Мать ветров

На столе лежал примерный план Шварцбурга, который на глазах обрастал подробностями стараниями двоих аристократов. Зося невольно расплылась в улыбке, до того умильно смотрелись рядом эти две классические противоположности: худющий высокий красавец с белокурыми локонами ниже лопаток и низенький, на вид необычайно интеллигентный толстячок с темно-русыми волосами, собранными на затылке в хвост. Судя по перекошенным от попыток не заржать лицам Саида, Хорька, командира второго отряда Отто, командира третьего отряда Мариуша и самого Арджуны, она была не одинока.

— Ну, ребята, чем порадуете? — Зося протянула руку для пожатия, но верные своим привычкам молодые люди галантно поцеловали ее и воспитанно отвели глаза, стараясь не слишком пялиться на женщину-командира в коротком, по колено, платье. — Так... Значит, у нас есть аж три подземных хода? Может быть, и таран не пригодится?

Таран, которым пришлось бы долбить ворота под прицелом вражеских стрелков, под балконами с кипящей смолой, и не факт, что мокрые кожи спасут.

Во время обсуждения штурма замка в палатку вошли Марлен и Камилла с бумагами в руках.

— Послания дорогим защитникам цитадели еще нужны? — полюбопытствовала Марлен и протянула образец командиру. — Как считаешь, перечисление конкретных имен, кого мы не отпустим на все четыре стороны, а будем судить, не лишнее? Мы с племянницей прикинули, что князь и его дружки навроде Георга так и так не жаждут сдаваться, а вот рядовые вполне могут поточить на них зубы.

— Все верно. Саид, займись. Арджуна, ты нужен нам на совете.

— Сделаем, — Саид забрал записки из руки матери и обернулся к гостям: — На какое, говорите, расстояние стреляют ихние лучники и аркбаллисты?

Зыбкий утренний свет с трудом пробивался сквозь ласковые серые облака и застревал в тумане. Серые коренастые башни Шварцбурга и черный донжон казались вовсе не страшными и даже сказочными в пушистом воздухе. Пахло влажными травами, хвоей и свежесрубленным деревом. Редкие птахи тренькали в ветвях, им вторил скрип колес метательных машин.

Они отправлялись к цитадели первыми — нанести первые удары и забросить несколько камней в ров. Лучники и арбалетчики из фёнов, вольных братьев и крестьян выступали следом под командованием Арджуны. Анджей накануне вытряс из прижимистых крестьян кожи. Их как следует вымочили, обтянули ими дерево и намеревались прикрываться — как от вражеских стрел и камней, так и, вероятно, от огня и кипящей смолы, буде надобность подойти к стенам поближе. Остальные силы ждали своей очереди.

Ночью на безопасном от замка расстоянии под куполом невидимости, который стоил Шалому серьезных усилий, насыпали небольшой сигнальный холмик, сложили горки из ветвей и на совесть их просмолили. Зося сказала несколько коротких, но горячих напутственных слов и отправилась к этому холмику. До определенного этапа операции она в бой не вступала, а собиралась лишь направлять группы нападающих.

Бархатный покой раннего утра не нарушали ни звуки рожков, ни песни. Шли на штурм в полном молчании.

Вдруг эту тишину нарушил долгий свист и удар. Стена Шварцбурга дрогнула, но не поддалась. За первым ударом последовал второй, за ним и третий. Арджуна увидел условный взмах флажка над холмиком. Пора. Его подчиненные собрали луки, натянули арбалеты, взялись за ручки защиты и пошли на приступ, готовые при необходимости разделиться на две или три цепочки.

Серые стены становились плотнее, и бреши в них пока что приносили слабое утешение. Стрелки защитников пока не могли достать крестьян, которые обслуживали метательные машины, но, видно, заметили, как перенастроили навес на одном из орудий, а значит, собирались подкатить его поближе. На пробу выстрелили из аркбаллисты — мимо. И зря. Довольно точная машина гномовской работы послала камень, и Шварцбург потерял одну аркбаллисту.

Стрелы полетели с обеих сторон одновременно. Защитники попытались — была не была — подпалить прикрытие отряда Арджуны, но мокрые кожи служили безукоризненно. А вот снаряд, пущенный замковым камнеметом, проломил доски. Кто-то взвыл от боли, кто-то вскрикнул и затих. Кажется, навсегда. К раненому подполз Тиль, наскоро перевязал, примотав палку к переломанной конечности, и потащил его обратно в лагерь. Погибшего откатили чуть в сторону — не до скорби и церемоний. Тем более что живо помнили один из недавних боев, когда группа мятежников в полном составе покинула свои позиции, чтобы воздать должное павшему товарищу.

Следующий снаряд все же отскочил в сторону. Установленная под прикрытием стрелков машина нанесла первый серьезный удар.

Они считали. В тайном тоннеле каждый удар ощущался приглушенно и жутко, будто бы не в крепость попадали, а в самую землю, и она стонала, мучилась. Вот. Еще, еще... Теперь пора.

Этот отряд состоял из призраков Фёна, вольных братьев, которые увереннее чувствовали себя в рукопашной, чем с арбалетом, и крестьян, вооруженных привычными им вилами и топорами. Командовал рыжий Отто, старый фён кахаловской выучки. Тут же находились Герда как основной медик и Марлен в качестве помощницы.

Толкнули дверь — заперто. Значит, друзьям-аристократам не удалось открыть ее изнутри, но это нападавших не пугало. Главное, чтобы ворота открыли, а тут уж они сами.

— Беремся за таран! — велел Отто. — И-и-и-раз-два, бьем! Раз-два, бьем!

За дверью послышались испуганные голоса. Расчет оказался верным. Защитники Шварцбурга, и без того не особо караулившие тайные ходы — на то они и тайные, — сосредоточили все внимание на машинах и стрелках, и с той стороны наверняка осталось не больше трех-четырех человек охраны.

Затрещали толстые деревянные створки, не окованные, однако, железом — и в довольно широкую трещину влетел болт. Один из вольных рухнул на колени, заскулил, обхватывая раненое плечо. Герда и Марлен в четыре руки оттянули его в сторонку. Оборотица мягко ощупала прошитые насквозь мышцы, принюхалась к наконечнику и не почуяла яда. Наверняка. За день до полнолуния ее нос уже безошибочно определял подобные вещи.

Дружный веселый вскрик раздался сразу же за грохотом выбитой двери. К выходу из тоннеля помчался вестовой — послать сигнал командиру.

— Ты в лагерь? — без особой надежды на утвердительный ответ спросила Герда.

— Хуюшки. Мы еще повоюем, — осклабился вольный, повел перевязанным плечом и на пробу махнул топориком.

И они хлынули внутрь цитадели.

Посветлевший было воздух вновь заволокло дымкой, но только над стенами и башнями, там, куда попали камни. Зося заметила шевеление возле одного пролома и зажгла сигнальный огонь, направляя туда часть лучников. Другим огнем велела подвинуть камнеметы еще ближе. Пока все шло гладко. Слишком гладко.