Мерецков. Мерцающий луч славы

–  За то, что ты смело пошёл на вражину, честь тебе и хвала, а то, что себя подставил пуле, не одобряю!
– Он закурил.
– Садись ближе к столу. Погляди на карту. Видишь, где рассредоточены полки Конармии?

–  По всему району боевых действий, - ответил Мерецков, вмиг оценив плюсы и минусы такого расположения конармейцев.

–  То-то, что по всему району, - усмехнулся недобро начдив, сдвинув к переносице белёсые брови. Глотнув горьковатого дыма, он грустно продолжал: - Твоя задача, товарищ Мерецков, представлять начальнику штаба дивизии, вот ему, - кивнул он в сторону молча сидевшего Косогова, - проект дивизионного донесения в штаб армии. Но чтобы этот проект был правдивый, без прикрас, и силы противника должны быть отражены в нём точно. Что для этого тебе надобно сделать, ну-ка, соображай!

Мерецков почесал пальцами лоб.

–  Что тут соображать-то? Надо собрать разведданные!

–  Верно, но чтобы собрать их, тебе придётся пулей летать из одного полка в другой. Справишься?

–  А то как!
– резко произнёс Мерецков.
– Этим делом я уже занимался, и получалось вроде неплохо.

–  Где ты раньше этим делом занимался, мне знать не ведомо, - сухо заметил начдив Коротчаев, - а как будешь служить в моей дивизии, поглядим. Сейчас пойдём со мной, я дам в твоё распоряжение доброго коня.
– Голос у начдива был строг, но Кирилл Афанасьевич уловил в нём и теплоту, понял, что начдиву он понравился. Теперь бы делом доказать ему, что и сам он не лыком шит.

6

И снова началась у Мерецкова беспокойная жизнь.

В конце мая 4-я кавдивизия прорвала бандитский заслон (белополяки выставили бандитов по всей линии фронта, чтобы защитить себя от внезапной атаки красных) и вступила в бой с войсками Пилсудского. Белополяки оказали упорное сопротивление, и продвижение конников замедлилось. Начальнику штаба дивизии Косогову это не понравилось.

–  Слушай, разведка!
– Он посмотрел на Мерецкова и его помощника, высокого чубатого парня из бывших студентов.
– Где твои глаза? Мы - конница, наше дело - прорвать оборону врага и ударить по его тылам, атаковать огнём и клинком, применяя манёвр на широком просторе, а не посылать дивизию на проволочные заграждения. Ищи обход, иного выхода у тебя нет!

Мерецков помялся. Искать обход, когда над тобой враг занёс клинок, не очень-то приятное занятие, того и гляди попадёшь под его удар, и поминай как звали! Кирилл Афанасьевич уже был бит и теперь осторожничал, хотя ему до боли хотелось поскорее найти обход, чтобы конники ринулись в бой. Как молодой генштабист, он видел, что Конармия зачастую воюет не по-кавалерийски, всё чаще она спешивается, чтобы пробиться через проволоку и окопы. Но так фронт не прорвёшь! А где найти этот проклятый обход? Разведотряды, куда Мерецков их ни направлял, натыкались на плотный огонь и глубокоэшелонированную оборону. Мерецков полагал, что в таких случаях надо менять тактику боя, искать что-то новое. Сказал об этом командиру 1-й бригады Фёдору Литунову, человеку храброму и дерзкому в рукопашной схватке, но тот едва не выругался.

–  Кто из нас разведка, ты или я?
– дерзко спросил он Мерецкова.
– Это, дорогой мой «академик», твоё дело - показать мне, где находится противник. А моё дело - ударить по нему так, чтобы сломать его оборону!

–  А по мне, Фёдор, надо нам с тобой действовать вместе, - серьёзно возразил Мерецков, - а не ждать, когда найдём этот самый обход. Разве нельзя ударить по белоказакам там, где у них слабое место?

–  Можно!
– согласился Литунов.
– Но где у них это слабое место?

–  Фланги!
– громко и в сердцах произнёс Кирилл Афанасьевич.
– По ним и бить!

–  Надо попробовать, - согласился Литунов.

