Мистики, розенкрейцеры, тамплиеры в Советской России

Худолея, заставляющую усомниться в том, что они написаны им самим, а не под чью-то

диктовку или вообще без его ведома? В этом отношении особенно показателен

развернутый донос Ю.Аникста на Солоновича и анархо-мистиков, позволяющий

заключить, что экспансивные московские анархисты оказались только пешками в игре,

которую с далеко идущими намерениями разыгрывали в кабинетах ОГПУ на Лубянке.

По старому русскому обычаю, доносчику был положен “первый кнут”, поэтому не

стоит удивляться, что уже летом 1929 г. все “правдоискатели” оказались в тюрьмах,

ссылках и в лагерях с разными сроками. Но на Руси, а тем более в советской России,

политические доносы не залеживались. Первый удар на анархо-мистиков и

Кропоткинский музей упал осенью того же года, когда была арестована группа молодежи,

организовавшая под руководством анархиста Н.Р.Ланга при Анархической секции

Библиографический кружок по изучению трудов М.А.Бакунина и П.А. Кропоткина. Затем,

на протяжении лета и осени 1930 г. ОГПУ провело широкую акцию по ликвидации

орденских кружков и связанных с ними анархистов в Ленинграде, Нижнем Новгороде,

Свердловске и Сочи, закончив арестами в Москве членов “Ордена Света”, во главе

которого теперь стоял Солонович<45>. Почти всех арестованных ожидали лагеря,

политизоляторы, в редких случаях - ссылка.

Как указывалось в обвинительном заключении, составленном помощником начальника

Первого отделения Секретного отдела ОГПУ Э.Р.Кирре, “анархо-мистическая

контрреволюционая организация “Орден Света” ставила своей целью борьбу с

соввластью, как властью Иальдобаофа (одним из воплощений Сатаны)”. Фактическим же

основанием для последующего осуждения явились: 1) обнаруженная у одного из членов

Анархической секции листовка с протестом против принудительной коллективизации, 2)

лекции Солоновича по истории философии с резкой критикой материализма и

большевиков, 3) машинописные экземпляры его же работы “Бакунин и культ

Иальдобаофа”, где автор писал, что “большевики… разъединили город и деревню

благодаря мероприятиям военного коммунизма, удушили революцию и… обособили себя

в новый, неслыханно беспощадный и глубоко реакционный отряд иностранных

завоевателей”. В другом месте он писал, что для освобождения человечества должно

возникнуть новое рыцарство, как в эпоху Крестовых походов - новая интеллигенция,

которая в основу положит свою волю к действительной свободе, равенству и братству в

человечестве<46>.

48

Кем же были эти люди, не побоявшиеся выступить против только еще становящейся

коммунистической диктатуры в ее самом сокровенном - в идеологии? Заговорщики?

Мечтатели? Авантюристы? Мне кажется, ни то, ни другое, ни третье. Они были

действительно рыцарями - рыцарями России.

Каждая эпоха своими ситуациями как бы бросает человеку “вызов”, полагал известный

английский культуролог А.Тойнби, и судьба его (человека, общества) зависит от того, как

он на такой вызов отреагирует, каким будет его “ответ”. Рассматривая ситуацию,

складывавшуюся в России в постреволюционный период, можно заметить, что исход

событий был предрешен задолго до того, как революция совершилась, причем решающим

фактором оказалась не стратегия большевиков, а характер русского народа.

В ряде статей начала Первой мировой войны известный философ Н.А.Бердяев

неоднократно возвращался к вопросу ущербности национального русского характера, не

знавшего, в отличие от народов Западной Европы, института рыцарства. “С этим связано,

– писал он, - недостаточное развитие личного начала в русской жизни. Русский народ

всегда любил жить в тепле коллектива, в какой-то растворенности в стихии земли, в лоне

матери. Рыцарство кует чувство личного достоинства и чести, создает закал личности.

Этого личного закала не создавала русская история…”<47> И далее он возвращался к этой

же мысли: “Русский человек не ставил себе задачей выработать и дисциплинировать

личность, он слишком склонен был полагаться на то, что органический коллектив, к

которому он принадлежит, за него все сделает для его нравственного здоровья… Русскому

человеку было прежде всего предъявлено требование смирения. В награду за добродетель

смирения ему все давалось и все разрешалось. Смирение и было единственной формой

дисциплины личности. Лучше смиренно грешить, чем гордо совершенствоваться… Какой-

нибудь хищник и кровопийца может очень искренно, поистине благоговейно склоняться

перед святостью, ставить свечи перед образами святых, ездить в пустыни к старцам,

оставаясь хищником и кровопийцей. Это даже нельзя назвать лицемерием. Это - веками

воспитанный дуализм, вошедший в плоть и кровь, особый душевный уклад, особый

путь…”<48>

“Особый душевный уклад” русского народа и привел к победе большевиков - к развалу

фронта, к безнаказанности октябрьского переворота, к разгону Учредительного собрания,

к заключению позорного мира с Германией, который аукнулся нам в Прибалтике, к

“красному террору”, а затем и ко всей братоубийственной войне против собственного

народа, превратив Россию - в СССР, в “лагерь социализма”, ставший лагерем всеобщего

уничтожения: народов, природы, национальных богатств и национальной культуры… И

все это особенно ярко и болезненно проявилось сразу же после окончания гражданской

войны, когда “чуждая идеология”, под которую подпадало все, что не соглашалось или

прямо отрицало насаждавшийся вульгарный материализм, была приравнена к