Миллионщик

Ехать по местной железной дороге было делом непривычным и поначалу даже пугающим. Вагон сильно качало и трясло на стыках рельсов. Стук колес казался просто оглушительным. Но главное — дым: из трубы паровоза летели целые тучи черной, жирной сажи, которая, несмотря на закрытые окна, проникала во все щели. Через полчаса пути наши лица и одежда покрылись тонким слоем копоти.

— Вот же дьявольское изобретение! — проворчал купец, брезгливо отряхивая сажу со своего сюртука. — Никакого спокойствия. То ли дело на лошадках, с чувством, с толком, с расстановкой.

— Зато быстро, Афанасий Иванович, — возразил ему молодой офицер. — От Владимира до Москвы — всего шесть часов. А на лошадях — двое, а то и трое суток трястись пришлось бы. Прогресс, сударь!

За окном проплывали унылые пейзажи центральной России: поля, перелески, редкие деревушки. Поезд шел небыстро, верст сорок в час, и часто останавливался на небольших станциях, где его заправляли водой из огромных водонапорных башен и подбрасывали в тендер уголь.

На одной из таких станций я вышел на перрон размять ноги. Рядом с нашим синим вагоном первого класса стояли вагоны попроще. Второй класс был выкрашен в зеленый цвет, и диваны там могли похвастаться не бархатом, а жесткой, скользкой кожей. А дальше шли вагоны третьего класса — желтые, похожие на скотовозы. Внутри у них не было никаких отделений, только длинные, жесткие деревянные лавки вдоль стен. Там, в страшной тесноте, вперемешку с мешками и узлами, ехал простой люд: мужики в армяках, бабы в платках, ремесленники, солдаты. Из открытых дверей несло запахом махорки, кислой капусты и немытых тел.

В общем, не пожалел я, что взял первый класс.

Разговаривали в нашем салоне мало. Купец с супругой большую часть времени дремали, офицер читал французский роман, а я смотрел в окно и думал.

Настал вечер, кондуктор зажег свечи. Весь наш салон освещался одной-единственной свечой в стеклянном фонаре, подвешенном к потолку. Она тускло горела, качаясь в такт движению поезда, отбрасывая на наши лица дрожащие, пляшущие тени.

И мысли мои унеслись далеко отсюда…

Интерлюдия: Москва, XXI век

Зал арбитражного суда был стерилен и бездушен, как операционная. Я сидел рядом со своим шефом, Виктором Алексеевичем, владельцем промышленной группы «Объединенные машиностроительные заводы», и начальником службы безопасности.

Виктор, обычно вальяжный и уверенный в себе, сейчас был бледен, его холеное лицо осунулось. Мы проигрывали. Наш флагманский завод, сердце холдинга, вот-вот должен был уйти от нас. Ситуация казалась безнадежной.

Напротив сидели представители «Эльдорадо Голд», наших конкурентов, гиен, которые и затеяли всю эту травлю. Их юристы, лощеные, в дорогих костюмах, похожие на похоронных агентов, перешептывались и самодовольно ухмылялись. Они делили шкуру еще не убитого медведя. И уже праздновали победу.

Мне от души было жаль Виктора. Вляпался на ровном месте по самые помидоры! Его приятель и бизнес-партнер, основавший золотоносный рудник «Амбани Бира», взял кредит, а Виктора попросил предоставить залоговое обеспечение. И вот — кредит не отдан, дело в суде, кредиторы обращают взыскание на предмет залога. Идеальный шторм!

От грустных мыслей меня вдруг отвлек резкий, немного шепелявый голос.

— Прастите за опоздание, ваша честь!

Дверь широко распахнулась, и в зал суда вошел наш адвокат, Юрий Герардович Соловейчик. Я видел его впервые. Невысокий, сутулый, с растрепанной шевелюрой, довольно молодой, но в старомодных очках, он был похож на старого, потрепанного хорька, вышедшего на охоту. Он опоздал, и судья, строгая дама в мантии и с лицом римского прокуратора, недовольно поджала губы.

— Соловейчик, вы в своем репертуаре, — процедила она.

— Еще раз прошу прощения, ваша честь, — проскрипел Соловейчик, устраиваясь рядом со мной. — Изучал материалы дела. Занимательное. Почти детектив.

Затем он обернулся к нам.

— Здравствуйте, Виктор Алексеевич! Плохо выглядите. Рекомендую Багамы! Рад знакомству, молодой человек! Юрец! — развязно представился он, пожимая руку мне, а следом и начальнику безопасности.

— Сергей… — растерянно произнес я.

— Порядок в зале! Что может сообщить нам защита? — нахмурившись, спросила судья.

— О-о, уан момент! — театрально разведя руки, произнес «Юрец» Соловейчик, доставая из пухлого портфеля кипу бумаг.

Затем он встал, и начался спектакль. Нет, он не говорил громких речей, не сотрясал воздух пафосными тирадами (в хозяйственном суде, где нет присяжных, это бессмысленно), зато тихим, вкрадчивым, змеиным голосом задавал вопросы, заставлявшие господ напротив бледнеть и краснеть.

— Скажите-ка, глубокоуважаемый представитель истца, — обратился он к лощеному юристу «Эльдорадо Голд», — ваша компания приобрела право требования долга у банка «Прогресс-Капитал», не так ли?

— Совершенно верно, — самоуверенно ответил тот, глядя на Соловейчика свысока.

— А скажите, по какой цене вы приобрели этот долг, составляющий, напомню, пятьсот миллионов рублей? — невинно поинтересовался Соловейчик, поправляя очки на носу.

— Это коммерческая тайна, — нахмурился юрист, почувствовав подвох.

— Ваша честь, — повернулся Соловейчик к судье, — я прошу истца ответить на вопрос. Это имеет прямое отношение к делу. Мы полагаем, что сделка по уступке права требования является притворной и была совершена с единственной целью — причинить вред моему доверителю.

Судья, немного подумав, кивнула.

— Суд обязывает вас ответить.

Юрист «Эльдорадо Голд», побагровев, процедил:

— За десять миллионов рублей.

По залу пронесся шепоток. Соловейчик торжествующе улыбнулся, как хищник, почуявший запах крови.

— Десять миллионов за долг в два миллиарда с лишком… Весьма выгодная сделка, не правда ли? Почти даром. А теперь, скажите, пожалуйста, уважаемый представитель банка, — обратился он к другому свидетелю, — почему ваш уважаемый банк, известный своей жесткой кредитной политикой, продал такой крупный и, главное, обеспеченный поручительством целого завода, долг с дисконтом в девяносто девять с лишком процентов? Вы не находите это странным? Возможно, ваш банк занимается благотворительностью?

Представитель банка что-то забормотал про риски, про сложную экономическую ситуацию, про необходимость очистки баланса…

— Ваша честь, — снова повернулся Соловейчик к судье, и его голос зазвенел, как натянутая струна. — Все очевидно. Это не коммерческая сделка. Это сговор, преступная схема, направленная на преднамеренное банкротство и рейдерский захват предприятия. Истец, «Эльдорадо Голд», и банк действовали согласованно, чтобы обанкротить моего доверителя и за бесценок завладеть его активами. А теперь, ваша честь, самое интересное. Вишенка на этом гнилом торте.