Мельбурн – Москва

– Привет, Лешка, – Лялька приветливо улыбалась, а ее чуть кривоватые прежде зубки теперь сияли ровным ухоженным рядом, – какая прелесть (это к спавшему у меня на плече Игорьку), а это твоя жена, да? Как я рада вас обоих видеть! Я – Ляля, а ты….

Она сердечно обняла Машу, ожидая ответа. Та робко пролепетала:

– Маша.

– Прекрасно, Машенька – мое любимое имя! Так хотела дочку Марией назвать, а Александр не дал – он у меня домашний тиран!

От этих ее кокетливым тоном сказанных слов Саня побагровел, но, чтобы оправдать свой статус «домашнего тирана», с напускной строгостью заметил:

– Хватит тараторить, лучше за стол людей рассаживай, они с дороги.

– Конечно, конечно, вы садитесь, садитесь, не стойте!

Мы расселись на мягком диване, полукругом огибающем небольшой стол, накрытый на четыре персоны. Две улыбающиеся женщины в накрахмаленных передниках ввезли поднос, и в мгновение ока стол оказался заставленным закусками и напитками.

– Тебе с ребенком-то неудобно, – сказал мне Саня, – Ляля, ты, может, скажешь, чтобы его в детскую отнесли?

– Да нет, ничего, – промямлил я, увидев, как испуганно округлились глаза Маши.

Саня, наверное, тоже это заметил, потому что не стал настаивать.

– Ладно, тогда выпьем за встречу, а потом Лялька отведет Машу дом показать, и пусть они сами там пацана уложат.

– Маша ты еще кормишь? – заботливо спросила Ляля.

– Так, изредка, – Маша густо покраснела.

– Тогда, Саня, ты ей сок налей. А мне можно, я в три месяца бросила. Саня, правда, ругался.

– Ну и правильно ругался, – сердито пробурчал Саня.

Выпили за встречу, и я даже успел немного закусить, но тут Игорек проснулся и начал безобразничать. Пришлось использовать обе руки, чтобы не дать ему перевернуть тарелку с салатом. Я выбрался из-за стола и начал прогуливаться кругами, успокаивая свое разошедшееся чадо.

– Ему надо поесть и подгузники поменять, – смущенно проговорила Маша, вставая и беря у меня сына, – Леша, где сумка?

– Я….

Кошмар, она же мне дала сумку с подгузниками и бутылочками, а я все оставил дома в прихожей!

– Ничего страшного, – мило улыбнувшись, Лялька поднялась, – сейчас пойдем в детскую, там у нас все-все имеется. Там и покормишь его. Только сначала я вам свое чудо покажу, всего одну минуту. Саня, позвони, чтобы Ирина принесла Маргариту.

Спустя минуту темноволосая женщина с лицом, показавшимся мне знакомым, внесла пухлую девочку, примерно ровесницу Игорька. Увидев ее, он от удивления умолк и захлопал глазами. Взяв у няни малышку, Саня легонько подкинул ее вверх. Девочка радостно взвизгнула и в восторге шлепнула его ладошкой по щеке.

– Моя Ритка, лапулька моя, – Саня светился гордостью. – Ляля все ныла: сына хочу, сына хочу, а по мне все равно – что сын, что дочь. Главное, что мое, на меня похожа.

Маленькая Маргарита и вправду была копией отца – такая же пухленькая, с широким скуластым лицом. На моего Игорька она не обратила никакого внимания.

– Пойдем, Маша, – Ляля взяла было у мужа дочку, но тут же передала ее няне, потому что девочка недовольно заверещала и начала изгибаться.

Когда женщины и дети удалились, Саня вернулся за стол.

– Садись, Леха, пусть они там свои женские дела обделывают, а у меня к тебе есть деловой разговор. Только сначала еще по одной за встречу, – он подлил мне водки.

– Ладно, – я тоже сел и из вежливости сделал глоток, – только давай с самого начала. Во-первых, как ты на меня вышел? Я имею в виду, адрес мой узнал, телефон. Мы ведь живем на съемной квартире, прописаны совсем в другом месте, телефон числится на других людях. У меня даже родители с братом моих нынешних координат не знают, я с ними только по электронной почте переписываюсь.