Для Мерецкова стало ясно и другое: здесь совсем иные условия борьбы, нежели в степях Восточной Украины, Дона и Северного Кавказа. Для него это был полезный урок. Как Южный фронт в 1919 году был не похож на Восточный в 1918 году, где Мерецкову довелось воевать, набираться боевого опыта, так теперь Юго-Западный фронт не похож на Южный. Перед Мерецковым невольно встал вопрос: как надо действовать кавалерии в условиях глубоко- эшелонированной обороны врага? Искать, где она слабее? Вряд ли. Следует отказаться от фронтальных линейных атак, собрать все силы в кулак, прорвать оборону в самом слабом её месте, уйти в рейд и громить вражеские тылы. На совещании в штабе Конармии Мерецков высказал эту мысль, подчеркнув, что белополяков можно привести в чувство лишь мощным ударом. Будённый согласился с ним.

–  Конная армия готова это сделать.
– Семён Михайлович деловито крутнул правый ус.
– Посему я требую от каждого командира, от начдивов особо тщательно готовить людей к решающим боям. И ещё, товарищи, - продолжал командарм, - хочу остановиться вот на чём: после того как оборона противника будет нами сломлена, надо пробиваться вперёд, а не топтаться на месте. В минувшем году под Батайском с ходу мы не смогли одолеть позиции деникинцев - там оказались сплошные болота. Тогда что мы сделали? Обошли Батайск, ударили в тыл деникинцам, и те бежали. Здесь сделать это нам труднее, но Конармия должна выполнить свою задачу! Ну а теперь что скажете вы, начальники дивизий?

С места поднялся Семён Тимошенко. Он был краток: его 6-я дивизия огнём и клинком сомнёт оборону белополяков!

–  Моя 11-я дивизия готова нанести удар по врагу, - ещё короче высказался Фёдор Морозов.

–  А ты что скажешь, Пархоменко?
– Будённый подошёл к начдиву 14-й. Тот вскочил с места как ужаленный.

–  У нас общая задача - пробиться к Бердичеву и разгромить тылы белополяков. Как же мне отставать от своих коллег? Нет уж, товарищ командарм, в хвосте я плестись не стану!

Кажется, высказались все. Будённый вдруг увидел, что вверх взметнулась рука помощника начальника штаба по разведке.

–  Что у тебя, товарищ Мерецков, скажи нам.

Мерецков встал. В штабе было накурено, сквозь белёсый дым он увидел настороженные глаза командарма.

–  Я вот о чём подумал, товарищи, - необычно громко заговорил Кирилл Афанасьевич.
– Когда наши дивизии прорвут оборону белополяков - а мы её прорвём, в этом нет ни малейшего сомнения, - по нашим флангам ударит враг. Что будем делать: отбиваться или продвигаться вглубь обороны противника?

–  Интересная мысль, «академик», - усмехнулся в усы Будённый.
– Что ты предлагаешь?

–  Я бы не стал отбиваться от противника на флангах, - весело обронил Мерецков.
– Если мы это сделаем, то потеряем своё преимущество - подвижность кавалерии. Пехота - другое дело, ей биться с врагом на флангах одно удовольствие.

–  Хорошо, Мерецков, мы прорвём вражескую оборону, не станем отбиваться на флангах - тогда что же нам делать?
– спросил Будённый.
– Спешиться и занять круговую оборону?

–  Никак нет!
– горячо возразил Кирилл Афанасьевич.
– Спешиваться в данной ситуации весьма опасно. Надо идти вперёд, а как оградить себя от нападения белополяков с тыла, подскажет сама обстановка.

Семён Михайлович был явно смущён, чего, однако, не скрывал. Мерецков между тем сел. Наступила напряжённая тишина. Командарм молчал - видимо, он что-то обдумывал, это все видели по его сосредоточенному лицу. Мысль, высказанная Мерецковым, явно заинтересовала его.

–  В твоей идее, Мерецков, есть зерно, - наконец заговорил Будённый.
– Но как сложится во время боя ситуация, мы не знаем. В одном я твёрдо уверен: надо идти в тыл врага, обороняться на флангах смерти подобно! Это я не приемлю. И ещё об одном, - продолжал Семён Михайлович.
– Когда атакуем врага и сокрушим его оборонительные позиции - не терять связь, как между дивизиями, так и со штабом армии. Что касается связи штаба армии со штабом фронта, то иметь её надо в первую очередь. Ясно? Нет вопросов? Тогда прошу разъехаться по своим дивизиям и бригадам, а «академику» велю задержаться.