныя изъ бараньей кожи шаровары, окрашенныя сандаломъ. Ихъ до 1890-хъ годовъ носили туркестанскія войска.

У воротъ брякнулъ колоколъ. Часовой вызывалъ разводящаго. Со степи прискакали киргизы съ просьбою къ коменданту.

Недалеко отъ форта, въ камышахъ, гд было киргизское кочевье, на разсвт, тигръ напалъ на женщину, пошедшую нарзать камыша на топливо и на смерть зарзалъ ее. Киргизы просили коменданта защитить ихъ отъ звря.

Комендантъ форта, генералъ Дебу, вызвалъ Мантыка. Мантыкъ уже все зналъ. Еще пока киргизы дожидались у комендантской квартиры онъ ихъ обо всемъ распросилъ. Онъ явился къ коменданту совсмъ готовый къ охот.

— Что же, Мантыкъ, — спросилъ его генералъ, — справишься?

— Съ превеликою охотою, ваше превосходительство, — отвчалъ Мантыкъ.

— Только возьми съ собою кого. Одинъ не ходи. Мало ли что понадобится?

— Понимаю, — сказалъ Мантыкъ.

Мантыкъ взялъ съ собою казака и двухъ охотниковъ солдатъ.

И не прошло и получаса, какъ вс они поскакали вмст съ киргизами на то мсто, гд тигръ зарзалъ женщину.

Мантыкъ осмотрлъ кровавое пятно на снгу, слзъ съ лошади, приказалъ своимъ спутникамъ тоже слзть, оставилъ лошадей подл камышей и пошелъ съ охотниками по слдамъ тигра. На чистомъ снгу, слды тигра были отлично видны. Мантыкъ зналъ, что тигръ, когда сытно постъ, далеко не уходить, а ложится тутъ же, гд-нибудь поблизости.

Охотники прошли камышами полъ версты и вдругъ увидали тигра. Онъ сидлъ на заднихъ лапахъ на небольшой прогалин и будто къ чему то прислушивался. Замтивъ охотниковъ, тигръ прыгнулъ въ камыши и скрылся въ чащ. Мантыкъ бросился за нимъ. Но не прошелъ онъ и ста шаговъ, какъ увидалъ, что тигръ сдлалъ петлю, обошелъ ихъ и вышелъ на ихъ старый слдъ. Значить, уже не охотники слдили и охотились на тигра, а тигръ слдилъ и охотился на охотниковъ.

Мантыкъ это сейчасъ же понялъ.

— Стойте, ребята, — сказалъ онъ. — Тигръ хочетъ броситься на насъ сзади. Но, если онъ увидитъ, что насъ четверо, онъ опять повернетъ и такъ будетъ безъ конца. Мы никогда его не настигнемъ. Отойдите немного въ сторону и спрячьтесь въ камышахъ. Сидите тихо. Я одинъ останусь здсь и буду на себя ожидать тигра. Когда услышите мой выстрлъ, — бгите ко мн. На врность выстрла я надюсь… но — всяко бываетъ….

Никогда Мантыкъ такъ не говорилъ. Онъ всегда былъ увренъ и въ ружь и въ своемъ глаз, и въ своей рук. Видно на этотъ разъ онъ предчувствовалъ недоброе.

Охотники ушли и скрылись въ камышахъ. Все затихло въ зимнемъ солнечномъ дн. Ярко блисталъ снгъ, да золотились сухіе стволы камышей. Мантыкъ опустился на колно и сталъ ожидать тигра.

Своего — тринадцатаго!

Было, должно быть, ужасно тихо въ этотъ зимній день, въ камышахъ, въ блистаніи синяго неба и благо, жгущаго глаза снга. Камыши стояли прямые, высокіе. Ни втерка, ни шелеста. Все кругомъ замерло. И вдругъ зашуршало неподалеку, и какъ-то неожиданно, внезапно, во всей своей величавой красот появился противъ Мантыка тигръ. Всего какихъ-нибудь пятнадцать шаговъ раздляли звря отъ охотника. Тигръ увидалъ неподвижно сидящаго на колн, съ ружьемъ на изготовку охотника и остановился. Его глаза заблистали. Пасть открылась, обнаживъ страшные острые зубы. Длинный хвостъ сталъ бить по бокамъ. Тигръ выказывалъ этимъ свою ярость. Вдругъ онъ прилегъ на брюх и сталъ сильно топать задними ногами, готовясь къ смертельному прыжку.

Я разсказываю вамъ долго — это были секунды. Тигръ шелохнулся. Приподнялъ голову. Мантыкъ выстрлилъ, какъ всегда, изъ обоихъ стволовъ сразу… но… прицлъ ли былъ неправильно взятъ, или дрогнула рука Мантыка, зарядъ, какъ потомъ разсмотрли, попалъ не въ голову и пасть тигра, а въ грудь, пониже шеи. Ничтожныя для тигра раны!… Онъ сдлалъ могучій прыжокъ и со страшнымъ ревомъ опрокинулъ и подмялъ подъ себя Мантыка.

