Мать ветров
Шрифт:
А с лица Саида на Милоша глянули влюбленные глаза Раджи.
— Жена у меня, Герда. А сыну нашему, Радко, три года исполнилось.
Улыбнись. Да улыбнись же, ты теперь дядька!
— А ты? — обернулся к Али, кажется, справился с собой, мальчики ничего не заметили.
— Родные дети природой не положены. Я, — запнулся, залился розовым румянцем. — Я с мужчиной живу. Дочка у нас приемная, Вивьен, на год старше Радко.
Изнутри, из мутных чавкающих глубин, о которых он успел благополучно забыть, выплыло, выкарабкалось, царапая стенки внутренностей кривыми ржавыми когтями, то чудовище, что подняло голову на необитаемом острове среди стада морских коров. Вымученная улыбка превратилась
— Р-рад за вас. Я д-до ветру. Скоро вернусь.
Хлопнул дверью и вылетел в теплую осеннюю ночь.
— Видишь его? — Али сосредоточенно сыпал в котелок успокоительные травы, а Саид вглядывался в тьму за окном.
— Вернулся, у дерева сел. Кажется, дрожит, — Саид опустился на корточки у очага, погладил взволнованную кошку. Тоскливо спросил у брата: — Как думаешь, умерла? Или...
— Вряд ли умерла. У меня такое чувство, что он именно на наши слова о детях среагировал. Значит, расстались.
Безвинная сухая веточка зверобоя превратилась в порошок в крепких пальцах лучника.
— Али, я люблю тебя... Мне так страшно. Словно стена между им и нами.
— Значит, будем разбирать по камушку, — художник снял с огня закипевший отвар, перелил в кружки и присел рядом с братом, обняв его со спины. — Ну или ты попробуешь с разбегу головой проломить. Идем?
За порогом дышал покоем вкусный осенний лес. Где-то в чаще нерешительно ухнула сова. Милош сидел под дубом, сгорбившись и обхватив руками колени. Потерянный великан.
— Милош, пожалуйста, возвращайся в дом, — позвал старшего брата Али. — Нам выезжать с восходом.
— Да... Да, конечно, — лекарь тяжело поднялся, привалился к дереву и глянул исподлобья побитой собакой. — Простите меня. Я так долго ждал нашей встречи, так скучал, а вот... все испортил... Простите.
— Милош, как-то не верится, что всего за пять лет мы стали чужими, — грустно улыбнулся художник. Объяснил: — С каких пор ты просишь прощения за искренность?
— Ты не понимаешь. Я чуть было... — Милош вытянул перед собой руки и брезгливо дернул ими, словно не хотел иметь с этими отростками ничего общего.
— Ну врезал бы, мы бы пережили, — пожал плечами Саид. — Тебе завтра с мамой встречаться, лучше нам по мордасам съездишь. Маму трогать нельзя, ее во время штурма Шварцбурга по шее полоснули. Заживает хорошо, но лучше пока лишний раз шею не тревожить.
— Маму ранили?
— Слушай, давай завтра про всякие раны, а? Пошли, травы попьем, мы тебя еще кое-чем о нашей ненормальной семейке удивим! Ну а ты... если... — лучник вдруг как-то выдохся и обернулся в поисках поддержки.
— Если хочешь, скажи нам, — продолжил за брата Али. — Хотя мы более-менее догадываемся.
— Скажу. Не сегодня, но обязательно скажу.
