Мое побережье

— Мы все еще говорим о Брюсе?

— О нем в первую очередь, — я напряглась, не совсем понимая, куда он клонит. Тони обратил взор к дороге, делая затяжку. — Ты ведь трезвый, — фраза вырвалась бездумно. Старк вопросительно приподнял бровь, но, заметив мой взгляд, прикованный к сигарете, отмахнулся:

— Увлекся.

Я с ответом не нашлась. Его дело; к этому, думается, тоже давно шло. Да и кто я такая, чтобы указывать ему, что есть «хорошо», а что — «плохо». Нормы морали — понятие подвижное и весьма субъективное, чтобы грести всех под одну гребенку и высказывать собственное «фи», навязанное бабушкиными представлениями о мире, вместо проставления акцентов на своей жизни. Скорбно наблюдать подобного рода примитивизм в массах.

— Ну, а у тебя как дела? — чувствовала себя нелепо, пытаясь завязать разговор и вспоминая о том, как ненавязчиво и легко они лились раньше.

Тони покосился в мою сторону; в этот раз проигнорировала его взгляд я.

— В плане?

— Я о твоей девушке.

Он вдруг издал странный звук, как если бы подавился дымом; невесело, с издевкой хмыкнул:

— И с каких пор тебя начала интересовать моя личная жизнь?

— Слушай, — я с трудом удержалась, чтобы не топнуть ногой от раздражения, — прекрати вести себя, как задница. Можешь хотя бы в день рождения Брюса постараться не быть таким заносчивым мудаком? Я просто пытаюсь с тобой разговаривать.

Судя по растерянности во взгляде, Старк не ожидал подобной тирады.

— Нет у меня никакой девушки, — произнес он после небольшой паузы спокойно, вдыхая дым. — Будто ты не знаешь, что я никого близко не подпускаю.

Я прикусила язык, вдруг ощущая себя не в своей тарелке.

Кристин Эверхарт.

Так звали ее.

Она была старше Тони на два года и училась на первом курсе факультета журналистики, когда они познакомились. Привлекательная, но не «кукольная» блондинка с широкой улыбкой, карими глазами и заостренными чертами лица. Он планировал провести с ней одну ночь, а в итоге глупо, с достоинством истинного мальчишки попался на крючок.

Это были худшие ночи, когда я давала ему советы, чтобы он был счастлив с ней, а потом запиралась в комнате и рыдала навзрыд, даже не зная, к кому обратиться с вопросом: когда это, наконец, закончится?

А закончилось все плохо. Плохо для Тони, как ни странно. Он зарекся меньше доверять людям, в то время как я похвалила себя за проявленное подобие «мудрости», не начав усугублять и без того паршивое положение дел избитым: «я же говорила».

Встретить женщину с норовом закаленным, когда и твой не подарок — гиблое дело. Но если она, ко всему прочему, достаточно умна, то пиши пропало.

Я постаралась перевести тему в иное русло, дабы не ворошить болезненное прошлое:

— Про ту девушку с фотографии много говорили. Вот и спросила. Ты ведь ничего не рассказываешь, — «как раньше», — едва не сорвалось с языка.

— Я удалил ту фотографию на следующий день.

Попытка беспечно вздохнуть:

— Ну, у меня была мысль, что это — интернет-формальность ради физической близости.

— Красиво сказано.

Он не иронизировал и не злословил. Мы почти общались. Почти как друзья.

Тони отбросил недокуренную сигарету в начавшую покрываться легкой корочкой льда к наступлению ночи лужу, когда Брюс окликнул нас и предложил пройти внутрь.

Лишь перед тем, как я собралась развернуться, меня вдруг остановил невидимый барьер с эффектом ожидания — он протянул руку к моему лицу. Легкое движение пальцев; отросшая, растрепанная ветром челка исчезает с глаз.

Старк вдруг замер, на что-то уставившись. Проследив за его взглядом, я поняла, что Тони смотрел на сережки.

— Не думал, что ты их носишь, — проговорил и, наконец, моргнул, переключая внимание на шарф.

Сережки не виноваты, что ты — мудак.

— Ношу, — просто ответила я, так и не найдясь с альтернативным прозвучавшему в голове ответом.

А потом, не дав сказать ни слова, он развернулся, стремительно двинувшись к боулинг-клубу.

Я некоторое время бездумно смотрела ему в затылок. Ну, конечно, лишь Старк может удалиться по-английски, подставив бессильному взгляду свою спину, столь тонко и завуалированно послав разбираться с ворохом взбалмошных мыслей без его участия.

Здесь было круто.

Звучит далеко не высокопарно, но иначе не выразишься; обилие синего, отражающегося даже от светлого паркета неоновым сиянием, завораживало.

Наш столик был окутан приятным полумраком. Тони первым делом заказал всем пиво за свой счет, нагло игнорируя мои протесты с высказыванием нежелания потреблять сегодня алкоголь. Впрочем, когда на столешницу опустилась бутылка с изображением яблока, намекающая на вкусовую особенность напитка, моя ретивость несколько поубавилась. А, стоило распробовать — и вовсе улетучилась.

Никогда не думала, что скажу это, но пиво оказалось вкусным.

В процессе игры мне откровенно не везло: сперва, выбрав наиболее легкий шар, я мысленно прокляла собственную наивность, ибо пальцы застряли в дырках ровно перед броском; затем — чуть не отдавила ногу, в самый последний момент поймав шар со слишком широкими отверстиями, выскользнувший из рук.

Броски выходили тоже так себе — шар перекручивался и упрямо, даже идя идеально ровно вдоль всей дорожки, перед встречей с кеглями соскальзывал в сторону, в лучшем случае задевая бочком самую крайнюю.

Радовало то, что я была в своем невезении не одинока; достойную борьбу между собой вели лишь Тони с Наташей, в то время как мы с Брюсом по очереди с легким налетом на истеричность посмеивались, глядя друг другу в глаза, после того, как шар улетал в совершенно ненужном направлении.

— Может, нам стоит попробовать разогнаться? — полюбопытствовал он, садясь рядом со мной и отхлебывая пиво, пока Старк ждал свой «счастливый шар».

— А представь, если мы запнемся перед чертой и упадем носом в паркет? — моя бутылка стремительно пустела. От состояния, близкого к определению «алкогольное опьянение», я была далека, но приятная легкость расслабляла.

— Вот в этом я почти уверен, — согласно вторил Беннер и улыбнулся, как умел только он.

— Эй! Никто не хочет сходить за выпивкой? — Наташа, вынырнувшая у меня из-за спины, уперлась руками в стол и фактически нависла над Брюсом, совсем не тонко намекая. — Старк слишком трезвый и оттого до невозможности вредный.

— С ним такое бывает, когда он недобирает.

— Брюс.

Визуальная борьба длилась недолго; у меня появилось ощущение, что Беннер был из тех непоколебимых личностей, кто способен выдержать напор любой силы, прослывая таким образом в качестве человека с железным стержнем, которого не сможет сломить в свою пользу никто. Даже девушка с такими красивыми глазами, как Наташа.