Маршал северных направлений

Генерал-майора Панфилова слова маршала, полные житейского военного цинизма несколько покоробили, но он ничем не выдал своего отношения к ним. По двум причинам — Кулик всегда отличался резкостью и грубостью, даже хамоватостью, порой употребляя слова, которые не во всякой ругани пьяной рвани услышишь. А во вторых; кто он такой перечить маршалу со своими двумя маленькими звездочками в петлицах, тем более, когда тот целиком и полностью прав по существу. Действительно, не привыкшие к вечной сырости (к которой вообще привыкнуть невозможно, если не родился в здешних краях) бойцы начинали заболевать. Вначале по нескольку человек в ротах, потом уже во взводах, что со временем станет настоящим бедствием, а принимаемые меры остановить стремительный прирост простудных заболеваний, не могли. А что тут будет твориться летом, вообще страшно представить — добавятся полчища летающего гнуса, которые просто изведут людей, учитывая резко сниженные нормы табачного довольствия.

— Ничего, остановим здесь немца, я все «казахские» дивизии попрошу у Генштаба южнее отправить, или Ставка сама «выдернет» — и думаю, в самое ближайшее время, в октябре уже поедете.

Иван Васильевич насторожился — маршал явно недоговаривал, знал что-то важное, и чуть было не проговорился. Но осекся, и жаль, стало бы понятно, к чему следует подготовиться. Кулик же повел себя на КП совершенно по-хозяйски, храбрости маршалу было не занимать — зачем-то приперся на передовые позиции дивизии, наблюдать за противником, захватившим плацдарм у растерявшегося правофлангового батальона из 288-й дивизии, дрогнувшего и отошедшего с большими потерями после ожесточенного ночного боя. Будь здесь на месте 1073-й полк в полном составе, неприятеля бы удалось сбить в реку, а так почти сутки до этого были упущены, зато тылы подтянуты и удалось бойцов накормить.

— Накапливается «гнойник», лопнет через день максимум — сидеть на плацдарме сложа руки, противник не будет, ему прорываться надо. А потому что делать будешь, комдив?

— Надо стянуть всю дивизию, и вечером контратаковать, нужно сбить их сейчас, пока не накопились, потом поздно будет.

Кулик покачал головой, словно соглашаясь, достал из кармана шинели коробку папирос, положил ее на столик, небрежно сколоченный из двух дощечек. И негромко сказал:

— В тактическом плане ты принял абсолютно правильное решение, генерал, тут не поспоришь. А вот с оперативной точки зрения, и даже стратегической, не стоит этого делать. И на то у меня есть причины, Иван Васильевич. Видишь ли, немцы ясно показывают намерение наступать на Тихвин, а заодно и на Волхов, но по правому берегу реки. Абсолютно верное решение — перерезать идущую в Ленинград железную дорогу, оставив город без питания ресурсами и продовольствием, и в конечном итоге соединится с финнами на Свири. И это наступление приведет к страшной катастрофе — окружению сразу двух фронтов, с последующей их гибелью.

Маршал говорил совершенно спокойно, даже несколько отстраненно, как врач, поставивший правильный диагноз. А это свидетельствовало о каких-то других соображениях, было видно, что захваченный плацдарм его совершенно не беспокоит, и вроде даже как бы обрадовал. И пояснение последовало, и такое, которого Панфилов никак не ожидал:

— Пусть сегодня их сюда, на этот берег побольше налезет, даже танки доставят, это вообще будет прекрасно. И не смотри на меня так, Иван Васильевич, на войне главное кто кого передумает, и обхитрит. Ты их в реку утречком бы скинул, и что с того — дивизии серьезных потерь бы не понесли в бронетехнике, и нашли бы место для последующего удара. При нашей скудости в силах такие действия чреваты осложнениями. А потому нужно не сбросить высадившихся, а их полностью уничтожить, на что мы имеем все возможности. Но вначале затянуть хвостом в «мясорубку», и крутить несколько дней «ручку». За твоей спиной корпусной артполк, правее занимает позиции еще один. Да подготовились мы заранее, и твою дивизию я специально выдвинул в последний момент, что бы противник всю твою «нездоровую» суету увидел, и счел это направление самым перспективным для будущего наступления. И Гепнер это сделал, а дальше все будет как в поговорке — когда коготок увяз — всей птичке пропасть.

