Мистики, розенкрейцеры, тамплиеры в Советской России

контрреволюции и террору.

Что могло встать на пути мощной машины репрессивного аппарата коммунистов? Что

можно было противопоставить аморальной проповеди “вседозволенности во имя

революции”? Таких оппозиционных сил не было. В России рыцарский характер еще

только выковывался в отдельных индивидуумах, обещая проявиться в формировавшейся

тогда русской интеллигенции, принявшей на себя в известной мере миссию

западноевропейского рыцарства, но слишком поздно выступившей на общественную

арену.

Бердяев тонко подметил и еще одну важную черту - глубокую аполитичность русского

народа в целом, для которого “государственная власть всегда была внешним, а не

внутренним принципом… Русские радикалы и русские консерваторы одинаково думали,

что государство - это (какие-то) “они”, а не “мы”…<49>

В этом плане занесенное в Россию А.А.Карелиным тамплиерство оказалось таким же

порождением русского духа, как и его анархическая стихия: в отличие от своих

исторических предшественников русские тамплиеры не создали, да, видимо, и не

49

стремились создать организацию, которую тщетно старались найти у них следователи

ОГПУ. За исключением молодежных студенческих кружков, “рыцари” стояли вне

политики, не примыкали ни к каким партиям, занимаясь делом воспитания и

совершенствования духовной и моральной структуры человека, его самосознания, как

основы для формирования нового человеческого общества и нового взгляда на

окружающий мир, на человека и вселенную. Они были мистиками, а не материалистами,

верили больше разуму, чем телу, и потому обращали свое внимание не на меняющиеся

формы власти, а на те идеи, которые эти формы порождают. Они знали, что лечить

следует не результаты, а причины заболевания общественного организма, и как истинные

рыцари посвящали себя служению будущей России, которую провидели и в которую

верили.

По делу собственно “Ордена Света” в Москве было арестовано чуть больше тридцати

человек, чьи имена фигурируют в следственном деле: А.А.Солонович, преподаватель

математики в московских вузах и его коллеги - Д.А.Бем, совмещавший свою работу с

должностью заместителя заведующего музеем Кропоткина, Е.К.Бренев, Н.В.Водовозов,

К.И.Леонтьев, А.С.Поль, Е.Н.Смирнов; библиотечные работники П.Е.Корольков,

Е.Г.Адамова, художники и издательские работники Л.А.Никитин, А.И.Смоленцева,

А.В.Уйттенховен; режиссер Ю.А.Завадский, певица Е.А.Поль, хореограф Н.А.Леонтьева,

преподаватель музыки В.Ф.Шишко и ряд других лиц. В различных орденских кружках,

кроме перечисленных ранее, состояли музыканты и композиторы В.И.Садовников,

С.А.Кондратьев, артисты Р.Н.Симонов, М.Ф.Астангов, Л.И.Дейкун, А.И.Благонравов,

Г.Е.Ивакинская, деятели науки - географ А.С.Барков, литературовед Д.Д.Благой,

искусствоведы Д.С.Недович, В.О.Нилендер, А.С.Петровский и многие, многие другие

представители московской интеллигенции, не считая вузовской молодежи.

Занимаясь судьбами этих людей, изучая их жизненные пути, отраженные в

собственноручных показаниях и безликих протоколах допросов, я обратил внимание на

факт, как мне представляется, в известной мере позволяющий понять психологию русских

тамплиеров. За исключением старших рыцарей (более старших по возрасту), большинство

их принадлежало к тому поколению, которое было сорвано со студенческой скамьи в

начале Первой мировой войны и брошено на ее фронта. Им выпало пережить две

революции, почти все они так или иначе побывали в огне гражданской войны, причем на

стороне советской республики, а вернувшись, тотчас же принялись за культурную работу,

часто так и не закончив высшее образование. Никто из них никогда не пытался бежать из

России, хотя такие возможности у каждого из них были; никто не порвал с ней, ощущая

судьбоносную неразрывность с родной землей и с той чередой предшествующих

поколений, которые эту землю обихаживали, обстраивали, защищали и просвещали.

Сознательная “обручённость” своей жизни, своего творчества, своей судьбы с Россией

и ее народом, кто бы им ни управлял, готовность идти по этому пути до конца - стали для

российских тамплиеров реализацией понятия “долга”, на основе которого только и может

возникнуть подлинное рыцарство. Долг для них в первую очередь воплощался в служении

самой России, поскольку из официальной истории и семейных преданий они сызмальства

твердо усвоили, что хотя времена бывали всякие, когда - полегче, когда - потяжелее, их

дело оставалось одним и тем же, потому что всегда “за плечами” оказывалась “земля

Русская”…

Труднее им было определиться с другим - с самими собою, со своей жизнью, которая в

любой момент могла полететь “под откос”, как рядом летели другие жизни - близких,

далеких, совсем неизвестных… Так что же: был человек - и нет человека? Совсем?

Навсегда? Зачем же тогда она, жизнь?!

Разбираться в таких “конечных” вопросах выпало опять-таки на долю этого поколения,

выросшего в атмосфере отнюдь не безверия, а лишь устойчивого антиклерикализма,

поскольку официальная Церковь большинством русской интеллигенции воспринималась

как один из государственных департаментов, тем более, что насильно вбиваемый на

50

уроках “закон Божий” оказывался в вопиющем противоречии как с естественными, так и с

точными и гуманитарными науками. Вопрос об отделении православной Церкви от

государства, от школьного образования, поднимался задолго до печально-знаменитого