На столе, застеленном льняной скатертью, в полосе ослепительного света лежала деревянная птичка. Она еще пахла свежей стружкой, и лесом, и теплыми ладонями дедушки Богдана. Вдруг в комнатку влетел порывистый ветер, подхватил игрушку и утащил в окно, но Милошу почему-то не было грустно. Он выбежал из дома и помчался за птичкой, любуясь ее переливающимися в солнечных лучах боками. А птичка становилась все больше, и больше, и вот уже тень ее крыльев простиралась, полностью закрывая от солнца Милоша. Замерла, закружилась на месте и плавно опустилась рядом с ним, будто предлагая
сесть на спину и полететь. Он обернулся и увидел дедушку Богдана. Суровый плотник стоял, скрестив руки на груди, чуть хмурился, но в зеленых глазах разлилось тепло и понимание. И уверенность. Ступай, внук, у тебя получится. Именно так дедушка провожал его в экспедицию.Дерево под ладонями показалось мягким, упругим, живым, птичка слегка качнулась, позволяя привыкнуть к ней, приноровиться, а после взмыла в голубое небо и полетела.
Под ними проплывали золотые пшеничные поля Грюнланда, горные вершины в шапках из лунного камня, грозные кромлехи Иггдриса... стальная синева морей, доверчивые сонные морды морских коров, зеленые туманы Драконьих земель... пальмы на берегу близ Сорро, стражи опунций в степи, строгие пирамиды Эцтли...
Мудрецы говаривали, что счастье живет внутри человека и не зависит от богатства, положения в обществе, владения теми или иными вещами. Может быть. Но у Милоша было бы все-таки чуточку больше счастья, владей он птицей, которая преодолевала бы за считанные дни расстояние от Грюнланда до Бланкатьерры с промежуточной остановкой на Шинни.
В самую душу глянуло темное пламя в глазах любимой.
И Милош проснулся, почти целый, почти нашедший себя. Достаточно для того, чтобы упиваться допьяна тем, что умудрился проморгать накануне.
В ногах безмятежно дрых полосатый комок. Али спал на животе, вжавшись в него боком и мягко вцепившись в большой палец его руки. Саид по мелочам не разменивался и занял всего Милоша — из того, что любезно предоставила в распоряжение лучника Баська. А дома его ждала мама...
За окном падали пестрые осенние звездочки.
В угрюмом зале на втором этаже тяжелого каменного дома, некогда принадлежавшего жрецам, пол относительно равномерно был усыпан, уставлен и завален книгами. Марчелло угрюмо прикидывал, что работы ему — отсюда и до ужина. На следующей неделе. Если повезет. Взял очередной том, бегло пролистал его и написал на закладке шифр, сверившись предварительно со своими записями. Систему шифров, ориентируясь на ту, которой пользовался отец, они с Хельгой сочиняли и правили раз надцать. Историк потянулся, с хрустом расправляя плечи, и повернулся в ту сторону, откуда доносилось размеренное шуршание. Вивьен листала одну и ту же книгу не меньше получаса. Захватывала разом все страницы, позволяла им пробежать по пальцам, снова захватывала. Изредка останавливалась на какой-то иллюстрации и вновь возвращалась к прерванному занятию.
— Вивьен, рыбка моя, кушать хочешь?
Девочка скосила на него глаз и опять взялась за книгу. Ну, нет значит нет. К счастью, на вопросы о еде она отвечала вполне адекватно.
На лестнице послышался легкий топот женских ножек.
— Марчелло! Городской совет еще одно здание для университета выделил!
— За городской стеной?
— Да ну, что ты! Дом беглого аристократа конфисковали, с флюгером чудным, вон, отсюда видно, — Хельга ловко проскользнула по узкой дорожке между книгами, попутно коснулась плеча Вивьен и уселась на полу рядом с другом. Взяла его под руку, спросила: — Ты чего такой бука? Ну, бука больше обычного. Скучаешь по нему, да?
— Беспокоюсь.
— Бои месяц как закончились, вернется скоро, не переживай... Так, передай мне ту книгу, с треугольником.
Марчелло усмехнулся. Хельга больше не отвлекалась на ерунду вроде обязанностей служанки, на всяческую рутину и со всей ласковой яростью нежити нападала на книги, хоть как-то связанные с математикой. На этот раз она с интересом разглядывала на странице треугольник, заполненный числами, причем два его ребра состояли исключительно из единиц.
— Кстати, а твое далеко укатилось?