Милицейская сага

– Странно. Этот всегда хочет.

– Этот - это кто?

– Отец.

– А он где?

– На учениях, - и - без перехода.
– Меня Мариной зовут. Для своих - Марюська. А ты, выходит, на маманьку запал? Мороз вскинулся было, но тут же осел: потрепанный алкоголем организм к вранью оказался не готов.

– Выходит, так, - обхватив раскалывающуюся голову, признался он.

– Да ты не стесняйся. К ней многие липнут. У кого, конечно, вкус есть.

– А она?

Девочка с сомнением поковыряла в зубах, что-то прикинула:

– Да так. Вообще-то ты первый, кого она сюда притащила. При мне. Я тебя тоже волокла. Чуть не надорвалась.

– Благодарствую. И чем обязан?

– Мороженое. И еще одно - за информацию.

– Так, вымогательница уже вовсю трудится, - сзади в коротком халате стояла Марина - старшая. У Виталия свело зубы.

– Да вот, ввожу товарища в курс дела, - хихикнула Марюська.

– Топай-ка лучше в ванную, маленькая разбойница, пока я не заняла, - она развернула дочь за плечи и легким тычком придала направление.

– За правду страдаю, - исчезая, поплакалась та.

Они остались вдвоем. И Виталий покаянно склонил голову.

– Ты хоть помнишь, что вчера нес?

– Нет, - признался он.
– Но все несомненная правда...Маринк, ты не прогоняй меня сразу. Назначь какое-нибудь испытание. Я ведь не всегда пью.

– Да?
– Марина с сомнением поморщилась.
– И какого ж испытания ты хочешь?

– Любого! Самого жестокого, - бесстрашно замотал головой обнадеженный Мороз.
– Давай, например, пойдем вечером в ресторан.

Со стороны коридора донесся тонкий смех - Марина-младшая подслушивала.

– Марш, говорю, в ванную!
– прикрикнула мать. Дождалась звука защелки.
– Ладно, давай поговорим всерьез. Тем более вижу, ты по-хорошему не понимаешь. Я тебе нравлюсь. Так?

– Так.

– Самое неприятное, что и ты мне немножко нравишься, - она уклонилась от попытки ее обнять.
– Только ничего хорошего отсюда не вытекает. Ты ведь еще во дворе, пацаном, на меня пялился.

– Так ты помнишь?!

– Какая разница? К тому же я старше тебя лет на пять - шесть.

– Пять лет не так много.

– До того как я подхватила сифилис, может, это и было немного. А теперь - пропасть.

– Не понял.

– Я ведь из семьи староверов. Где преданность мужу - это основа основ. Но если уж это поломано, тогда - все! Как прорвавшаяся плотина. Море разливанное -и без границ. Потому и по рукам пошла. И сама мужиков коллекционирую. И остановиться, Виталий, не могу и не хочу. Я б и не говорила этого, да вижу тебя. Мучиться ведь станешь.

– А почему бы не поверить, что и ты в меня можешь влюбиться?

– Да потому и говорю, что запросто. Только для меня это ничего не изменит. А тебе надо, чтоб... ты не один был? Так что, держись подальше. Девочек и без меня хватает. И вообще я, наверное, скоро уеду. Мужа на новое место службы переводят.

– Это после всего-то?!

– Муж все-таки, - она поднялась, давая понять, что разговор затянулся. Всмотрелась в подрагивающее лицо.

– Хотя, если совсем невмоготу, приходи. Только чтоб потом без претензий.

– Ну, и стерва же ты!
– не сдержался Мороз.

– Наконец-то понял.

Он выскочил в коридор, где возле ванной едва не наткнулся на затаившуюся Марюську.

– Прощай, маленькая разбойница, - Виталий потрепал девчонку по плечу, разглядел слезы на ее глазах и, склонившись, нежно поцеловал на прощание в щечку.

– Ты заходи, - пробормотали ему вслед.

Мороз через две ступени устремился вниз. Хватит с него сомнительной лирики. Лучшее средство выхаживаться после похмелья и незадавшихся романов - работа, работа и работа. Пора взять Меденникова за вымя!

8.

...
– И один доставленный сегодня утром для проведения следственных действий, - закончил рапорт о результатах суточного дежурства вытянувшийся перед начальником райотдела Галушкин.

– Кто?
– вскользь поинтересовался Тальвинский.

– Меденников!
– отчеканил Галушкин.

Андрей почувствовал, что челюсть у него непроизвольно задвигалась.

– Да ты!... Опять за свое?!

– Никак нет! Доставлен по личному указанию замначрозыска Мороза.

– Мороза?.. Что-то ты, Федосыч?..
– Андрей заботливо заглянул участковому в зрачки. Но если не считать явного, просто-таки отплясывающего в них торжества, других признаков безумия не обнаружил.

Напротив, многозначительно показав на камеру, из которой были слышны переговоры в дежурке, Галушкин увлек начальника в коридор.

– Мороз его по наезду "наколол".

– Ты не шутишь? Как только появится - ко мне. И...
– пораженный услышанным, Андрей запнулся, забыв, что собирался перед тем приказать.

– Прикажете заходить на "развод"?

– Именно.

9.

– Разрешите, товарищ подполковник?
– Мороз был единственным из прежних приятелей, кто никогда не выпячивал свои особые отношения с начальником райотдела.

Тем более что в кабинете, как он заметил, уже сидели Муравьев, Галкин и Препанов - с блокнотом наизготовку.

– Заходи, заходи. Заждались, - пробасил Тальвинский.
– Рассказывай, как дошел до жизни такой! Все, что было до того, мне доложили, - Галкин подтверждающе кивнул.
– А вот что у тебя против Меденникова есть?

– Все! То, что это был джип, до меня дошло где-то к обеду. Проработал коттеджный поселок. Всего три внедорожника. У двух - железное алиби. Третий - Меденниковский. Самый навороченный. Там и колеса, дай бог иному грузовику, и вес - соответственно. Позавчера он приезжал в коттедж с какой-то барышней. По показаниям охраны и шофера, был как раз где-то до пол-одиннадцатого. Шофера он оставил в коттедже. А за руль сел сам.

– Пьяный?

– Мнутся. Не хотят босса подставлять. Они ж тоже про аварию слышали.