Милицейская сага

– Я тебя еще не поздравил, - Андрей провел пальцем вдоль погон. Это "ты" - единственное, что сохранилось меж ними от тех времен, когда Муслин состоял у Тальвинского в замах. Пока очень быстро не "выстрелил" наверх.

– Спасибо. Как наш бывший?

– Звонит иногда. Скучно ему на пенсии, - Андрей жестом пригласил располагаться.

– Да, сходят потихоньку старые кадры, - вздохнул значительно Муслин.
– В чем не откажешь, умел старик дисциплину держать.

– Понятны ваши намеки. То есть ты по поводу частного определения из облсуда? Прикажете писать объяснение, товарищ полковник?

Тальвинский поднялся, подтянулся официально. Но Муслин лишь покоробленно развел руки.

– Вот ведь характерец. Чуть задень и - сразу в боксерскую позу норовит. Тебя-то, Андрей, как раз по старой памяти выгорожу. Но - что есть, то есть - слишком много возле тебя шума.

– Если ты все-таки по Хане, я думаю, разговор уместней вести при начальнике следствия, - не дожидаясь согласия, Тальвинский нажал на кнопку селектора.
– Чекина ко мне.

– Тебе видней, - Муслин натянуто повел плечиком.

– Может, кофе пока?

– Есть! - Муслин радостно хлопнул себя по ляжкам. Удовлетворенно поймал недоумевающий жест Тальвинского.
– Я еще входя в твой кабинет сам с собой пари заключил, что ты обязательно в трудную минуту предложишь кофе или чая, чтоб умаслить начальство. И сам у себя выиграл!.. Что делаешь вид, будто не понимаешь? Видел, видел твою секретаршу. Очень...живописная барышня. По-прежнему умеешь подбирать кадры. Кстати, знаешь, кто ее родители? - Откуда?
– Андрей пожал плечами.
– Вы ж сами на стажировку прислали.

Муслин тонко улыбнулся. Но, расслышав скрип двери, сбился.

Обмер и Андрей. В дверях стоял Аркадий Александрович Чекин - в сером вытянутом джемпере, из-под которого выглядывал ворот байковой клетчатой рубахи, форменных брюках и нечищенной обуви. На правой, неестественно вздутой щеке отчетливо обозначилась гематома - след от удара тупым предметом. Воспаленные глазки его слезились.

– Половником, что ли?!
– догадался Муслин. Он был в курсе семейных чекинских проблем.

– Так, домашний диспут. Не поделили, какую передачу смотреть. Но я стоял за программу "Время", - Чекин прокашлялся, быстро проморгался.
– Что-то ко мне?

Проклиная импульсивное свое решение, Андрей переглянулся с Муслиным. Тот отрицательно кивнул.

– Да нет, пожалуй, сами решим. Иди, Александрыч.

Едва пожав плечом, Чекин вышел. В кабинете наступило тяжелое молчание.

– Правильно сигнализируют, - веско произнес Муслин.
– Ни к черту в отделе дисциплина. А следствие - так просто слов не нахожу. Смотри, как все одно к одному выстраивается. И насчет Чекина - я тебя еще два года назад предупреждал. Помнишь?

– Еще бы, - ни от кого так не доставалось безграмотному в уголовном праве Муслину, как от въедливого Чекина.

– Даже и не знаю, что теперь делать. Вообще-то действительно насчет Хани собирался посоветоваться.

– С Ханей горячиться бы не надо.

– Да никто и не горячится, кроме тебя!
– надбавил в голосе Муслин.
– Вор он и взяточник. И чем быстрее очистимся, тем лучше. Только вот вижу, гнойник-то куда глубже!.. Я тебя и так покрываю, сколько могу. Мое особое отношение к Красногвардейскому райотделу всем известно. Но - теперь придется докладывать генералу и начинать комплексную проверку исполнительской дисциплины. Другого выхода не вижу. Игрунчики! Они скоро начальнику УВД при встрече подмигивать начнут.

– Причем здесь подмигивать?
– не понял Андрей.
– Я о другом. Чекин и Ханя тянут на себе всю следственную нагрузку. За Чекиным вообще двадцать лет безупречной службы. Имеет награды.

– У нас у всех награды!
– строго оборвал Муслин.

– Но - за разное!
– не удержался Тальвинский.

– Что вы этим хотите сказать?!
– вспылил Муслин, но тут же взял себя в руки.
– Хотя понимаю твою горячность, Андрей Иванович. И - ценю: не каждый так за старых друзей стал бы бороться. Но даже не знаю, чем в этой ситуации тебе помочь, - он призадумался.
– Если только сможешь быстро отчитаться по-дорожному. Страсти вокруг него кипят. Даже областная пресса заинтересовалась. Слышал, у тебя и подозреваемый есть.

– Быстро отстучали!
– ухмыльнулся Тальвинский, пытаясь с ходу определить, кто из узкого круга причастных лиц слил информацию наверх. - Хороши мы были бы, если б не владели ситуацией на местах. А дорожное это, если говорить откровенно, очень кстати!

– Даже так? Так ты с этим приехал?

Муслин колебался, в последний раз прикидывая, правильно ли будет говорить откровенно. И - решился:

– С этим. Помнишь, должно быть, как два года назад твой архаровец самолично Меденникова этого выпустил...

– Помню.

– Не выпусти тогда, глядишь, и сейчас у нас проблемы не было бы.

– А что? Есть проблема?

– Скажу так: большие люди по Меденникову заинтересованы. Прежде это пацан был. Стручок. А теперь вовсю разворачивается. Недавно два новых завода у нас арендовал. Да и в Москве в политтусовке крутится. К Демроссии примкнул. Очень верткий!

– Полагаю, ему теперь лет на семь-десять отдохнуть от этих забот придется.

– Так и я о том! Чрезвычайно бы это кстати! Он ведь до чего обнаглел! Выставил свою кандидатуру на выборах в мэры. - Ну, тогда понятно, чьи эти огорченья.

– И не только. Первый секретарь обкома тоже очень в курсе. Нажировали, гаденышы. Теперь во власть рвутся! Неужто так за здорово живешь и пропустим? Нет, шалишь! Дорожное это ЧП Меденникова просто сметет. Сегодня же арестовывать!
– непривычно возбужденный Муслин даже навалился на стол.

– Сначала, с вашего позволения, доказать надо, - буркнул Тальвинский.

– А вот это уж - твоя проблема. Чему-чему, а оперативно-следственному мастерству не тебя учить! Больше скажу: не упустишь Меденникова, остальные провинности спишем!

– Попробуем.

– Без энтузиазма отвечаешь, Андрей. А тебе это сейчас особенно важно. Проводи, - Муслин поднялся и повлек Тальвинского вместе с собой к выходу.
– Сутырин-то на следственном управлении закачался. С прокуратурой не уживается. Новый молодой начальник нужен. Энергичный!

Он многозначительно пожал ему локоть.

– Да и мне свои люди на ключевых местах не помешают.

Последний намек как бы обозначил особую степень доверительности: в области шла чистка кадров. Начальника управления, старого милицеского генерала, вот-вот должны были проводить на заслуженный отдых. И Муслин начал потихоньку примирять освобождаемую вакансию на себя.