Между небом и морем

— Я тут вспомнила, — Барби всю перекосило. — Степь и фиговину из подвала, как то бишь… Клык Зверя.

— Голова большая, — глянула снизу-вверх на орчанку малая. — Память долгая. Логично. Такого плана итемы нередко при смерти падают в инвентарь тому, кто убил.

— Еще скажи, что широкие булки, — гоготнула Барби. — Залог интуитивной чуйки.

Хэйт тоже прекрасно помнила того тонкоголосого говнюка-огневика. И то, как он, явно превосходя в уровнях всю тогдашнюю группу, выжег их метеоритом и стеной огня. Клык они потеряли, квест завалили.

— Нам бы Монка, — поморщился Вал.

Он (как и Хель) не присутствовал в той схватке, но суть уловил — это было нетрудно.

— За неимением, — Хэйт потрясла головой. — Нет времени ждать Монка. Летим тем составом, что есть.

Можно было сдернуть кого-то из парней Сорхо. Или обратиться к союзникам. Даже влезать в долги не пришлось бы. Фейерверк на сто применений с образом дракона в конце огневого шоу запросто сошел бы за оплату «аренды» пары-тройки хай-левел игроков. Но что-то (возможно, что те самые округлости, отвечающие за интуицию) твердило: не меняй состав.

Перед прыжком в Энтоград она проверила включенные ауры, расходку, срок действия бонусов от еды. Это — еще из Лунного Ириса, там повар, как и Сорхо, создавал блюда по рецептам для мастеров. Запас еды тоже проверила, их же владелец Обжорки перед отлетом в бордель собрал, как на войну.

Проверила художница и наличие мелкой вредины над ухом. Верная позиция, чтобы зудеть и подкалывать. А Игг’Рашшар успешно заменял малявке жердочку.

Обменялась взглядами и кивками (знаки готовности) с сокланами. Оплатила перемещение.

— Энтоград.

Дальше — мчать на крыльях. Наперегонки со временем над разноцветными верхушками Яркого леса. Так далеко, как сможет донести их крылатая мгла. А потом…

— Снижайтесь, — голосок над ухом. — Если не хотите влететь в барьер.

Никакого барьера художница не видела. Видимо, далеко для ее «взгляда истины».

— Там преграда, — подтвердил окрик гномы из-за спины. — Прямо над верхним ярусом.

Суть вещей все еще была эффективнее. Впрочем, это не было соревнованием. Всего лишь наблюдением.

Яркий лес стремительно приближался: Шерри пошла на снижение. В этой локации явно отрывался кто-то, кому прискучили монохромные пейзажи и приглушенные тона.

Тут ярко-желтая листва шелестит над гранатовыми цветами. Цветочки время от времени встряхиваются, шевелят лепестками. А еще хватают длинными отростками лиловых бабочек и отправляют их в растительные пасти. Туда, где у нормальных цветков тычинки и пестики обычно располагаются.

С тем участком граничит область ультрамариновой травы с охристыми кустарниками. Над травой легкая дымка, и едва ли она окажет положительный эффект тем, кто решит эту травку примять.

Лианы с насыщенно-розовыми бутонами (художнице вспомнилось название — «цвет Барби» — обвивают изогнутые узколистые деревья. Цвет листвы — жидкое серебро. Промеж веток то и дело проскакивают разряды молний. Ветвятся дугообразные, будто застывшие в странном древесном танце, стволы. Ветвятся и серебристые молнии промеж ветвей.

Это только ближние участки. Если говорить про весь Яркий лес, то здесь, похоже, вся палитра собрана.

— Надо выбрать поляну, — кричит Вал, сидящий дальше всех от Хэйт. — Голосую за траву и кустарник, там лучше обзор.

— Да каждый куст тут стремный, — рявкнула орчанка. — Как карачун холодный.

— Ай, мы что, на микротоковую терапию? — Мася просекла траекторию полета крылатой мглы.

— Там молнии, которые не страшны Хель, — пояснила свой выбор Хэйт. — А у тех… о, и название есть: неистовых страстоцветов — цвет Барби.

Художнице молнии тоже не особо вредили. Громоотвод в списке достижений, устойчивость и игнорирование — все это поводы вспомнить добрым словом «каникулы» в обители Бестий.

Мася с Барби — толстокожие. В смысле, здоровья много, переживут. Опасно тут только Валу, но барду всюду будет непросто.

— В смысле? — дернулась зеленокожая, и сама же дополнила. — В коромысле. Розовенький. Ну, баба-бафф, припомню я тебе это.

— Припоминай. Но потом. Так, народ, я цветы по пути буду рвать, — предупредила Хэйт. — Только прям рядом, тормозить ради сбора не станем. Мась, Барби, вы вперед. Дискотека и я следом.

Выстраивать более сложные построения нет смысла. Пока вообще есть смутная надежда проскочить через участок леса к долине Изначального Древа. Может же им повезти?

Как Хэйт и думала, драть бутоны с лиан беспрепятственно не выходит. Светящиеся разряды прекращают играть друг с другом, и тут же обращаются к «гостям» Яркого леса. Не смертельно, для Хэйт и вовсе не слишком заметно. Бард, по идее, протянет на регенерации и касании земли по откату.

— За тремя стволами впереди укрылись кровожадные, — встроенный в фею «радар» мощна, однако. — Плащи им ткали в Светлом Лесу, они укрывают от взглядов и защищают от молний.

— Обойти получится? — вопрос от Хэйт и к фее, и к своим. — Понятно…

Сильная рука Барби уже метнула копье в означенное место.

— Явись, зеленый змий, — шепнула глава Ненависти. — Надо будет команду сменить. Ты ж уже не зеленый.

Вперед метров на десять, а то копье-то долетело, но на него — ноль реакции. А для скиллов далековато. Вот теперь пора вскрывать засаду, если она там и впрямь есть. Не выдумана феей-фантазеркой. Их подпускают поближе? Замечательно, Ненависть подойдет.

Трясину в область предполагаемой засады и прямо туда же гидру мрака — чешуепортацией.

Чей-то визг и отборная брань подтверждают: мелкая вредность не обманула. По всему выходило, что летучку пора переименовывать в мелкую полезность.

Перекрученные стволы ухудшают обзор, вспышки молний не столько ранят, сколько раздражают самими высверками. Но размашистое движение Геро невозможно не разглядеть: все головы разом лупят вокруг гидры, еще и хвост бьет оземь.

— В скрытности в засаде? — свела брови Хэйт. — Ну, может, он ее так прокачивал. Вал, замедление времени, Хель — уязвимость. Мы тут проигрываем по уровням всем, а задерживаться нельзя. Мась, зови мех в пару к чешуе. Барби: не подпускай к нам никого. Я контролю, меховая почти тезка точит когти.

Команда для Геро — пелена мрака. И прямо перед ним — каменные шипы. Удачно: крит проходит по скрытнику, ошеломленному ультимативной атакой гидры. Он еще жив, явно «старше», чем Хэйт и ее питомец. Надо бы исправить упущение.

Пушистая снежно-белая кошатина соревнуется по стремительности с молниями.

— Хэтти, когтеточка — там, — азартно прикрикивает Мася. — Жара!

Демонов не надо просить дважды. Хель начинает плавный танец с первым же звуком тягучей мелодии. Старая добрая лютня в руках Вала звенит и плачет, ей вторит приглушенный голос. Поет про Беломорье и безвременье. Давненько эту мелодию Ненависть не слыхала, все больше бард выводит атакующий напев или «заунывную», где на последних аккордах всем союзникам дается щит вечности, пятисекундая неуязвимость.