Место третьего

Поначалу кажется, что Соби вообще никак не реагирует на мои слова, но тут я слышу отчаянный возглас вражеской Жертвы:

— Нет! Так не бывает!

Как не бывает?

Опускаю голову и… я готов подтвердить его слова. Потому что так действительно не бывает!

Пока я говорил, оковы с нас спали, все до единой. Да так, что я просто не заметил. Причём Соби тоже, потому что сейчас он стоит, удивлённо глядя на свои руки. Не может быть… Этого не может быть! И речь не только об оковах, а о том, что помогло от них избавиться. Но об этом я подумаю немного позднее — сейчас уже не время. Время ветерка. Вы пристегнулись, ребята?

Победоносно улыбаясь, отхожу от Соби. В сторону Ритсу даже смотреть не хочется. Не знаю, понял он или нет, что именно я сказал своему Бойцу. Мне правда всё равно. Да и самому Соби, кажется, тоже. Потому что улыбка появляется и на его губах, такая свободная и дерзкая, но в то же время спокойная. Как будто у него долгое время головоломка не складывалась, а теперь вдруг решение отыскалось.

— Соби, — усмехаюсь я. — Заканчивай с ними.

Сила, которая концентрируется на кончиках его пальцев, настолько мощна, что аж волосы электризуются.

— Кто возомнил, что боль — стихия, и дерзко счёл, что приручит, лишь кровью сможет смыть гордыню. Глаза раскрой её неистовству. Пусть гневом ослепит!

Не помню, чтобы противники кричали так. Это не вскрик от неожиданности или досады из-за поражения — это глас истинной боли, которая сейчас разрывает их глотки, в то время как обжигающая вспышка света накрывает две фигуры. Я их не вижу. У меня перед глазами сплошное белое пятно, как пустота, как абсолютное ничто. Только для меня это действительно ничто, а для Doubtless — массированный сгусток боли. Замечаю, как их тела барахтаются внутри, лишь когда заклинание немного теряет силу.

— Победа за нами, — Соби взмахивает рукой. — Завершение. Выход.

После Системы мир кажется слишком цветным, пёстрым, а ещё вдобавок и шумным. Я часто моргаю, заставляя глаза быстрее привыкнуть к нормальному освещению, и не сразу понимаю, что добрая половина школы аплодирует нам стоя…

Противники валяются на земле, двигая руками и ногами медленно, словно в воде. Над ними уже хлопочут медики и примчавшийся с трибун Такада.

Я не спеша обвожу глазами их всех. Всех этих ублюдков, которые шипели проклятья мне в спину, которые брызгали слюной мне в лицо, которые бросали мне вызов, не успевал я покинуть лазарет, которые называли меня посредственным и пророчили мне Бойца не лучше. Сейчас они сидят и утираются под общее ликование остальных.

Я сделал это. Сделал, чёрт побери!

— Сэймей?

Соби стоит напротив, устало улыбается, но выглядит очень слабым. На запястьях и обнажённой шее виднеются тёмные следы от оков. На горле даже заметны кровавые царапины. Наверное, и у меня такие же.

Кто-то уже вскочил с места и спешит к нам. Среди них — Хироши. Мне не нужны их поздравления. Ритсу уселся обратно, сложил руки на груди и просто смотрит на нас сверху вниз — безо всякого выражения. Из динамиков льётся голос Наны, возвещающий о результатах дуэли.

— Пошли отсюда.

Разворачиваюсь, пока волна восторженных однокашников не подобралась ближе, и твёрдо шагаю к выходу. Ворота полигона услужливо распахнуты, у выхода толпятся те, кто пришёл позже и не успел занять места. При нашем приближении они расступаются. Я не вглядываюсь в их лица, но слышу и восхищённые шепотки, и замечаю робкие улыбки. Кто-то, правда, смотрит с лёгкой опаской или напряжением, но всё-таки отходит назад на пару шагов.

Я иду по живому коридору из лиц и фигур, провожаемый десятками взглядов, которые жгут спину. Самые разнообразные мысли сейчас копошатся в их головах. Теперь кто-то думает, что я — жестокий ублюдок, для кого-то я в момент стал опасен, кто-то захлёбывается завистью и бессильной злостью, кого-то переполняет искренняя радость. Но все они — все до единого — поняли, что я — сильнейший. Я победил.

— Сэй! Сэймей, постой!

Даже голосу Мимуро трудно пробиться сквозь шум толпы, не то что ему самому. Но извини, приятель, свой триумф я праздную один.

У самого выхода почему-то стоит Коя, хотя я точно видел её среди зрителей. Но смотрит она вовсе не на меня. У вечно бесстрастной безэмоциональной Кои я никогда не замечал такого выражения лица. Она настолько жадно и почти болезненно пялится на Агацуму, что ясно: сегодня будет спать и видеть поединок с ним. Посмотрим, может, мы с Ямато и воплотим её сны в реальность.

На моё счастье, наша дуэль сегодня не единственная — о следующих парах уже объявляет Нана. И хотя вряд ли они сейчас увидят что-то подобное, б'oльшая часть зрителей остаётся на местах. Вслед за нами выходят единицы и тоже направляются к жилым корпусам, по дороге бурно обсуждая наш бой, а замечая нас, переходят на суеверный шёпот.

На улице так тепло и солнечно, что хочется пойти в зелёную зону и неторопливо наворачивать круги до самого заката. Но я себя знаю. Слабость и привычное головокружение никуда не денутся, пока не доберусь до кровати и не придавлю подушку на пару часов. Всё-таки заклинания у Doubtless были очень сильные, нас самих хорошо потрепали.

Уже на подходе к корпусу мне резко становится хуже. Терпеть не могу эти «пост-эффекты» от оков. Когда только выходишь из Системы, кажется, что всё вполне терпимо и что вскоре ты оклемаешься, а минут через пятнадцать начинается самое веселье. Лучше к этому моменту уже оказаться в тихом месте с подходящей горизонтальной поверхностью. Но сегодня я не успеваю.

Ноги вдруг теряют чувствительность и подкашиваются, как будто меня разбил паралич. Земля наклоняется под неправильным углом и опасно приближается. Я ещё успеваю заметить лужу на асфальте и подумать, что хорошо бы в неё не лицом, когда меня хватают чьи-то руки и крепко прижимают, не давая с ней встретиться.

— Сэймей, — слышу встревоженное в самое ухо.

И только сейчас вспоминаю, что со мной Агацума, который так тихо крался позади, что я уже успел забыть о его присутствии. Головокружение отступает, и я осознаю себя в надёжном кольце его рук. Он обнимает, притягивает к себе так плотно и сильно, что я будто бы в смирительной рубашке. Душно, тесно, неприятно, я начинаю трепыхаться, но хватка только усиливается. Мои барахтанья уже почти панические. Теперь знаю, что чувствуют люди с клаустрофобией, если их запереть в шкафу.

— Пусти!.. Пусти немедленно!

— Но, Сэймей…

— Убери руки, я сказал!

Соби отпускает меня, однако продолжает предусмотрительно придерживать за запястье. Лишившись надёжной опоры, я снова покачиваюсь, но он тянет на себя и не даёт мне упасть. Хватка у него цепкая и сильная, как тиски. Думаю, при желании он запросто мог бы раздавить мне ладонь одной рукой.

Окончательно поймав равновесие, глубоко вздыхаю и выпрямляюсь. Первым делом вырываю запястье из его пальцев и отступаю назад.