Мать (CИ)

– Фашистскую, что ли?
– усмехнулся другой.

Милиционеры прошли в здание.

– Может, ртуть кто разлил?
– предположил Беляков.

– А собака зачем?
– спросил Пахомов.

Мёрзнуть у крыльца им пришлось минут пятнадцать. Вскоре по толпе пронеслась весть, что кто-то предупредил директора по телефону, будто в школе заложена бомба.

– Нормально!
– обрадовался Пахомов.
– Теперь уроки отменят.

– Да фиг ли отменят!
– возразил Беляков.
– Перенесут на вторую смену только.

Однако, не перенесли. Спустя четверть часа Маргарита вышла к ученикам и объявила, что они могут идти по домам. С превеликим трудом школьники сдержали торжествующее "Ура!" и начали расходиться.

– Пошли ко мне, - предложил Беляков.
– Послушаем "Модерн Токинг". Знаешь таких? Ещё "Битлз" есть.

– "Битлз" - это же стиль, а не группа, - засмеялся Володька, удивлённый невежеством товарища.

– Правда? А на нашей пластинке какие-то четыре чувака сфотаны.

Володька пристыжённо умолк. В музыке он не разбирался, и вообще, из пластинок дома были только всякие юмористы и сказки, типа "Золотого ключика". Причём, "Золотой ключик" заканчивался тем, что Буратино открывал дверь в чудесную страну под названием СССР. Володьку поначалу это удивляло, ведь в книге не говорилось ни о каком СССР, потом он перестал обращать на это внимание.

– Ну ладно, пошли, - буркнул Пахомов, уязвлённый тем, что сел в лужу перед товарищем.

Но ушли они недалеко. Вырулив на Северную улицу, Володька вдруг заметил вдали серую цигейковую шубу матери и, мгновенно забыв про товарища, бросился к ней. Мать быстро шла мимо рынка с каким-то мужиком.

– Мама! Мама!

Мать обернулась. Мужик тоже обернулся. Это был Карасёв.

– Нас с уроков отпустили, - восторженно завопил Володька, подлетая к ней.

– Вот как?
– изумилась мать.

– Да! Там бомбу кто-то подложил... вернее, сказали, что подложили... Милиция приехала! С собакой. А нас отпустили.

– И вы сегодня не учитесь, - сказала мать, косясь на Карасёва.

– Ага! Я с Беляковым пошёл пластинки послушать. А потом тебя увидел...

– Ты не голодный? В холодильнике гречка стоит в кастрюле. И сосиски.

– Не, не голодный. А ты на работу?

– Да, - кивнула мать.
– Ты только папе не говори, что меня видел. А то он ругаться будет. Хорошо?

– Ладно.
– Пахомов бросил взгляд на Карасёва.
– А Мишка с Ромкой, наверно, тоже домой пошли.

– Вероятно, - усмехнулся Карасёв.

– Ну, я пойду?

– Беги. Но папе - ни слова, - велела мать.
– Я тебе "За рулём" куплю.

– Купишь?
– восхитился Пахомов.
– А когда?

– Скоро.

Мать нагнулась, поцеловала его, и Володька поскакал обратно к Белякову.

Глава пятая

"Дело государственной важности, - громко зачитала Маргарита ученикам после уроков.
– В настоящее время сложилось тревожное положение с обеспечением промышленности макулатурой. Страна может недополучить сотни тысяч тонн картона, бумаги, на миллионы рублей строительных материалов, товаров народного потребления. В целях увеличения сбора макулатуры предлагаю вам обратиться к пионерам и школьникам".

Она сложила "Пионерку" и обвела подопечных взглядом.

– Ну что, партия сказала: "Надо", комсомол ответил: "Есть". И хоть вы ещё не комсомол, но, как видите, правительство обращается к вам за помощью. Кто больше соберёт, получит почётную грамоту. Участвующих в конкурсе на болгарскую путёвку это особо касается. Не сдадите макулатуру, к конкурсу допущены не будете. Сроку вам - неделя. Вопросы есть?

