Место третьего

— Прости, Сэймей. Я немного увлёкся и решил, что если вызову их на два дня позже, ничего не случится.

— Этим? — показываю большим пальцем себе за спину.

— Да.

— Тогда самое время напомнить тебе о приоритетах.

Подойдя к Соби, выхватываю у него из рук сигарету, возвращаюсь к мольберту и вдавливаю её палящим огоньком в самый центр холста. Полфильтра остаётся торчать снаружи, как рукоятка ножа, всаженного под рёбра.

— Если ещё раз займёшься рисованием вместо исполнения приказа, велю сжечь все работы и забрать документы, — предупреждаю я, направляясь к двери.

— Сэймей, — Соби выскакивает вслед за мной на лестницу. — Сэймей… Хозяин.

Я останавливаюсь посреди пролёта и оглядываюсь. Соби прикрывает глаза.

— Чем я ещё успел провиниться?

Усмехнувшись, качаю головой и продолжаю спуск.

Что бы ты ни делал, Соби, ты всегда останешься виноват в том, что так и не сумел стать моим.

Автобусную остановку прохожу мимо. Всегда лучше думается, если идёшь ногами. С первой частью последствий появления Имени я ознакомился. Осталось поразмыслить о другой.

Итак, сегодня где-то на планете Земля какой-то человек проснулся с моим Именем на руке. Он мог проснуться в Токио, а мог и в Осаке. Проснуться он мог даже в этом всеми любимом Китае, или в тупой Америке, или в Африке, России, Германии… Где угодно. Конечно, Сила тянется к Силе, так что девяносто процентов за то, что он всё-таки японец. Пары, у которых Имена проявляются до встречи, редко оказываются жителями разных стран.

Одним словом, он проснулся. Только вот кто — он? Он может быть мерзавцем или всеми забитым аутсайдером, может быть бандитом или служащим банка, ему может быть пять лет, а может — все пятьдесят. И почему, кстати, «он»? Это может быть «она». Тогда мне грозит разделить участь Мимуро.

Кто бы это ни был, его нужно найти. Причём лучше пока не распространяться о том, что где-то появился уже третий Beloved. На работу, например, теперь точно придётся ходить с длинными рукавами до середины пальцев. Но вот как мне его найти, пока он сам не захочет о себе заявить? Если он на радостях не побежит звонить в свою системную школу, поиск затруднится. И тогда я подключу Bloodless.

А что, если мне вообще его не искать? Имя не прятать, на работе принять поздравления и с зашкаливающим градусом пафоса сообщить, что Боец у меня уже имеется, другого не нужно, спасибо. А если сам явится, прогнать. Зачем мне какой-то непонятно-кто-неясно-где, если я ещё два года назад выбрал себе Соби? Ведь меня же сейчас почти всё устраивает. Но вдруг он талантлив? Сильнее Соби — вряд ли, а вот какими-нибудь полезными умениями может отличиться. Но как я это проверю, сразу же отправив его туда, откуда пришёл?..

— Beloved! — вдруг вытряхивает меня в реальность чьё-то гавканье.

Торможу и поднимаю голову. Желторотая парочка, давно такие по мою душу не приходили. Как же вы, ребята, не вовремя.

— Мы пришли отомстить за Boundless! — выкрикивает парень, угрожающе сжимая кулаки.

Boundless? Безграничные? Это кто вообще такие?

— Не помню таких, — отвечаю я. — Вы ошиблись.

— Мы не ошиблись, — говорит девушка. — Ваша пара отправила их в реанимацию зимой! Хигучи теперь не может ходить.

А… Теперь что-то припоминаю. Да, как раз в январе и был мой крайний поединок. Наверное, речь о той парочке, на которых я приказал Соби испробовать ломающее заклинание.

— Хотите биться здесь? — оглядываю пустынную улочку, на которую не выходят ни одни окна.

— Немедленно!

— Чем скорее, тем лучше.

— Не беспокойтесь, — я хмыкаю. — Я сегодня не в настроении, так что всё закончится очень быстро. Соби.

Всё занимает не больше минуты. Я только успеваю сказать, чтобы сильно не калечил и просто отправил куда-нибудь подальше. Перед глазами мельтешат огни и искры, как будто смотрю на паяльную лампу. Сомкнув веки, ловлю проносящиеся выкрики заклинаний. Как я насчитал, с каждой стороны было всего по две атаки: атака Соби — завершающая.

— …гонимы ветром, подобно пыли! — заканчивает он заклинание, поднимается лёгкий вихрь — и всё смолкает.

Открываю глаза. Улица вновь пуста. Соби стоит в трёх шагах от меня босиком и по-прежнему в домашней рубашке. С пальцев одной руки на асфальт лениво капает кровь.

— Прости, мне жаль, — говорит он, глядя куда-то ниже ворота моего пальто.

Я тоже опускаю взгляд и вижу, что брызги его крови долетели даже до меня, оставив небрежные плевки на груди. Морщусь, но вытереть не пытаюсь — ещё хуже размажу.

— А они тебя всё-таки достали.

— Просто царапина от лезвия, — Соби по привычке тянется за сигаретами, но в этих брюках карманов нет. — Что за пара?

— Даже не представились. Пришли мстить за… как их там? Неважно. Наши январские, которым ты переломал все кости, кроме черепа.

— Ясно, — уставившись в асфальт, Соби нетерпеливо шевелит пальцами, которые занять теперь нечем. — Я тебе ещё нужен?

Раньше эта фраза звучала с тщательно скрываемой надеждой. Теперь — равнодушно, как у подчинённого, закончившего рабочий день.

— Хороший бой, — говорю я, задумчиво глядя в даль улицы. — Ты быстро появился.

— Потому что ты не успел слишком далеко уйти, — Соби переступает босыми ногами, вдруг замирает и с подозрением осматривает кусты за ближайшим домом.

— Что-то не так?

— Вряд ли. Но будь осторожен.

— Лишнее напутствие — я всегда осторожен. Ладно, можешь идти.

— Спокойной ночи, Сэймей.

Обойдя меня, Соби проходит ещё несколько шагов и скрывается в темноте, словно просто растворился в воздухе. Успей он обуться, не стал бы тратить Силу на перемещение.

Постояв ещё немного, продолжаю свой путь в противоположную сторону, как вдруг за спиной раздаётся тягучий окрик:

— Эй, Beloved!

Они что, все сговорились меня сегодня вызывать?! Вот с зимы никому не нужен был — и теперь пожалуйста. Раздражённо оглядываюсь, уже готовясь ответить что-нибудь грубое, но голос почему-то отказывается подчиняться.

В десяти шагах, в овале желтоватого света фонаря, стоит длинноволосый парень, засунув руки в карманы пальто и с интересом меня разглядывая. Чёрные патлы небрежно зачёсаны назад, обнажая высокий лоб. Тёмные глубокие глаза пытливо водят по мне вверх-вниз. Незнакомец ухмыляется одним уголком губ и наклоняет голову вбок.

Сердце отчего-то принимается стучать чаще, а ноги врастают в асфальт как корни многолетнего дерева. Что-то похожее я испытывал, когда… Минуту. Я уже видел этого парня раньше, тогда, в школе…

— Beloved, — тянет он уже ласково, и его оскал превращается во вполне довольную улыбку.

А потом достаёт левую руку из кармана и медленно поднимает на уровень глаз.

«Beloved».

— Это я.

Я продолжаю потрясённо молчать, рассматривая точно такие же, как у меня, ровные буквы, ползущие от среднего пальца к манжете. Ошибки быть не может.