Маршал усмехнулся, закурил папиросу, и на лицо накатила усталость — жуткая, лицо словно постарело за секунды, такое ощущение, что усевшийся на табурет командующий фронтом просто уснул, не обращая внимания на грохот артиллерии, наоборот, для него это вроде «колыбельная». Но такой «сон» продолжался не больше минуты — Кулик неожиданно встрепенулся, очнувшись от короткого забытья, и произнес:

— Нельзя давать немцам ни накапливать силы на плацдарме, ни тем более позволить снять его отсюда. Что они навезут сюда днем, уничтожать ночью массированными артобстрелами. И так три-четыре дня, а не твое «сбросить» — ты всю «пьесу» насмарку пустишь. Так что командуй правильно, вижу что понял. Два артполка у тебя за спиной, Иван Васильевич — ночью канонада будет сильная, позиции перемешать с землей, понтон уничтожить — для этого осветительные ракеты и снаряды есть. Но главное из «катюш» площадью накрыть. Ты видел, как РСЗО работают?

— Нет, даже не слышал такую аббревиатуру, товарищ маршал, от вас первый раз, — отозвался с недоумение Панфилов, и услышал короткий смешок с последующим пояснением:

— Реактивная система залпового огня как нельзя лучше служит именно для накрытия целей, расположенных на ограниченной площади. Короче, БМ-13 — «боевая машина» с ракетными снарядами калибра в 13 сантиметров, шестнадцать направляющих, установка на шасси ЗиС-6. В 54-ю армию направили целый дивизион, я его специально приберегал до такого случая. Пуск снарядов идет один за другим, с секундным интервалом. Количество ракет можешь подсчитать сам — умножай только. Все увидишь после полуночи — зрелище будет запоминающееся. Так что предупреди командиров, пусть успокоят бойцов — картинка не для слабонервных…

Для кого-то удивительное зрелище в ночном небе, а для многих, кто по ту сторону фронта, последнее в жизни…

Глава 17

— Алексей Борисович, в Ставке принято решение объединить все наши силы в Моонзунде и Ханко в Передовую Базу КБФ, командующим которой назначили меня. Сюда же будут перебазированы Шхерный отряд, бригады подводных лодок и торпедных катеров, создан ОВР, перейдут тральщики и «мошки». В качестве поддержки Отряд легких сил, которым я командовал раньше, но пока базирующийся в Кронштадте. В него входят крейсера «Киров» и «Максим Горький», лидер «Ленинград» и несколько «семерок». Число эсминцев, возможно, будет увеличено. Кроме того, главные силы ВВС флота тоже будут переброшены на острова, и несколько зенитно-артиллерийских дивизионов для прикрытия аэродромов и военно-морских баз. Этого вполне хватит для достижения полного господства нашего флота в водах Финского и Рижского заливов, с возобновлением минных постановок для воспрепятствования морским силам противника.

От слов вице-адмирала Дрозда командующий БОБР впал в состояние тихой паники, близкой к полной растерянности. Его мнения никто не спрашивал, иначе бы он выступил категорически против этого решения. И на то у генерала Елисеева имелись веские причины. Пришлось собраться с духом, и чуть дрогнувшим голосом сказать:

— Для базирования столь крупных морских сил на островах нет возможностей — подходит только Аренсбург, но он единственный порт, к тому же в Рижском заливе. Пристань Куйвасте на Мооне находится под постоянным обстрелом противника, использовать ее невозможно. Для базирования подводных лодок подходит только одна бухта Трииги, но там нельзя принять больше десятка, максимум двух, боевых кораблей. Все остальные причалы и пристани могут обеспечить базирование только катеров, возможно, и тральщиков типа «ижорец», малых каботажных пароходов и шхун, но ничего более — тут везде мелководье, Валентин Петрович.

