Милицейская сага

– Разрешите?
– заглянул помдеж.
– Товарищ подполковник! Вас разыскивает полковник Муслин. Он в горисполкоме. Требует, чтоб вы срочно туда приехали.

– Идите. Скажите: еду, - недоуменно отпустил его Тальвинский.

– Ну вот, и госпожа Панина нарисовалась. Торопится холуев подхлестнуть, - горько догадался Меденников.

– Ладно, узник совести. Садись пиши пока свои враки. Поминутно. И со всеми деталями, - Тальвинский поманил за собой Мороза.
– Не забудь указать, сколько перед тем выпил.

– А признаться в убийстве президента Кеннеди не надо? Я б с удовольствием. Только вот родиться припозднился. Но вам же это мелочи.

– Пиши!
– Мороз впечатал в чистый лист ручку и вслед за Тальвинским вышел в наружный кабинет, ныне, в обеденный перерыв, - непривычно пустой.

– Ну, что? Поздравляю с очередным раскрытием, - пробасил Тальвинский.
– Честно сказать, очень вовремя! Большие неприятности надвигались. Но теперь, считай, отбились, - он подмигнул.
– В общем, зафиксируй признание и - передавай Препанову. Пускай едет к прокурору за арестом.

– Только насчет механизма аварии дожму.

– А может, и не стоит сейчас. Крыша у мужика со страха поехала. Вот и несет околесицу. Не признаться вроде нельзя. Обложили. А полностью страшно: понимает, что две потерпевших - это покруче будет. Тем более ему теперь кругом происки Антанты чудятся. Вот и зашизовался. Ты главное сделал, - вычислил его. А детали - после доколем. Сутки - другие в следственном изоляторе посидит, сам все выложит. Лучше сосредоточься на поисках подружки. Это на сейчас главная опасность.

– Поищем, конечно, - согласился Мороз.
– Только найдем мы ее или не найдем, доказательств и без того с горкой.

– Вижу: расслабился ты!
– тронувшийся к выходу Андрей, уловив беспечность в ответе, задержался.
– Так я тебе скажу: если б этой таинственной любительницы экстремального минета и вовсе не было, и черт бы с ней. Но мы зафиксировали, что она была. И теперь без нее нам не обойтись. Умный, умный ты, Виташа, а не всё пока в нашем деле постиг. Сказать, как бы я на его месте из-под тебя ушел?

– Мудрено.

– Проще простого. Буду все до суда подтверждать. А на суде заявлю, что попутчица эта, адрес которой забыть спросил, как раз и вела машину. Пытался сразу сказать, да менты поганые угрозами запугали. И все! Дело в секунду развалится.

Похлопал озадаченного опера по щеке:

– Так-то! Век живи - век учись. Потому повторяю: сосредоточься на поисках подружки. Будь!

Мороз отошел в дальний угол, набрал номер телефона криминалистического отдела:

– Здорово, народ. Мороз с Красногвардейского. Там где-то наш Лешка Муравьев болтается...Во-во. Давай сюда...Ты чего пропал?! Докладывайся. Какие на бампере следы? Сличили с ободом велосипеда?

– Да нечего там сличать, - заводной Лешкин голос был сконфуженным.

– То есть?

– Бампер чист.

– И без?..

– Без царапинок.

– Могла охрана поменять после его задержания. А на ободе?

– Нет обода. И велосипеда нет. Одно колесо вывернутое осталось. Мы ж велик этот тогда к Галкину в сарай сгрузили. Ну, похоже, пацанье подсуетилось, уперли. Галкин и то весь белый звонил. Носится по поселку, ищет. Как бы шкуры со злости не поспускал.

– С вас самих спустить мало! Такую улику про...Похоже, впору новую должность заводить: по розыску утерянных вещдоков. Я ж сам видел, что на нем чужая краска была!

– Да ты не горячись. Вскрытие Каткова завтра утром сделает. Но - там и так все ясно. По механизму, даже по ширине следа, - один к одному этот джип.

– Вот что! Дуй безотлагательно в Знаменское. И вместе с Галкиным все переройте. Найдите мне этот велик. Кому он только понадобился такой?.. И оттуда еще раз в коттеджный поселок проскочи. Допрашивай в деталях. Особенно по Джипу. Где был до и после Меденниковского задержания? Кто ездил? Куда перегонял? Кто и когда мыл? И каждую минуту чтоб подтвердить. Водителя и охранника тряси. Будь!

С тяжелым сердцем Мороз вернулся к подозреваемому. Обхватив голову руками, тот непрестанно постанывал.

– Что уж теперь скулить?
– Виталий вытащил из-под локтей исписанную бумагу. Пробежал глазами.
– Вижу, зациклился на своей версии. Ну-ну!

Он вернул записи Меденникову, протянул ручку:

– Еще, как говорят, последнее усилье и - рукопись окончена твоя. Впиши фамилию попутчицы, - взмахом кисти оборвал новый всплеск эмоций.
– Без нее нельзя.

– Это тебе нельзя. А мне как раз воспитание не позволяет закладывать женщин, с которыми... Тем более - замужем.

– Понятны ваши огорчения. Закончили пажеский корпус?

– Во всяком случае, не полицейский ликбез.

– Тогда так и припиши: знать не знаю, ведать не ведаю. А если когда кого вспомню, значит, совру.

Отобрал все назад:

– Тебе не воспитание признать мешает. По тому как ты детеныша равнодушно раздавил и смылся, плевал ты на весь свет. Тебе свидетельница не нужна! Потому что расскажет, как на самом деле было. И сказки твои - после этого в архив. Да еще с грифом - "Особо завравшийся".

– Как было, так и написал.

– Тогда пусть подтвердит!..То-то! Вот она, лакмусовая бумажка честности твоей! И потому сидеть тебе не пересидеть. А подругу твою мы и без тебя найдем. Гляди только, как бы поздно не оказалось. Мороз потянулся к телефону связи с дежурной частью. - Виталий! Погоди! Хочу слово сказать, - пробормотал Меденников.
– Вижу, обложили на совесть. Так что теперь и с адвокатом не выпутаться. Сколько?

– Чего?

– "Бабок", говорю, сколько требуется отстегнуть. Только напрямую - по старой дружбе.

– Че-го?!
– только сейчас до Мороза дошел смысл сказанного. Почувствовал, что ему сводит скулы: - А потерпевшей? Матери девчонки погибшей ты тоже заплатишь?!

– Само собой, - удивился вопросу Меденников.
– Чего теперь остается? Да не забивай голову. С ней-то я сам порешаю. Кто она там? Доярка? Свинарка? Штук пять баксов отвалю, чтоб без обид, - всмотрелся в молчащего Мороза. По-своему определил причину молчания.
– Да ты чего? За глаза хватит. Она больше тыщи рублей никогда не видела...Ладно, хрен с тобой, добавлю. Пусть хавает. Мне главное, с вами сейчас разойтись. Давай по двадцать тебе и Тальвинскому...Даже прекращать не надо. Просто отпускаешь под подписку. И я ныряю в Москву. А там сам все порешаю. Важно сейчас из-под топора уйти. А? Так как? По рукам и - разбежались?