На выстрлъ и на ревъ прибжали охотники. Мантыкъ не растерялся. Лежа подъ тигромъ, онъ ухватилъ его за заднія ноги и перебросилъ черезъ себя. Силища была у человка подлинно Геркулесовская! Въ тигр потомъ оказалось безъ малаго десять пудовъ! Тигръ снова бросился на Мантыка.

— Гибну, братцы, — крикнуть Мантыкъ изъ подъ тигра. — Стрляйте… Если заднете меня — ничего…. Только стрляйте!

Тигръ съ ревомъ мялъ и грызъ лицо Мантыку. Солдаты и казакъ стояли, струсивъ, опшивъ, совершенно растерявшись. Наконецъ, казакъ Ранневъ подскочилъ и въ упоръ выстрдилъ тигру въ лобъ. Тигръ оставилъ Мантыка и обратился на Раннева. Онъ подмялъ казака подъ себя.

Мантыкъ, съ головы до ногъ залитый кровью, крикнулъ солдатамъ:

— Колите жъ его, братцы… Онъ уже не страшный.

Солдаты всадили въ тигра прилаженные къ ружьямъ ножи. Тигръ издохъ на Раннев, и тотъ выползъ изъ-подъ него совершенно невредимый.

Молча и неподвижно лежалъ на земл окровавленный Мантыкъ. Бедренная кость правой ноги у него была раздроблена, правое плечо такъ измято, что обратилось въ какую-то массу мелкихъ костей и обрывковъ мяса, залитыхъ густою кровью. Кожа на голов была мстами содрана. Но Мантыкъ былъ живъ. Ни однимъ стономъ онъ не показалъ, какъ онъ страдалъ. Онъ слдилъ глазами за охотниками. Когда он увидлъ, что Ранневъ выползъ изъ-подъ звря, а тотъ лежитъ неподвижный, онъ спокойно спросилъ:

— Убили его?

Получивъ утвердительный отвтъ, Мантыкъ вздохнулъ и тихо сказалъ:

— Ну, везите меня теперь на фортъ…. Видно пришелъ конецъ и Мантыку.

Не мало времени прошло, пока доскакали солдаты до форта, разсказали о происшедшемъ, и съ форта прислали за Мантыкомъ комендантскій тарантасъ. Мантыкъ все это время лежалъ молча, спокойно ожидая своей участи. Его уложили бережно въ тарантасъ и отвезли на фортъ. Генералъ Дебу отнесся къ нему по-отечески: лучине врачи были вызваны съ линіи, [17] чтобы лчить Мантыка. Все было напрасно. Черезъ пять дней, въ полномъ сознаніи, ясно и кротко, скончался Мантыкъ — истребитель тигровъ.

17

Наши войска подавались вглубь Средней Азіи, строя рядъ укрпленій-городовъ, которые и составляли линію. Отсюда жизнь въ приграничной полос назывались жизнью «на линіи», а войска — Линейными, т. е. приграничными, идущими впередъ. Потомъ при Государ Имьератор Никола II ихъ назвали Стрлковыми.

Геркулесу равный!.. Соперникъ Жерара!

VI МЕЧТЫ

Всегда посл такихъ разсказовъ стараго Селиверста Селиверстовича Абрамъ оставался у Коли. Они устраивались за занавской, на постели Коли. Галинка скоро засыпала, а они сидли вдвоемъ подл зажженной свчи и больше молчали. Имъ не надо было говорить. Они одинаково думали. Разбуженный разсказами ддушки неясныя вставали мечты.

Занавска казалась полами палатки, или брезентомъ на пароход, или, можетъ быть, даже парусомъ. За нею была безбрежная пустыня и тихо, что-то нашептывая, шуршали камыши. Тамъ бродили тигры. Въ палатк сидли: — Абрамъ Мантыкъ, знаменитый охотникъ, и его другъ, неутомимый изслдователь — Коля Ладогинъ.

Или — кругомъ было море. Безбрежный океанъ катилъ съ грознымъ плескомъ синіе валы и блилъ ихъ шипящей пной. Они били въ носъ корабля и солеными брызгами освжали лица мореплавателей, страдающихъ отъ зноя.

За свою молодую жизнь они повидали много. Были они и въ мор. Но какъ? Некогда было смотрть и любоваться на море, некогда было наблюдать, какъ неслись подл парохода тупорылые блобрюхіе дельфины, какъ прыгали изъ воды и исчезали въ голубой волн. Переполненный людьми пароходъ жилъ тревожною, суетливою жизнью. Надо было помогать Наталь Георгіевн и Галина, надо было услуживать женщинамъ, старикамъ и дтямъ. Сами дти, они, подъ руководствомъ Селиверста Селиверстовича, спшили всюду, гд могли чмъ-нибудь помочь Они не были бойскаутами, не носили англійскихъ рубашекъ и цвтныхъ значковъ, но отъ ддушки они знали свои обязанности Русскихъ мальчиковъ.