Мелодии белой ночи

я все твердила ей, что надо бы перебраться в другой район, начать все сначала, но мама

отвечала, что не сможет.

— Наверное, только в тебе она и черпала силы.

— Мама вечно повторяла, что я — несчастье всей ее жизни, но, вероятно, ты прав.

Они немного посидели молча. В доме царила тишина, плотные шторы занавешивали

окна, а жаль: Линн охотно взглянула бы на новых жильцов. Интересно, понравилось бы маме

то, что стало с ее домиком...

Линн сглотнула и быстро-быстро заморгала. На что Норману Дейлу рыдающая

секретарша с распухшими веками!

— Хочешь зайти внутрь? — спросил Норман. — Я уверен, владельцы возражать не

станут, ведь ты здесь жила...

— О нет! — Линн не то всхлипнула, не то рассмеялась. — Зачем? Все дорогие

воспоминания я берегу в душе. — Она порылась в сумочке, достала платочек, промокнула

случайную слезинку. — Ну что ж, не пора ли в обратный путь? — бодро осведомилась она.

— Как насчет других памятных мест?

Линн знала, о чем думает шеф. О вымышленном экс-любовнике, который якобы

обитает где-то поблизости и, возможно, все еще трудится в поте лица над мемуарами. Она

покачала головой, и Норман нажал на педаль газа. По пути назад он говорил только о работе,

за что секретарша была ему признательна. А прибыв в Корт-хаус и хозяина в доме не

обнаружив, Линн и вовсе приободрилась.

Вечер тоже не сулил новых опасностей. Предполагалось, что речь пойдет

исключительно о рекламной кампании. Поэтому к ужину пригласили Натана Грегори и

Питера Дикена, главных менеджеров агентства: один отвечал за художественное

оформление, другой — за бухгалтерию. Конечно, без светской болтовни не обойтись, но,

начиная с сегодняшнего дня, колеса рекламной машины наконец-то придут в движение.

Мужчины обсудят план мероприятий, установят примерные расценки, назначат деловые

встречи.

Если повезет, размышляла Линн позже, нежась в горячей ванне, мне удастся

благополучно затеряться па заднем плане вместе со своим секретарским блокнотом и

ручкой. Переживания последних дней вконец ее измотали. Что за облегчение — снова

вернуться к повседневной рутине!

Линн вымыла волосы и тщательно их высушила: темные, свободно рассыпавшиеся по

плечам пряди эффектно обрамляли лицо. Теперь макияж. А затем — красное платье.

Посмотрев в зеркало на результаты трудов своих, Линн не поверила собственным глазам.

К тому времени, когда она спустилась в гостиную, мужчины уже собрались гам. Линн

глубоко вздохнула, с тоской подумала о деловом костюме... и переступила порог. Все голоса

как по команде умолкли, воцарилась гробовая тишина. Первым обрел дар речи Натан:

— Бог ты мой! — воскликнул он, устремляясь навстречу Линн. — Скажи, что ты не

малютка Линн Бекиншоу!

— Я не малютка Линн Бекиншоу, услужливо повторила она. — Привет, Нейт!

Норман маячил где-то на заднем плане. Молодой женщине очень захотелось

посмотреть на его реакцию, но с искушением она благополучно справилась.

— Ты расцветаешь к ночи, — сделал комплимент и Питер, подходя ближе.

Линн приветливо улыбнулась коллегам. Оба — солидные, женатые мужчины лет

пятидесяти — внушали ей искреннюю симпатию. Следуя примеру шефа, они относились к

Линн как к равной, прислушивались к ее советам.

— Точно редкий экзотический цветок? — поддразнила она.

— Читаешь мои мысли, — улыбнулся Питер. — Не мечтает ли наша красавица о

карьере в модельном бизнесе? Как насчет того, чтобы поменять начальника?

30

— Линн первая подтвердит, что более покладистого работодателя, чем я, в жизни не

найти, — откликнулся Норман.

— Но если красавица ценит грубиянов с трудным характером, то я к ее услугам, —

мило улыбнулся Реймонд, вручая молодой женщине хрустальный бокал с шампанским.

После секундной паузы разговор снова вернулся к рекламной кампании. Линн села в

кресло, с бокалом в руке и блокнотом на коленях, и велела себе не глядеть в сторону

Реймонда. Двусмысленная шутка ей крайне не понравилась. Там, где сторонний

наблюдатель усмотрел бы лишь светский флирт, Линн отчетливо услышала приглашение.

Монкфорд-младший некогда без зазрения совести вычеркнул ее из жизни, а теперь

рассчитывает начать все сначала, словно расстались они лучшими друзьями!

Эфи и две ее подружки потрудились на славу: аппетитные блюда были выше всяких

похвал. За столом Линн усадили напротив хозяина дома, и на протяжении всей трапезы она

не поднимала глаз. Но постоянно ощущала па себе его жадный, требовательный взгляд.

И Натан, и Питер вряд ли заметили что-то необычное, а вот Норман внимательно

наблюдал за секретаршей, не упуская из виду и Реймонда. Линн постаралась вести себя как

можно естественнее: еще не хватало, чтобы шеф заподозрил неладное!

— Ну что ж, — объявил хозяин, едва унесли сыр и печенье, — а теперь, как говорят

французы, вернемся к нашим баранам.

Лицо его раскраснелось от выпитого вина, и Линн подумала, что, если мужчины и

впрямь не перейдут к делу как можно скорее, на переговорах можно будет поставить крест,

ибо вклад хозяина приблизится к нулю. По взгляду Нормана она поняла, что шеф мыслит так

же.

— Не перебраться ли нам в кабинет? — предложил он, вставая и предотвращая

дальнейшие покушения Реймонда на бутылку с портвейном.

— Вся усадьба к вашим услугам! — радостно возгласил хозяин. — Может, лучше в

гостиную?

И он рявкнул Эфи, чтобы показала дорогу, что прозвучало, мягко говоря, не к месту,

поскольку служанка убирала со стола, а трое мужчин уже вышли за дверь.

— Линнет, ты ослепительна! — проговорил неисправимый донжуан чуть

заплетающимся языком и ухватил молодую женщину за плечо.