Мелиан. Охота Дикой Кошки

– Как ты ее назвал, музыкант? Это она-то – миледи?
– он обличающе ткнул пальцем в мою сторону.
–

Тоже мне, нашёл благородную даму! Разуй глаза, это же ведьма! Портовая шлюха со сладким

голосом, пиратская подстилка!

От его слов во мне забурлило и потекло по жилам что-то тёмное. Страх и порождённое им

оцепенение улетучились в один миг, уступив место гневу. Сузив глаза, я подалась вперёд, когда

92

Мелиан. Охота Дикой Кошки.

что-то неуловимое промелькнуло в воздухе, принудив меня остановиться и немного овладеть

собой.

В гнетущей тишине было слышно, как капает, просачиваясь откуда-то сверху, вода. Менестрель не

торопился с ответом, но я кожей почувствовала разлитое между нами троими напряжение.

Наконец темноту прорезал его голос – абсолютно спокойный, отчеканивающий слова с

убийственно-размеренными паузами:

– Прежде всего, она женщина. То, что вы, воспользовавшись тем неоспоримым преимуществом, что

даёт вам сила, подняли на неё руку и попытались обесчестить, говорит лишь о том, что вы подлец

и трус, способный на удар исподтишка.

Не ручаюсь, что северянин понял и половину из этой цветистой фразы. Признаюсь, я и сама

поразилась непривычному велеречию бродячего музыканта. Но удар попал в цель – спустя удар

сердца капитан выпрямился во весь свой огромный рост и рявкнул:

– Ты посмел назвать меня трусом?! Жалкий сопляк!

Забыв про меня, он бросился на менестреля. Я испугалась теперь уже за певца. Они были одного

роста, но на фоне могучей медвежьей фигуры северянина музыкант казался тонкокостным

юношей, который сломается от первого же удара кулака. «Если на моей совести будет ещё одна

смерть ни в чем не повинного человека, уйду к монахам Белой Девы и приму обет молчания», -

строго сказала я себе. Хватит с меня и той порции кошмаров, что приходят почти еженощно.

Дальше события разворачивались совершенно неожиданным образом.

Увидев несущегося на него Коннара, музыкант не дрогнул и даже попытался уклониться.

Дождавшись, когда наёмник замахнется на него, менестрель легко взметнул руку вверх и принял

громадный кулак северянина на раскрытую ладонью. Длинные пальцы мигом сомкнулись вокруг

сжатой руки Коннара, и время словно мгновенно остановилось.

Я не сразу поняла, что происходит. Бывший капитан глухо зарычал, пытаясь если не завершить

начатое, то хотя бы выдернуть руку из хватки музыканта. Тот стоял, хладнокровно и, как мне

показалось, с вежливым любопытством глядя на противника. По переулку пронесся слабый

ветерок. На грани тишины я уловила едва различимый шепот, отозвавшийся тонким звоном в ушах.

На несколько ударов сердца Коннар замер, а затем принялся яростно высвобождать кулак.

Менестрель молчал и не двигался, пристально наблюдая за противником.

Звон в ушах усилился. Отпустив разорванную блузку, я прижала ладони к голове, силясь

отгородиться от назойливого звука, вгрызающегося в мозг.

Внезапно всё прекратилось. Звон исчез. Менестрель отпустил руку северянина, и тот с хриплым

рёвом отшатнулся от него. Затем Коннар хрипло вздохнул, сплюнул на землю и, бросив сквозь

зубы: "Ещё встретимся, Кошка!", испарился за углом.

Мы с менестрелем остались одни.

Честно признаться, после увиденного я испугалась музыканта едва ли не больше, чем Коннара.

Снова пришла мысль о том, что незнакомец вполне может оказаться каким-нибудь очередным

тёмным колдуном. Мне едва ли не захотелось, чтобы северянин вернулся.

Я вжалась в осклизлую стену, покрытую плесенью, и стала заворожённо наблюдать за

менестрелем. Примерно также мышь смотрит на болотного лайзарда(63). Ей прекрасно известно,

что общение закончится у него в желудке, но мышь не в силах ничего поделать.

Помедлив пару мгновений, музыкант вздохнул и начал расстегивать куртку.

93

Мелиан. Охота Дикой Кошки.

Я чуть было не разревелась. Прав был Коннар: я дура. Понадеялась на помощь, а ему нужно от

меня всё то же самое. Ненавижу!

Как же я их всех ненавижу!

Расстегнув куртку, менестрель... протянул её мне.

– Накиньте на плечи, миледи, - тихо сказал он.
– Вам, верно, холодно.

Смысл его слов не сразу дошел до меня. Я не шевельнулась, оцепенело глядя на него. Видимо,

поняв моё состояние, менестрель подошёл ближе и мягко опустил куртку мне на плечи.

– Она, конечно, старая и вытертая, - виноватым голосом сказал он.
– Но никакой другой у меня нет.

Когда мягкая кожа коснулась покрытых мурашками плеч, что-то внутри меня оборвалось. Все

переживания бурным потоком хлынули на поверхность, и по щекам потекли ручьи слёз. Я зарыдала

в голос и уткнулась лицом в грудь музыканта.

Немного помедлив, он мягко обнял меня за плечи.

***

По улицам Аэдагги гулял ветер, принося с собой капли дождя. Мне он уже не казался таким

пронизывающим. Куртка менестреля приятно грела и надёжно оберегала от холода с тем лишь

неудобством, что мне была явно велика. Руки тонули в чересчур длинных рукавах, а полы

спускались ниже пояса, отчего я чувствовала себя завёрнутой в тёплый мешок.

Музыканту, шагающему рядом со мной в одной рубахе, ветер тоже был будто нипочем. Он ни

словом не обмолвился после произошедшего в переулке, лишь обронив, что проводит меня до

дома. Я не возражала: после пережитого навалилась безумная усталость. Хотелось скорее

добраться до дома, упасть в койку и забыться тяжелым сном.

Однако через некоторое время молчание начало меня немного утомлять. Мне выпала возможность