Месть

–  Игра усложняется, - сказал я.

–  Боюсь, что так. Наше время истекло.

Он встал, и я вслед за ним.

–  За последние два дня умерли два человека, оба насильственной смертью, - сказал я.
–  Я не могу играть в игры ради богатых людей, ради вас, Карла Себастьяна, его жены. Я должен заниматься девочкой, которая попала в серьезную беду, а не избалованной богатой беглянкой.

–  Вы считаете, что должны найти убийцу?
–  спросил он.
–  Мистер Фонеска, раскрывать убийства - дело полиции. У нас больше нет времени.

–  Значит, - я прошел за ним к боковой двери, - я все-таки не параноик.

–  Вообще? Не могу сказать. Но в данном случае, вероятно, нет.

Он открыл дверь. Я сложил записку, которую он мне дал, и сунул ее в карман рубашки.

–  Вы позвоните сейчас Мелани?
–  спросил я.

–  Да, - ответил он.

Я вышел, и он закрыл за мной дверь.

Синий «Бьюик» стоял на Палм-стрит в полуквартале от меня. Я подумал, не подойти ли к парню, который спас мне жизнь, и не пригласить ли его на чашку кофе и не задать ли ему некоторые вопросы. Но из нашего недолгого общения было очевидно, что он не слишком разговорчив и едва ли станет отвечать.

Я медленно двинулся по Палм и подъехал к конторе Тайсинкера, Оливера и Шварца. Харви был у себя, но, казалось, не очень рад меня видеть. Я протянул ему записку, полученную от Джеффри Грина, и попросил проверить первую позицию.

–  Это можно отщелкать за час, даже меньше.
–  Харви немного оживился.
–  Но сейчас я делаю кое-что для Матта Шварца, так что ответ будет часа через два-три. Тебе в общем виде или с деталями?

–  Пока в общем, - сказал я, - а детали - когда у тебя будет время.

–  Распечатать я не смогу, не хочу вещественных улик.

–  Я надеюсь на твою память.

Харви что-то пробурчал и потянулся за чашкой, из которой свисал хвостик с этикеткой от пакетика чая.

–  Она уже не та, что раньше, - сказал он.

Я не совсем понял, что он имел в виду.

–  Кто-то играет со мной в игры, Харви. Точнее, с нами.

–  Я люблю игры.
–  Он нажал кнопку серой клавиатуры.
–  А не люблю твою Мелани Себастьян, которая размахивает у меня перед носом виртуальной конфетой.

Компьютер издал мелодичный звук и проснулся.

–  Когда мы закончим, я угощу тебя обедом в любом ресторане по твоему выбору.

–  У меня скромные вкусы, Льюис... Хотя это не всегда было так.

–  Хорошо. Я позвоню тебе попозже. Ты будешь на месте?

–  Я всегда на месте.

–  От тебя можно позвонить?

Вторая из подсказок Джеффри Грина состояла из одного имени: Кэролайн Уилкерсон.

Ее номер вместе со всеми остальными номерами и обрывками записей, которые я теперь с трудом мог разобрать, был у меня в маленькой записной книжке в заднем кармане. В трубке раздался ее голос: автоответчик. Я оставил сообщение, сказал, что по-прежнему хочу встретиться с ней еще раз и что я перезвоню.

Затем я набрал рабочий номер Салли. Было довольно поздно, но я представлял себе ее расписание. Она говорила по другой линии, и мне пришлось подождать минуты три.

Харви не обращал на меня внимания. Он отхлебывал чай, смотрел на дисплей, нажимал на клавиши и беседовал со своим компьютером.

Когда Салли наконец подошла, я спросил:

–  Как Адель?

–  Я поговорила со старшим инспектором. У нас достаточно материалов, чтобы направить ее в колонию для несовершеннолетних.
–  Голос у Салли был усталый.

–  Боюсь, иначе она сбежит. Я объяснила это Адели. Она и расстроилась, и обрадовалась одновременно. Колония - место надежное, но там ее долго не продержат. Мы ведь не будем заявлять о нарушениях закона. Изолируем ее, попробуем найти приемных родителей. Будем надеяться, что она не убежит опять и что судья не отправит ее обратно к отцу. Она рассказала мне, что произошло.

–  Рассказала?

–  Про Спилца, - сказала Салли.
–  Сейчас я пишу отчет. У меня нет выбора, Льюис. Может быть, я потеряю работу или попаду под суд за вмешательство в деле следствия.

–  Вы рассказали инспектору?

–  Рассказала.

–  Я могу пригласить вас на ужин?

–  Я не знаю, когда закончу.

–  Я не тороплюсь.

–  Я обещала детям, что буду ужинать дома, - сказала она.
–  Куплю жареную курицу. Хотите присоединиться?

–  Вы думаете, Майклу и Сьюзан это понравится?

–  Они нашли вас интересным.
–  Она наконец повеселела.

–  Дайте мне немного времени, - сказал я.
–  Я приеду и привезу курицу.

–  В восемь. Это будет наверняка. Вы случайно не знаете кого-нибудь, кто хотел бы удочерить девочку? Кого-нибудь, кто бы мог и хотел справиться с Аделью? Для этого нужен святой. Нет никого на примете?

–  Как будто бы нет.

Харви громко фыркнул. Чаще всего это слово употребляется фигурально, но Харви фыркнул по-настоящему. Перед ним на экране плыл список телефонных номеров.

–  Хотя на самом деле, - добавил я, - я, кажется, знаю человека, который не отказался бы взять это на себя.

–  Назовите мне имя, - сказала Салли.
–  Я передам в отдел, который занимается усыновлением.

–  Сначала я должен поговорить с ней, - сказал я.
–  Увидимся в восемь часов.

Я повесил трубку.

Я медлил, уклонялся, тянул время. Теперь, когда я почувствовал, что, кажется, начинаю оживать, во мне стали просыпаться человеческие желания. Например, купить корзину жареной курятины и съесть ее вместе с Салли и ее детьми. Когда Пираннес приказал мне надеть плавки, я вдруг обнаружил, что я уже не тот самоубийца, каким был еще несколько дней назад.

Энн Горовиц несомненно была бы довольна. Я снова чувствовал страх, боль, волнение и тревогу. Похоже, мы одолели тебя, депрессия.

Мне не хотелось сейчас отправляться разговаривать с Дуайтом Хэндфордом. Но встретиться с ним было необходимо.

–  Еще пару звонков, - сказал я, стараясь придумать способ избежать Дуайта.

–  Сколько хочешь.
–  Перед Харви на экране продолжали скользить какие-то телефонные номера.
–  Тым-дым-дым... О-оп-ля!..

–  Ты о чем?
–  спросил я, нажимая кнопки на телефоне.

–  Не твое дело. То есть я хочу сказать, вряд ли тебе это может быть интересно. Но когда я вскрываю такую штучку, это, доложу я вам, почище самого кристального напитка.

–  Отлично.

Харви, кажется, менял свою застарелую привычку на другую, более здоровую.

–  Чем могу помочь?
–  раздался в трубке голос Фло.

В отличие от Харви она не нашла чем восполнить утрату мужа и по-прежнему заливала боль дорогим виски. Сейчас это было слышно по ее голосу.

–  Это я, Лью, - сказал я.