Место третьего

— Ничего, — отвечаю, немного подумав. — Я ничего не буду с ним делать, сенсей.

— Хочешь сказать, оставишь при себе обоих?

— Разумеется.

— Смелое решение, — говорит он уже с нотками уважения в голосе. — Не каждой Жертве под силу иметь двух Бойцов. Но я уверен, ты справишься.

— Благодарю, сенсей, — чеканю я и ухожу.

====== Глава 9 ======

Я люблю перемещаться налегке, без багажа и кучи вещей в руках. И даже сумку не ношу — всё, что нужно, запросто умещается в карманы. И домой никогда ничего с собой не брал: всякие там джемперы, бельё и зубная щётка спокойно дожидаются меня на своих местах. При себе только деньги и документы.

Но сегодня мне приходится выудить из недр шкафа спортивную сумку, которой я пользовался лишь единожды, когда приехал сюда в первый раз четыре года назад. На дно сумки отправляется одна футболка, а потом бесконечные и сплошные книги, книги, книги, книги… Сверху — пара тетрадей и ручка. И готово. Всё это — книги из библиотеки, в которых за оставшееся время мне нужно нарыть всё о создании искусственной Связи и нанесении Имени. Непонятно, правда, когда я намереваюсь этим заниматься — ведь еду только ради Рицки и мне предстоит провести с ним все два дня. Но, думаю, как всегда выкручусь.

Автобус отходит совсем рано, в шесть утра, когда на улице только начинает сереть. Сегодня зябко и промозгло, но водитель, курящий неподалёку, бодро заверяет какого-то паренька, что к середине дня распогодится. Пройдя на своё место, кидаю сумку на соседнее кресло, чтобы никому не пришло в голову устраиваться рядом, натягиваю воротник повыше и, прислонившись к стеклу, проваливаюсь в дрёму.

Едва замечаю, как трогается автобус, сначала медленно петляя по маленьким дорожкам, а потом набирая скорость уже на шоссе. Через час меня так убаюкивает его плавное покачивание, что я действительно засыпаю. А снится мне что-то совсем уж тревожное.

Я — на полигоне в Системе, напротив стоят Ruthless. У Фиро в руках зачем-то нож, которым он позёрски поигрывает. На два шага впереди меня — Соби. Застыл как истукан, даже, кажется, не дышит. Дайчи поднимает руку, с его пальцев срываются несколько иероглифов и, превратившись в мерцающую спираль, несутся на нас. Соби никак не реагирует, и тогда я подскакиваю и вцепляюсь в его рукав, но он даже не смотрит на меня, как будто не замечает.

— Эй, очнись! — кричу я. — Отражай атаку, быстро! Не стой столбом! Сражайся! Это приказ!

И лишь тогда он вдруг вырывает рукав из моих пальцев, медленно поворачивает голову и усмехается.

— Твои приказы неимоверно глупы.

И смотрит при этом как на копошащегося в земле жука. Я гляжу на него снизу вверх, и сейчас он почему-то огромного роста, почти на три головы выше меня.

— Ты — мой Боец! Ты обязан выполнять мои приказы! Иначе… иначе я накажу тебя!

Он наклоняет голову, издевательски улыбаясь.

— Разумеется. Это твоё право, как Жертвы.

Больше я сказать ничего не успеваю, потому что заклинание долетает до нас, меня ослепляет яркой вспышкой, а в уши врезается оглушительный гудящий протяжный звук.

— Да чтоб тебя! Куда ты под колёса суешься?!

Вздрагиваю и распахиваю веки. Водитель ещё раз гудит кому-то, бормочет себе под нос несколько ругательств и давит педаль газа.

До самого прибытия в Токио я больше не закрываю глаза.

На станции толпа народу, все куда-то спешат, толкаются, царит всеобщая полуденная суматоха. Закидываю сумку на плечо и начинаю пробираться к автобусной остановке, стараясь обходить галдящие толпы людей. В принципе, можно и на метро доехать, а оттуда на автобусе всего три остановки, но в подземке сейчас точно давка: суббота — короткий день, и все школьники и студенты как раз возвращаются с учёбы.

В автобусе свободное место оказывается лишь одно, против хода движения лицом к двум сидениям, я протискиваюсь мимо щуплой старушки и сажусь. Напротив едут две девушки, у одной из них широкая повязка на предплечье. Я стараюсь не вслушиваться в чужие разговоры, но они болтают так громко, что в ближайшие минуты я узнаю трагическую историю о том, как хозяйку покусал её собственный японский хин.

Ну прямо день знаков какой-то. Сначала — сон, теперь — это. Такое чувство, будто само мироздание пытается мне о чём-то очень жирно намекнуть. С другой стороны, вчера в зале, когда меня бросило в дрожь от запуска его Системы, это был тоже своеобразный намёк, причём от самой Системы. А его игнорировать куда сложнее.

Как ни противно это признавать, все мы, системные, немножечко звери, потому что у нас развиты и обострены особые инстинкты. У Бойцов — бойцовские, которые заставляют их подчиняться, защищать Жертву ценой жизни и неустанно сражаться. И нюх Жертвы, который подсказывает нам, где есть Сила и где искать лакомый кусок. Свой-то я уже почти отхватил, и в Системе мы будем взаимодействовать безупречно — я уж позабочусь об этом. А вот в жизни?.. Кем я буду становиться для Соби после выхода из Системы? Действительно ли он признает во мне своего хозяина, или мне придётся возмущённо давиться словами, как Такада в столовой, в ответ на очередное хамство?

С такими невесёлыми мыслями схожу с автобуса и неспешно иду по улице в сторону дома. Люблю этот район: тихий, мирный, сонный. Жители каждого дома будто существуют в собственных маленьких мирках, которые совершенно между собой не пересекаются. Отличная иллюзия полной изоляции от любопытных соседей и случайных прохожих, которых здесь и так почти не бывает.

Отпираю дверь своим ключом и вступаю в полумрак коридора. Окон здесь нет, все двери в другие комнаты закрыты, а лампа всё время погашена. Каждый раз, возвращаясь сюда, отлавливаю странное чувство, будто мне здесь не рады, будто никто меня не ждёт.

Разувшись и повесив куртку на вешалку, прохожу на кухню, откуда уже слышны приглушённые голоса. И как только появляюсь на пороге…

— Сэймей!

Рицка чуть ли не кубарем скатывается со стула, подлетает ко мне и повисает на шее. Я отмечаю, что за полтора месяца, что мы не виделись с апреля, он успел подрасти.

— Привет, кот, — я обнимаю его в ответ, лохмачу отросшие волосы, целую дёргающиеся от возбуждения мохнатые Ушки и только после этого поднимаю голову на родителей. — Мама, папа.

— Здравствуй, Сэймей, — отец откладывает палочки и улыбается. — А мы и не ждали тебя.

Отрываю от себя Рицку и вопросительно поднимаю бровь. В ответ получаю полный упрёка взгляд. Понятно, он ничего не сказал родителям, потому что не был уверен, что я приеду. Так уже бывало. Сначала я обещался его навестить, а потом возникали дела-поединки-Чияко-уроки, и мне приходилось откладывать поездку на неделю.

— Привет, Сэймей, — мама подходит, берёт меня за плечо и целует в щёку.

Стараюсь не морщиться. Губы у неё сухие и холодные, а пальцы очень цепкие, как птичьи лапы.