Милый мальчик

– Я... Все нормально... Не нужно.
– Пытаюсь встать, но он удерживает меня на месте, склонившись надо мной. Асфальт плывет перед глазами.

– Посиди, посиди. Это от жары. В этом году лето будет - настоящее пекло. А ты еще весь в черном, солнышко притягиваешь.

На вид такого же возраста, как и я, а разговаривает со мной, как с ребенком.

Нелепые веснушки на носу. Добрый взгляд. Смущенная улыбка.

Вселенная смеется надо мной, показывая, как сильно они подходят друг другу, как похожи. Наверняка, между ними постоянно витает теплое чувство комфорта.

Мою челюсть уже сводит от того, как сильно я сжимаю зубы.

"Он залез к ней под юбку. Эта тварь облизывала ее в метро. Ты сам видел!" - голос мерзко визжит, и, схватившись за виски, я готов завизжать сам.

– Воды, к сожалению, нет, есть леденец.
– Парень торопливо копошится в карманах и выуживает на свет маленькую конфетку. Настойчиво сует мне в руки.
– Возьми. Честно признаться, мне приходится постоянно носить их с собой. Боюсь свалиться в обморок от такой удушающей жары. Скинь толстовку, зачем так тепло оделся?

– А?

Тормознуто зависаю, продолжая пялиться на парня. Наверное, он думает, что я отсталый.

Но на его лице ни капли насмешки. Только мягкое участие.

Я в изнеможении прикрываю веки, чтобы не видеть его.

– Говорю сними толстовку, легче станет, - настаивает он.

Нелепо, но я открываю глаза и послушно следую совету - стягиваю предмет одежды, оставшись в одной футболке. Полоски кожи на шее касается теплый воздух, становится, и впрямь, легче. Медленно вытираю пот со лба толстовкой, а потом отбрасываю ее в сторону на лавку.

Развернув фантик, сую в рот конфету, уставившись в грязный асфальт под ногами. Он перестает расплываться. Металлический привкус во рту меняется на мятный.

– Ну вот, получше?

Киваю, находясь в состоянии сомнамбулы. Он думает, что мне стало плохо от жары, он не знает, из-за чего меня выворачивает наизнанку.

– Посидишь здесь немного? Я сбегаю тебе за бутылкой воды. Здесь киоск прямо за углом.

Медленно поднимаю на него глаза. Я никак не могу понять зачем он возится со мной, с незнакомым человеком, больше похожим на наркомана, нежели на больного. Почему он так добр ко мне?

– Не нужно. Я в порядке.

Губы странно печет, и я осознаю, что так сильно кусал их, пока шел за ним. До крови.

Вытираю рот тыльной стороной ладони, отстраненно разглядывая красные разводы.

Паренек встревоженно смотрит на меня, внезапно положив руку мне на локоть.

– У тебя что-то случилось?

И то, каким искренним и сочувствующим голосом он сказал это, добивает меня окончательно.

Не веря в происходящее, я усмехаюсь, чувствуя, как острый ком в горле готов разломаться. Глаза подозрительно горят, а его лицо передо мной на миг размывается.

Приплыли, блядь. Я вот-вот перед ним заплачу.

Это шутка какая-то? Что за издевательство судьбы? Еще минута возле этого парня, и я точно увижу его сверкающий нимб.

Как же раздражает.

– Ты кого-то потерял? Кто-то умер?
– тихо спрашивает парень.

– Можно сказать и так, - выдавливаю после затянувшейся паузы.

– Мне жаль. Извини, что я спрашиваю, это, конечно, не мое дело. Но если хочешь рассказать - я готов выслушать.
– Он замолкает и неловко стоит, слегка растерявшись от моего гробового молчания. Голубые глаза смотрят встревоженно, но он не лезет с жалостливыми фразами, делает вид, будто о чем-то задумался.

Однако через минуту уже выпрямляется, вдруг хлопает себя по лбу и смотрит на меня оживленным взглядом.

– Слушай, зачем мне бежать за водой в киоск? Вот же мой подъезд, я тут живу. Этаж первый, можно сказать, мы уже на месте. Пойдем со мной, я тебе налью воды, придешь в себя.

От его слов я застываю, словно громом пораженный. Его беспечность меня удивляет.

– Ты меня даже не знаешь и зовешь к себе домой?

– Ну да...
– Он жмет плечами, как будто ничего такого в этом нет.
– Отдохнешь, перекусим...

– Я могу быть кем угодно, - перебиваю его строго.
– И наркоманом, трясущимся от ломки, и притворяющимся убийцей.

Этот придурок широко улыбается.

– У меня нечего воровать, я довольно бедно живу, снимаю однушку у старой бабушки. Ни убийце, ни наркоману у меня поживиться нечем. Так что, я довольно сомнительная цель.

– Чтоб ты знал - подыхающий от ломки нарик обрадуется даже наличию какой-то ветхой ерунды, в виде зассаных бабкиных перин и советского комода, - фыркаю я.
– Нельзя быть таким простофилей.

– Можно сказать, я чувствую, что ты хороший человек. Моя интуиция говорит об этом.

Ну и кто из нас не в себе? Мне хочется рассмеяться от его слов, но почему-то я молчу. Продолжаю внимательно его разглядывать.

– Как тебя, кстати, зовут? Меня Даня.
– Он протягивает ладонь для рукопожатия. После повисшей паузы, я все-таки принимаю ее и тоже представляюсь.

– Са.. Саша.
– Вдруг он расскажет Мише, что встретил на улице странного чудика и назовет мое имя? Я решаю соврать.

– Приятно познакомиться, Саша.

– Угу.
– Мой угрюмый вид нисколько его не смущает. Он не прекращает расточать свою доброжелательную улыбку.

Мне хочется исчезнуть отсюда. Делать здесь больше нечего. Конечно же, я не смогу его ударить. Какой же я жалкий.

– Что это? Рисунок?
– киваю на скрученный в рулон бумажный холст.

– Да. Моя девушка мне нарисовала.
– На его лице снова блаженное выражение, от которого корябает в груди металлическими крючьями.

Мне бы встать и уйти, а я продолжаю сидеть и мучиться от изощренной пытки.

Безо всяких эмоций я смотрю, как Даня снимает канцелярскую резинку и разворачивает бумагу.

– Красиво?

Уставившись на рисунок, я сглатываю.

Он чудесный. Невероятно прекрасный, как и все, что выходит из-под Мишиной кисти. Нежной акварелью на нем изображена большая серо-голубая туча, рассыпавшаяся дождем. Двое едут на велосипеде. Мальчик за рулем и девочка на багажнике. Мокрые и счастливые, у них впереди вся жизнь. Под велосипедом огромная лужа. Если посмотреть издалека, то туча превращается в ветку с яблоневыми цветами, и кажется уже не серой, а сиреневой. А если сделать еще пару шагов назад, то и туча, и лужа напоминают своим силуэтом трепыхающуюся бабочку. Только выбравшуюся из кокона и греющую свои крылышки под теплым летним солнцем. Дождь остается где-то далеко, позади.