Место третьего

Едва он начинает говорить, я понимаю, что своими словами только что поднял себя в его глазах почти вровень с ним. По крайней мере, пропадает его высокомерная усмешка, да и выглядит он теперь как человек, который действительно готовится сотрудничать, а не повелевать.

— Первое, что ты должен знать, Beloved: Соби-кун — чистый Боец. А значит, у него никогда не проявится твоё Имя естественным путём. Тебе придётся дать ему Имя иным способом.

Вот это… вот это да! Чистый! Это же просто… Нет, не зря я обратил внимание на этого парня, не зря. У меня, наверное, глаза лихорадочно блестят, потому что Минами удовлетворенно улыбается моей реакции.

Я вовремя удерживаю себя от вопроса: «Как именно?». Ни к чему мне снова падать в глазах Ритсу до уровня того червя, которого он видел раздавленным в зале. Ритсу ведь ясно дал понять, что выбор способа оставляет за мной. А их, кстати, много.

— Второе, — продолжает он, прикуривая уже третью сигарету подряд. — Вскоре ты поймёшь, что Соби-кун во всех смыслах идеальный Боец. Он обладает огромной Силой и, вместе с тем, свободой воли. Он прекрасно импровизирует в битвах и очень тщательно выбирает заклинания для атаки. — Ему бы в рекламе работать, честное слово. — К тому же он является эталоном Бойца старой школы.

Ритсу смотрит на меня выразительно — наконец-то наклонил голову так, что стёкла не блестят, — и оценивает, как я переварю информацию.

«Старая школа» или «классическая школа» — понятие, которое появилось не так давно, лет десять назад. Примерно в то время, когда некоторые учителя, беря пример с американцев, стали составлять пары по принципу равноправия, а не полного подчинения Бойца своей Жертве. Зеро, пожалуй, самый яркий пример такой пары на моей памяти.

Чияко-сенсей сама, разумеется, приверженец прежних методов обучения. Однако в силу возраста, к тому же наверняка поддавшись моде, дала Накахире куда более щадящую программу, чем требовалось. И меня вначале пыталась под неё подогнать, только я-то сразу понял, выходцы какой школы в результате составляют самые сильные боевые пары. Так что мои взгляды в этом вопросе ей изменить не удалось.

И вот теперь Минами сообщает, что этот Агацума — «эталон» Бойца старой школы. Если я правильно перевёл его слова, если это то, о чём я думаю… О чём мечтаю почти с момента поступления в школу, то это идеальный Боец для меня. Это мой Боец.

Лицо почему-то обдаёт жаром, как будто Ритсу уличил меня в чём-то постыдном. А вот я сейчас сделаю ответный ход и заодно проверю, правильно ли я его понял.

— И как я понимаю, вы лично тренировали его и обучали согласно постулатам старой школы?

Смотрю на него в упор и цепко выхватываю: ресницы—ноздри—кадык—пепел… Именно в такой последовательности. Вздрагивают ресницы, ноздри едва уловимо сужаются от резкого вдоха, кадык дёргается, когда он быстро сглатывает, пепел падает на стол против воли хозяина. Всё это происходит за долю секунды и почти незаметно, но я просто знаю, что ловить.

Я поймал вас, Ритсу-сенсей. Я ударил вас в самую мелкую, но важную точку — и попал точно в цель.

— Да, я обучал его с ранних лет и тренировал последние пять.

Не знаю, как именно вы это делали, но можете не добавлять, как вас при этом пёрло. Сам вижу.

А наш разговор, определённо, становится всё интереснее.

— Сколько лет ему было, когда он поступил в школу?

— Ему было двенадцать, но… Он находится на моём попечительстве с шести.

Вот как? А это уже совсем любопытно. Я хмурюсь, и он с неохотой поясняет:

— По совместительству я являюсь официальным опекуном Соби-куна с момента гибели его родителей.

Опекун? Не просто учитель? А это добавляет новые занятные детали в сложную конструкцию под названием «Соби—Ритсу», которая пока медленно выстраивается у меня в голове.

