Мельничиха из Тихого Омута

Он явно хотел сказать «проваливайте», но не сказал. Похоже, Рейвен Кроу тут наводил ужас не только на моргелютов. Глаза у графа, кстати сказать, были светлыми и водянистыми. Вдруг и он - какое-нибудь озёрное чудовище? Эта мысль мне совсем не понравилась, и теперь я точно не собиралась уединяться с его сиятельством для приватной беседы.

– Господин судья ищет телегу, - напомнила я графу мягко.
– Думаю, мне надо помочь ему.

– Для чего вам телега?
– требовательно спросил граф.

– Перевезти кое-что, - мрачно сказал судья, поглядывая то на меня, то на него.

– Далеко?
– осведомился его сиятельство.

– Нет, до деревни.

– Возьмите мою карету, - распорядился граф.
– И не надо благодарностей, - он усмехнулся и вполголоса насмешливо добавил: - Только не каркайте здесь.

Я быстро посмотрела на судью - слышал ли обидные слова. Но если он и услышал что-нибудь, то виду не подал.

– Благодарю, ваше сиятельство, - сказал Кроу с преувеличенной благодарностью.
– Немедленно воспользуюсь вашим щедрым предложением.

Сказал - и ухмыльнулся, когда граф повернулся ко мне, чтобы продолжить разговор.

– А...
– открыла я рот, чтобы предупредить графа, что судья, скорее всего, собирается перевозить в его богатой карете утопленника, но подумала и. ничего не сказала.

– Вы что-то хотели?
– тут же услужливо осведомился господин Фуллартон.

– Нет, - коротко ответила я.

Граф не производил впечатления приятного человека. И хотя я собиралась привлечь его в качестве спонсора, пусть лучше труп вывозят в карете - она закрытая, никто не напугается, да и графу легче купить новую карету, чем кому-то из работяг - новую телегу. Ведь ездить на повозке, в которой перевозили покойника, крайне неприятно. Но граф переживет. От его сиятельства точно не убудет. Только доброе дело сделает.

– Давайте оговорим детали, - граф отчаялся поймать меня за локоть и вместо этого сразу перешел к делу - обхватил за талию и повел прочь.

– Предпочитаю делать это на расстоянии, - пошутила я, высвобождаясь из его объятий.
– Вы меня так с мысли собьете, господин Фуллартон. А ведь мне надо проявить её ясность перед вами, чтобы впечатлить и завоевать ваше сердце. Своим проектом, разумеется.

– Можете звать меня по имени, - щедро разрешил он.
– Амбруаз или просто - Амби. Так звала меня моя милая матушка.

Амби! Я чуть не прыснула, но сдержалась, хотя и с трудом. Спиной я чувствовала, как судья буравит нас взглядом. Но пусть займется своим делом, предоставив мне заняться своим.

Граф тянул меня к воде, но я отказалась, сославшись на новые башмаки - дескать, не хочу пачкать их, и лучше бы нам посидеть на досочках.

Кряхтя и вздыхая, Амби опустился на нашу колченогую скамейку, грозясь развалить её, а я вкратце изложила свой план. Новаторский план - не побоюсь этого слова.

– Мне нужен мастер - поставить особые лопасти к жерновам, чтобы перемалывать сырье. простите, ветошь, - перечисляла я, загибая пальцы, - повозка и лошадь, чтобы собирать по деревне тряпки, из которых мы будем делать бумагу, а ещё нужно проложить здесь норма. хорошую дорогу. Потому что по такой дороге ни материал привезти, ни клиентов пригласить.

– Ещё и дорога?
– немного запечалился граф.
– Это влетит в грошен, скажу я вам.

– За бумагой - будущее, - не сдавалась я.
– Представьте, что вы станете единственным производителем бумаги во всей стране? И вы ничего не потеряете - у вас останутся и мельница для зерна с господином Закхеем, и бумажная мельница во главе со мной.

Я проявила всё своё красноречие и пообещала составить смету, где рассчитаю возможную прибыль и окупаемость производства. В результате несколько золотых монет сразу же перекочевали из кошелька господина графа в мою поясную сумочку в качестве начального капитала.

– Сделайте пробные образцы, - граф нехотя засобирался домой, потому что солнце уже подбиралось к полудню.
– И подготовьте расчеты. Ознакомлюсь с ними, посмотрю, что у вас получится - тогда и решим, стоит ли дело затрат. Только осторожнее, - он оглянулся по сторонам и понизил голос: - держите всё в секрете, иначе королевские мастера быстро обо всём пронюхают...

– Буду молчать, как рыба, - заверила я его.

К этому времени карета графа уже вернулась, а вместе с ней вернулся и судья. Граф тоже заметил его и прощался со мной гораздо дольше и нежнее, чем требовалось. Господин Кроу разговаривал с кем-то из крестьян, но косился на нас совершенно бессовестно.

– Поторопитесь, ваше сиятельство, - не выдержала я витиеватых прощаний, - обед остынет. Если вы получите несварение желудка, я себе этого никогда не прощу.

– Да, мне пора, - с сожалением признал граф и удалился, наконец, в сторону кареты.

Я помахала ему вслед платочком и сделала реверанс, улыбаясь от уха до уха. По-моему, господина судью от этого даже передернуло.

Он подошел ко мне, кусая губы, и словно между прочим спросил:

– Видел, вы золотишком разжились, хозяйка? За что граф так щедро заплатил?

– Подглядывать нехорошо, - ответила я, продолжая помахивать графу, - а вы ведете себя так, будто ревнуете.

– Я?!
– вскинулся он.
– Да я был женат, к вашему сведению!

– Аргумент, - признала я.
– Даже не поспоришь. Хотите блинчиков с малосольной форелью?

– Что?..
– растерялся он.

– Обед уже, господин Кроу. Даже вам надо есть как минимум три раза в день, чтобы наводить страх и ужас на местных преступников. Блинчики с форелью? В качестве перекуса? А на ужин у нас будет горох с солониной. Это вас не соблазнит?

– Соблазнит, - сказал он угрюмо.
– Вы точно ведьма.

– Не повторяйте чужих глупостей, а то рассержусь, и вы останетесь голодным, - пригрозила я ему.

– Аргумент, - передразнил он меня.

– Идёмте, - я направилась к мельнице, но тут над озером прокатился дикий вопль.

Это кричал граф Фуллартон. Он стоял возле кареты, у распахнутой дверцы, и орал, вскинув кулаки к небу:

– Вы что сделали с моим экипажем, Кроу?!.

– Так вы сами разрешили, ваше сиятельство!
– заорал судья в ответ.
– И ничего не сделал! Всего-то... замочил немного.

– Вы ответите за это!
– граф в сердцах отвесил плюху мельнику Закхею, хотя тот ни в чем перед его сиятельством не провинился.
– Лошадь мне!..

Мы с судьей задержались, чтобы посмотреть, как двое слуг закидывали господина Фуллартона на лошадь, а потом еле успели поймать, когда он повалился из седла на первом же шаге. Тем не менее, в карете граф ехать не захотел, и оставалось лишь пожелать ему удачи на неровной дороге к Тихому Омуту.

– Если он свернет себе шею, его смерть будет на вашей совести, господин Кроу, - сказала я.