— Мне это прекрасно известно, Алексей Борисович, я ведь моряк, и мой отряд действовал в Рижском заливе. Я знаю возможности островов и понимаю, что они крайне ограничены. Но имеющихся пристаней и рыбацких гаваней вполне достаточно, чтобы принять все катера, включая ОВР и бригады Г-5, а также обеспечить им необходимый ремонт на месте. Склады топлива можно оборудовать из подручных материалов с использованием местных средств, обеспечить бочками, которые будут доставлены из Ленинграда при нехватке, а также генераторами. В бухту Трииги перейдет плавмастерская, там необходимо немедленно начать работы по обеспечению действий Шхерного отряда, в котором будет шесть-семь канонерских лодок, и двух дивизионов бригады подводных лодок, которые будут выходить в Балтику через Кассарский плес и Соэлозунд. В Аренсбурге есть все необходимое, включая ремонтные мастерские, там будут сторожевые корабли и возможно эсминцы, а также БТЩ. Единственное уязвимое место — это обеспечение топливом кораблей и населенных пунктов, а также электростанции, но это вполне можно проделать доставкой из Ленинграда. Необходимо только построить в ближайшее время дополнительных емкостей для приема топлива, а также поставить станки и оборудование, которые также будут доставлены морем. Вот перечень того, что будет доставлено на Моонзунд в самое ближайшее время кораблями и судами из Ленинграда.

Елисеев взял листок бумаги, и стал внимательно изучать представленный текст. И не знал, что ему делать — то ли ругаться, или бессильно скрипеть зубами. Дело в том, что именно Моонзунд должен был стать Передовой базой Балтийского флота, а отнюдь не находящаяся близь границы Лиепая, или Рижская ВМБ. Те огромные запасы топлива, мин, боеприпасов, что были оставлены врагу, должны находиться именно в распоряжении БОБР. Как и все брошенное или уничтоженное в Хаапсалу и Таллинне. Если бы даже с началом войны начали перевозку на острова хотя бы малой части потерянного, то этого хватило бы на пару лет самых активных действий. И стоило перевозить войска с беженцами и огромное количество грузов в Ленинград, значительная часть которых ушла на дно, если все это можно было без всяких затруднений месяц назад доставить на острова Моонзунда, как сейчас пытаются лихорадочно проделать. Вопросы нарастали, Елисеев лишь на часть из них мог дать ответ, но тут лучше помалкивать — иначе с тебя самого могут взыскать за чужие ошибки, как с тех, кого уже отдали под трибунал за оставление Либавы, Виндавы, Риги и Гапсаля. Хотя виновниками тут являются командующий Балтийским флотом, его штаб и сам нарком РККВМФ, именно они и допустили чудовищные просчеты, которые «аукнулись» на других. И еще будут гибнуть моряки, кто на судах через заминированные противникам воды Финского залива будут возвращать все увезенное из Таллинна не «в ту сторону» во время прорыва…

— Командующий авиацией генерал Самохин возглавит флотскую авиацию здесь на островах. Аэродромов на Эзеле, способных принять бомбардировщики три — Когул, Асте и Курессарский, с Цереля могут действовать «ишаки» и «чайки», если закончить работы на Сандло, то и этот аэродром сможет принять истребители. Для действий МБР есть два гидроаэродрома, да на Даго еще пара аэродромов, способных принять бомбардировщики, и еще одну полосу можно завершить в самое ближайшее время.

Аэродромов на островах хватало — перед войной шло их ускоренное строительство. А вот авиационная группировка, поначалу большая, «усохла» — эскадрильи перебазировались, к тому же увеличились потери — «мессера» захватили господство в воздухе. Теперь ситуация изменилась — советская авиация перехватила инициативу, пусть только над самим архипелагом. И судя по всему, немцы остановили подготовку к десанту на Моон — Виртсу постоянно бомбардировали каждую ночь, городок обстреливали береговые батареи. К тому же резкое увеличение численности советских катеров и кораблей не могло остаться без внимания, а это полностью нарушало все сделанные расчеты на высадку с помощью штурмботов — их бы просто истребили в проливе катера «МО» и противодесантные батареи, число которых за последние дни увеличили втрое за счет доставленных орудий.