— Значит, он живёт с вами?

— Нет, с момента начала тренировок — отдельно. Но ты действительно хочешь тратить время на обсуждение жилищных вопросов своего будущего Бойца?

Вот так вот изящно он выруливает с весьма пикантной темы, заодно намекая, что говорить мне позволит только по делу. Ну и «печенька» в конце: называет его не по имени, а моим будущим Бойцом, чтобы я не забывался и не забывал, зачем пришёл. Все его уловки я читаю как раскрытую книгу. Но розовых очков на мне нет: читаю только потому, что он даёт мне такую возможность, желая проверить, способен ли я говорить на языке подтекстов.

— Разумеется, нет, сенсей. Я уверен, он ни в чём не нуждается.

Ритсу кивает, принимая льстивый междустрочный комплимент его «опекунству».

— Я думаю, у тебя не будет проблем в общении с ним. Ты быстро поймёшь, какого поведения он ждёт от своей Жертвы.

И снова он оставляет выбор за мной. Я-то, в принципе, уже всё понял, только вот…

— Правильно ли я посчитал, ему семнадцать?

— Исполнилось в сентябре.

А мне в ноябре исполнилось четырнадцать. Ему — семнадцать, мне — четырнадцать. Да уж… Слишком много, слишком большая разница. Будь мы старше, она была бы почти незаметна, но сейчас… Если я правильно перевёл все слова Минами, если Соби действительно нужна не просто Жертва, а хозяин — у нас, боюсь, проблема. Он никогда не будет видеть во мне хозяина — лишь мальчишку.

Догадаться, о чём я думаю, несложно, и Ритсу негромко добавляет:

— Соби-кун очень послушен. Он признает тебя своим хозяином, если ты докажешь ему это.

И как, простите? Трясти его за плечи и орать в лицо, что я тут главный?

— Но, сенсей, если Боец умён, он сам должен понимать, кто его хозяин. У меня не должно быть надобности что-то доказывать ему, — сделав паузу, я как можно смиреннее добавляю: — Более того, мне бы не хотелось прибегать к подобным методам.

А это я зря сказал, потому что Ритсу тихо посмеивается, одновременно прикуривая четвёртую сигарету.

— Не стоит врать мне, Beloved. Мы оба знаем, что ты сам — отличный экземпляр выходца старой школы. У тебя уже есть сформировавшееся представление о том, как должна выглядеть боевая пара и какие отношения должны сложиться между Жертвой и Бойцом. Неужели ты до сих пор не понял, что мы сидим сейчас и обсуждаем твою кандидатуру только потому, что я уверен: ты будешь подходящей Жертвой для Соби-куна?

Вот это уже настолько в лоб, что я даже теряюсь. Получается, я интересую Ритсу не только как сильная Жертва, но и как человек, который в состоянии потуже затянуть поводок на шее другого. Но неужели его ничего не смущает? Вот совсем ничего? Одно дело, когда появляется природный, которому просто некуда деваться от твоих правил и установок. И совсем другое — если Боец чистый, ведь у него десятки вариантов, с какой Жертвой быть. Но Минами специально выбирает именно ту, которая вполне может устроить ему… нелёгкую жизнь. Это так проявляется забота и любовь к воспитаннику, что ли? Или… Или есть и другой вариант, думать о котором, честно говоря, неуютно.

— Вы видели меня в поединке всего один раз, но уже настолько уверены во мне?

— Во-первых, не один. Просто я редко остаюсь до конца боя. Пока важно не кто победил, а кто сражался, — он делает паузу, ставя на этом акцент. — Во-вторых, я хорошо знаком с твоим личным делом, психологическим портретом и системными характеристиками. И нахожу их полностью удовлетворяющими мои запросы. Поэтому, что касается послушания, обещаю, тут у тебя проблем не будет. Не забывай, что природный боец тянется к Имени, а чистый — к силе. Ты сильная Жертва, поэтому я убеждён в успешном образовании из вас пары.