Между небом и морем

В лавке еще с вечера остался дежурить «стажер», парнишка из Вечных Скитальцев (клан из топ-25). Новые копии он скупил сразу же появлению тех в продаже. А еще оставил контакты для художника: запрос и щедрое предложение за право приоритетного выкупа.

Точнее, сначала запрос звучал как: вы больше не выставляете рисованные гайды по этому данжу. Но Хэйт была связана договоренностью с Ли Хао. Сломать монополию одних, чтобы передать ее другим — это не совсем то, чего они с китайцем добивались.

Основной целью были как раз каждодневные «замесы» у входа в подземелье. Прайд не может просто взять и отступиться, они стиснут зубы, позовут еще людей (наймитов, неписей из подчиненных областей, старых и новых союзников, да кого угодно) и будут защищать то, что считают своим.

И тем самым приоткроют другие уязвимые точки в своих владениях. Дадут шанс союзникам «под шумок» ударить в мягкое подбрюшье… Это в идеале, конечно. На практике — хотя бы станцевать в борделе спокойно дадут.

Устроить шоу им действительно дали. А затем кошаки облепили Лунный Ирис и окрестности так плотно, что незамеченной мышь не проскочит. Даже летучая: крыши тоже не пустовали. Видимо, прошлый уход Ненависти вражины связали как раз с крыльями шепчущего ужаса и черепичными крышами строений, образующих цветник. Извлекли, так сказать, уроки.

И дали повод для шуточек на тему кошки, которая живет на крыше.

Чего игроки из Прайда знать не могли, так это о некоторых изменениях в статусе одного представителя клана Ненависть. Проще говоря: всех условий «продажи» Вала, его гениальности и быстрых пальчиков, филармонии.

Так что через тайный ход с главной «ириской» ушли без одного демона. Вал преспокойно прогулялся по залу с ирисами, растительными и не только. А затем вышел через главный вход.

«Мое появление еще ни разу не случалось таким ярким», — поделился бард со своими через чатик. — «Даже на концертах не так бурно встречают».

«Скажи же, я молодец?»– вставила свои «пять копеек» Мася.

«Ты просто нечто», — заверил бард.

…В ходе переговоров с дирижером (на сей раз живым, для разнообразия) из Ла Мьюсика Вал просил за свои выступления только одно — возможность играть на покорившем его демонское сердце инструменте в любое время в любом месте. Вал продал себя (свои выступления) за рояль.

Тут бы мужчины и ударили по рукам, скрепив слова контрактом. Но вмешался маленький неучтенный фактор. На переговоры с Валом пришла гнома. На правах казначея: всё, что деньги — это про казну, а время — деньги. Время барда — тоже деньги.

— Скажите, а что вы будете делать, если вашего артиста не допустят до выступления? — спросила дирижера гномочка. — В смысле, физически не допустят. Видите ли, наш клан находится в состоянии войны. Враги обладают немалым влиянием в Ла Бьен.

— Нападения в Ла Мьюсика невозможны, — нахмурился дирижер. — Что до войны… Городские указы вне моей компетенции.

— А в чьей? — уточнила Мася. — Просто в том виде, как есть сейчас, контракт не имеет смысла. Выступления будут сорваны. Наш бард не дойдет до Ла Мьюсика. Зная это, можно предположить, что вы с умыслом предлагаете нашему музыканту договор. Филармония ведь продаст билеты, люди придут на концерт. А артист не явится. Кто будет компенсировать срыв выступления? Музыкант? Или Ла Мьюсика, пригласившая музыканта?

— Вы озвучиваете весьма… неприятные перспективы, — задумался представитель филармонии. — У вас есть какие-либо предложения, как решить эту проблему?

Так Вал обзавелся особым жетоном-печатью. С ним он полностью неуязвим для всех типов атак. Но и сам не может применять атакующие умения. Исполнять свои гениальные импровизации, как и мелодии, усиливающие союзников, жетон не мешает. Действие не повсеместно на просторах Тионэи, конечно. Жетон работает только внутри городских стен славного города Ла Бьен.

Отыграв двадцать концертов, бард сдаст печать. Если Ла Мьюсика не продлит контракт, но уже за звонкие золотые монеты и процент с продажи билетов.

Чего стоил этот жетон филармонии, история умалчивает. Но руководство Ла Мьюсика сумело обеспечить сохранность ценного музыканта.

Опять же, как верно заметила Мася в другом разговоре.

— Куда ходит весь город? Не-а, не цветочки поливать… К-хм. Словом, в дома удовольствий приходит малая часть горожан. Вспомните, когда мы только гуляли по Ла Бьен, местный мальчик сказал о концерте скрипачей: «Весь город собрался». Ла Мьюсика — сердце Ла Бьен. Ратуша и всякое торгашество — кошелек. Цветники… это другие органы. А филармония — сердце, причем для всех, от мала до велика, от богатея до нищего. И у нас есть ключ к этому сердцу. Вал.

— Скорее уж отмычка, — хмыкнул тогда Рэй. — В остальном у меня нет возражений.

Итог переговоров — это и многоцветная феерия от спецэффектов вражеских умений. Магия, стрелы, ближние удары: все ударяется о прозрачную голубоватую печать. Та сияет равномерным светом на уровне груди барда, а нити, идущие от краев печати, окутывают Вала, как кокон.

Форма печати схематически повторяет герб жемчужины Янтарного Взморья, города-порта Ла Бьен. Фон оригинального герба белый, он занимает верхнюю половину, нижняя отдана лазурным волнам с янтарной каймой. На волнах качается красный парусник с золотыми парусами. Передний парус украшен изображением красного солнца. Этот парус символизирует Ла Бьен, как первый и главный город в триумвирате вольных торговых городов.

В Ла Росси солнце переходит на второй парус, в Ла Белло на третий. Так кто-то сэкономил на услугах геральдиста, оплатив за один раз три герба.

Печать однотонная и соткана из лазурного света, но очертания парусника и рисунок волн вполне угадываются. Абсолютной неузвимости печать на самом деле не дает: так, если здание Ириса вдруг рухнет, то урон от обломков бард получит в полной мере. Защита распространяется только на всевозможные атаки игроков.

Для местных Вал также уязвим. Вдруг музыканту слава в голову ударит, и он начнет буянить в городе? Так-то и без умений можно наносить ущерб: что-то сломать, что-то украсть. При передаче печати чиновник, что явился вместе с дирижером из Ла Мьюсика, трясся, как банный лист.

Он заверял, что ни в чем таком барда не подозревают, но и исключать возможность бесчинств не имеет права. Вдруг человека искусства потянет на выпивку, а во хмелю его пьяный бес дернет на «подвиги»? Стража должна иметь возможность остановить буяна.

Представителя ратуши заверили, что это здравое решение, клан Ненависть с ним полностью согласен. И поблагодарили сердечно, в основном — за мимолетом подкинутую идею.

— Что за чудеса творятся? — подивились игроки из Прайда, столкнувшись с защитой печати. — Кто-то может объяснить, что происходит?

Стоит уточнить, что сказали они это несколько иными словами и даже на нескольких языках. Не все произносимые слова входили в официальные словари, по крайней мере, в их цензурную версию.

— Это, судари, — решил пощеголять владением великим и могучим Вал. — Сила искусства.

Хэйт и компания подоспели на крыльях тьмы как раз к моменту, когда блеск применяемых эффектов померк (Прайд — не сборище дуралеев, чтобы впустую сливать скиллы в «молоко»). А Вал, зная о приближении дружеской делегации не поленился включить резонанс. Так небеса (и вся округа, то есть примерно квартал вокруг борделя) услыхали сей обмен любезностями.