Милые обманщицы

– Черт, – вырвалось у нее. Она прикрыла футболкой обнаженную грудь.

– В чем дело? – забеспокоился Рен.

Спенсер отступила назад. В горле пересохло.

– О, – прохрипела она.

– О, – эхом повторил Рен.

Мелисса стояла у окна – ее всклокоченные волосы напоминали шевелящихся змей Медузы Горгоны, но лицо представляло собой неподвижную бесстрастную маску. Разве что сигарета дрожала в ее тонких и обычно твердых пальцах.

– Я не знала, что ты куришь, – первой нарушила молчание Спенсер.

Мелисса не ответила. Вместо этого она сделала еще одну затяжку, отшвырнула окурок в росистую траву и повернулась, шагнув в сторону большого дома.

– Ты идешь, Рен? – ледяным тоном бросила она через плечо.

25. Осторожно, школьники за рулем!

У Моны отвисла челюсть, когда она вышла из-за угла на лужайку перед домом Ноэля.

– Ни фига себе.

Ханна высунулась из окошка «БМВ» отца Шона и усмехнулась:

– Нравится?

У Моны загорелись глаза.

– Нет слов.

Ханна благодарно улыбнулась и глотнула из бутылки «Кетел 1», которую стащила со стола. Пару минут назад она отправила Моне сообщение со снимком «БМВ» и текстом: Я в шоколаде. Поехали кататься.

Мона открыла тяжелую пассажирскую дверцу и скользнула на переднее сиденье. Наклонившись, она вгляделась в эмблему «БМВ» на рулевом колесе.

– Шикарно… – И провела мизинцем по бело-голубым треугольничкам.

Ханна смахнула ее руку.

– Много выпила?

Мона воинственно вскинула подбородок и оглядела грязные волосы Ханны, мятое платье и заплаканное лицо.

– Что, с Шоном – труба?

Ханна опустила глаза и вставила ключ в зажигание.

Мона попыталась обнять ее.

– О, Хан, извини… Что случилось?

– Ничего. Плевать. – Ханна вырвалась из ее объятий, надела солнцезащитные очки – видимость заметно ухудшилась, но кого это волновало? – и завела машину. Она разом взревела, засверкав разноцветными огоньками на приборной панели.

– Классно! – вскричала Мона. – Как цветомузыка в клубе «Шампунь»!

Ханна включила заднюю передачу, и колеса покатили по густой траве. Затем она выставила режим движения, вывернула руль, и они рванули вперед. Ханна была слишком взвинчена, чтобы беспокоиться о том, что разметка на дороге двоится у нее в глазах.

– Йо-ххо! – завопила Мона. Она опустила стекло, чтобы длинные белокурые волосы развевались у нее за спиной. Ханна закурила «Парламент» и перебрала кнопки приемника, пока не поймала волну ретро рэпа с песней «Ну и задница у детки». Она прибавила громкость, и салон сотрясся – разумеется, динамики в машине были что надо.

– Вот так-то лучше, – крикнула Мона.

– Знай наших! – ответила Ханна.

Когда на высокой скорости она пролетела крутой поворот, в голове у нее что-то щелкнуло.

И это будешь не ты.

Ой.

Даже для папы ты не самая любимая!

Ой-ой.

Пошли все к черту! Ханна надавила на педаль газа и чуть не снесла чей-то почтовый ящик в форме собаки.

– Надо поехать куда-нибудь развеяться. – Мона положила на «торпеду» свои босоножки от «Миу Миу», оставляя на ней ошметки грязи и травы. – Может, в «Вава» заедем? Умираю, хочу сладкого.

Ханна хихикнула и сделала еще один глоток водки.

– Я смотрю, ты здорово надралась.

– Не то слово, просто в хлам!

Они криво припарковались у гастронома «Вава» и, распевая хором: «Не стану лгать – люблю большие ПОПКИ!» – пошатываясь, направились к магазину. Два парня-курьера, стоявшие возле своих грузовичков с огромными стаканами кофе, так и застыли, открыв рты.

– Можно мне твою кепку? – спросила Мона у одного из них, показывая на его бейсболку с эмблемой «Фермы Вава». Не говоря ни слова, парень снял кепку и отдал ей.

– Эй, – прошептала Ханна. – Она небось заразная! – Но Мона уже нацепила ее на голову.

В магазине Мона купила шестнадцать штук печенья «Тейстикейк Баттерскотч Кримпетс», журнал «Ас уикли» и большую бутылку коктейля «Таитиан Трит». Ханна взяла леденец на палочке «Тутси Поп» за десять центов. Когда Мона отвернулась, она сунула в сумочку «Сникерс» и пачку «Эм энд Эмс».

– Я слышу автомобиль, – мечтательно произнесла Мона, пока они расплачивались. – Он вопит.

Это была истинная правда. В пьяном угаре Ханна нажала тревожную кнопку на брелке.

– Упс. – Она хихикнула.

Закатываясь от смеха, они побежали обратно к машине и юркнули в салон. Они резко затормозили на красный свет, слегка стукнувшись головами. Слева от них тянулась пустынная автостоянка торгового центра с разбросанными тут и там свободными тележками. Неоновые вывески сверкали вхолостую; даже бар «Аутбэк Стейкхаус» как будто вымер.

– В Роузвуде живут одни лузеры. – Ханна обвела рукой темноту.

На шоссе тоже было безлюдно, поэтому Ханна даже вздрогнула от неожиданности – ой! – когда их догнал бесшумный автомобиль и пристроился в соседнем ряду. Это был серебристый остроносый «Порше» с тонированными стеклами и зловещими голубоватыми фарами.

– Оторвись от него, – сказала Мона, роняя изо рта крошки печенья.

Пока они разглядывали автомобиль, мотор «Порше» взревел.

– Он хочет устроить гонки, – прошептала Мона.

– Пусть попробует, – ответила Ханна. Она не могла разобрать, кто сидел в машине – в полумраке проступал раскаленным угольком лишь кончик зажженной сигареты. Смутное беспокойство охватило ее.

Автомобиль снова взревел – на этот раз нетерпеливо, – и она наконец смогла различить неясные очертания водителя. Он снова поддал газу.

Ханна вопросительно посмотрела на Мону, чувствуя себя пьяной, возбужденной и совершенно непобедимой.

– Сделай его, – прошептала Мона, надвигая на лоб бейсболку «Вава».

Ханна с трудом сглотнула. Зажегся зеленый свет. Ханна нажала на газ, и «БМВ» улетел вперед. «Порше» с ревом обогнал их.

– Киска, не дай ему уйти! – крикнула Мона.

Ханна вдавила педаль в пол, и двигатель взревел. Она поравнялась с «Порше». Стрелка спидометра поднималась все выше – 130 километров в час, 140 и, наконец, 160. Вождение на такой скорости было куда более захватывающим приключением, чем воровство.