Расхохотавшись, Саня одним махом опорожнил свою стопку.

– Леша, ты, как ребенок – я же не в милиции работаю, у меня свои каналы. Мне, если нужно, я в один миг все узнаю и все достану. О твоих делах я в курсе – делаешь диссертацию, подрабатываешь на всяких фирмах, жена из Тамбова, учительница. Познакомились на олимпиаде. Если я ошибся, скажи.

Нет, он не ошибся, мы с Машей действительно познакомились на олимпиаде по математике в МГУ, куда она привозила своих учеников. Дело было так: пока ребята решали задания, я вышел в коридор размять ноги и разговорился с молоденькой, явно нервничающей учительницей. Слово за слово, поначалу мы поговорили об олимпиаде, потом перешли на более животрепещущие темы. Я пожаловался, что мне, аспиранту последнего года, приходится тратить время на проведение школьных олимпиад – и все это за копеечную стипендию. Маша, наоборот, заявила, что в Тамбове учителям, чтобы выжить, приходится приторговывать на рынке, а в Москве на школьную зарплату можно и одеться, и в театр сходить – даже притом, что приходится снимать однокомнатную квартиру на троих с подругами. И за эти деньги ей не жалко потратить свой выходной день, чтобы привезти детей на олимпиаду.

– Если вам мало платят, – сказала она, – приходите к нам в школу подрабатывать, у нас математики нужны.

Я представил себя окруженным взъерошенными прыщавыми малолетками и содрогнулся от ужаса.

– Не дай бог! Лучше уж на рынок торговать. Кстати, не хотите в следующую пятницу в «Сатиру» сходить? У нас в профкоме мне за проведение олимпиады бесплатно билеты дадут.

Улыбнувшись, Маша кивнула. Так завязалось наше знакомство, и теперь, вспомнив тот день и ее улыбку, я ощутил сильное раздражение от слов Саньки – словно он своей осведомленностью бесцеремонно вторгся в самое интимное и сокровенное. Но доставлять ему удовольствие своей досадой я не собирался, поэтому насмешливо заметил:

– Да нет, все точно. На тебя, видно, ЦРУ работает. Только про себя мне и без того все известно, ты лучше расскажи, как сам жил, – и с мстительным презрением в голосе добавил: – Мне-то ведь, если честно, ни к чему было твоими делами интересоваться, я даже и не знал, что вы с Лялькой поженились.

Другой бы оскорбился, но не Санька.

– Ну и зря, – ответил он так мягко, что мне стало неловко, – мог бы и поинтересоваться, в одном ведь классе все учились, на одной улице росли. Хоть бы у родителей своих поспрашивал: как там, мол, Саня Шебаршин поживает.

– Ну, раз ты такой осведомленный, то должен знать, что папа с мамой из Волчанска уехали, они сейчас живут у брата во Владивостоке.

Эта моя попытка оправдаться прозвучала довольно жалко, потому что Саня спокойно уточнил:

– Всего пять лет, как уехали, а до этого жили в Волчанске, и ты мог бы мне через них хоть привет передать, я к ним иногда забегал. Да ладно, это дело прошлое, проехали. Живу я, видишь, не тужу.

– Да, конечно, я рад за тебя, Саня, – вежливо согласился я, – трудно, наверное, пришлось?

– Нелегко, да. Начал я сразу после школы – один пахан меня от армии отмазал и уговорил лесом заняться.

– Как это лесом? Лесозаготовками?

– Да по всякому, – загадочно ответил он.

– Понятно, – протянул я, хотя, если честно, мне абсолютно ничего не было понятно.

– Я ведь не дурак, думаешь, только ты ученый? Я тоже высшее образование имею, заочный в Екатеринбурге окончил, и Ляльку выучил, она у меня диплом экономиста имеет, самое сейчас престижное!

– Ну и славно, – я с трудом сдержал улыбку, представив себе, как Лялька, к выпускному классу не научившаяся приводить дроби к общему знаменателю, получает диплом экономиста, – а когда вы поженились, сразу после школы?