– А куда складывать, Маргарита Николаевна?
– спросил Малганина.

– В школьный гараж.

Была суббота и короткий день. Дома мать кроила обмылком кусок какой-то коричневой ткани, а отец, как обычно, пилил что-то на кухне. По телевизору гремела "Ламбада".

– Мама, у нас есть макулатура?
– крикнул Володька, раздеваясь в прихожей.
– Нам в школе сказали собрать. Кто соберёт больше всех, поедет в Болгарию.

– Макулатура?
– Мать задумалась.
– Газеты есть. В тумбе под телевизором. Там одного "Труда" килограмма на три.

– "Роман-газету" твою выкинуть можно, - подал голос с кухни отец.
– Только пыль собирает.

– Лучше свои справочники выбрось, - огрызнулась мать.
– В "Роман-газете" хорошие вещи печатают.

– А чего их хранить-то? Ну прочитала - и сдавай на макулатуру. Я бы вообще ничего, кроме справочников, не издавал.

– Да у тебя вообще интересов нет, кроме как молотком стучать да Горбачёва по телевизору слушать.

– Да, стучать!
– рявкнул отец, входя в комнату.
– Что бы ты делала без этого молотка? Тут половина мебели мной собрана. Все табуретки я сделал!

– Надо было выяснить перед приездом, продаётся здесь мебель или нет. Тогда не пришлось бы ничего делать.

– Ну вот опять: "А ты такой!", - взмахнул руками отец.
– Да, я такой! Что дальше?

– Да ничего, - откликнулась мать.
– Сколько вон обещаешь ребёнку купить вьетнамскую кепку? Все уже в таких ходят, только у Володьки нет.

– Нашла, к чему придраться! Володька, хочешь кепку? Пойдём!

Пахомов чуть не подпрыгнул от радости. Кепка с застёжкой на затылке была его мечтой с тех пор, как он увидел такую у Ромки Карасёва. Ярко-синяя, с надписью большими белыми буквами: "California", она вызвала чёрную зависть у всех мальчишек во дворе. Её привёз Ромке отец из Хабаровска. Мишке он тоже привёз, но тот её почти не надевал - натирала лоб. А Ромка носил её с гордостью и даже осенью напяливал под капюшон. Слава его, однако, продолжалась недолго. В октябре кепками начали фарцевать вьетнамские строители, возводившие гостиницу в аэропорту. Скоро почти каждый пацан обзавёлся сетчатой бейсболкой с иностранной надписью. Володька с ужасом ждал наступления тепла, когда все станут гулять в этих кепках, а он, как последний дурак, окажется с непокрытой головой.

И вот свершилось.

– Что, прям сейчас?
– спросил он, замирая.

– А чего медлить?

– Ты ведь говорил, у тебя денег нет, - насмешливо заметила мать.

– А мы не будем её покупать. Обменяем.
– Отец открыл ящик трюмо в прихожей и достал оттуда наручные часы "Пилот" с кожаным ремешком.

– Они же не ходят, - сказал Пахомов.

– Я их заведу. Пять минут будут тикать, а дольше нам и не надо.

Мать сокрушённо покачала головой, не переставая кроить.

– Возьми деньги, не позорься.

– Вот тебя не спросили!
– зло отозвался отец.
– Володька, пошли.

В аэропорт ходило такси, но отец с его прижимистостью такси не брал, пришлось тащиться на автобусную остановку.

Вьетнамцы торговали не только бейсболками. В комнатах недостроенной пятиэтажки, где они жили, громоздились туго набитые баулы с одеждой, календарями, сушёным жень-шенем и коробками вазелина-"звёздочки". Гудел обогреватель, пахло извёсткой и цементом. В одной из комнат стояла проваленная раскладушка, лежали свёрнутые зелёные спальники, переливалась алым раскалённая электрическая печка, на которой варилась лапша.