Мои были

При тяжёлой работе нужны были и развлечения. Рабочий день восьмое Марта для женщин был сокращен на два часа. Это время использовали для своего веселья и развлечения, которое проводили тут в лесном стандартном доме, и где мы устраивали перерывы для обеда и для обогрева. Покупали себе спиртного пития, употребляли его, ловили зазевавшегося мужика и накладывали ему в штаны снег. В таких случаях мужчины не заходили на перекур в дом - боялись разошедшихся женщин. Не однажды к ним попадал Ефимов Николай - "рыжий", как его звали, и он всегда откликался на эту кличку. Он был беззлобный и бесхитростный человек, не умел или не хотел отвечать на не хорошие или даже злобные выпады против него, а работал он и всё делал не хуже других. Были и такие, что за что-то и почему-то недолюбливали его и не уважали. Он потерялся, и его нашли погибшим вблизи лесовозной узкоколейной железной дороги, по которой вывозили лес хлыстами и брёвнами. Погиб он сам или помогли ему в его гибели, узнать в посёлке не смогли.

На участке работала молодая девушка Даша, красивая, рослая и сильная, видная по всем статьям, но возраст её был всего шестнадцать лет. Мать её Анна работала здесь же на плотбище, они в составе бригады вместе занимались транспортировкой брёвен и укладкой их в сплоточные единицы. И вот за этой девушкой Дашей стал ухаживать взрослый парень Володя, освободившийся из мест заключения, и был он постарше её, и ухаживал настойчиво, видимо у него были серьёзные намерения. Да нельзя было не ухаживать за такой видной, работящей девушкой. Но мама Анна при всём честном народе, заполнившем весь наш стандартный дом, в обеденный перерыв громко выговорила Володе: "Ты что за ней ходишь? Она ещё маленькая, малоспособная, и ты можешь разворотить у неё всё". Невероятный, громоподобный хохот, раздавшийся и исходивший ото всей нашей присутствующей толпы, потряс весь деревянный дом, и от которого, казалось разлетятся стены, и улетит в небеса потолок вместе с крышей. Володя промолчал и вышел из дома наружу.

Читая публикации в печати о строительстве мощного горно-обогатительного комбината и нового города при нём и по совету работавших здесь родственников, я оставил работу в лесу и не реке Каме, где обеспечение товарами было недостаточным, и приехал на Урал - в новое селение - Качканар, где снабжение продовольственными и промышленными товарами было получше.

Пос. Перерва, Кировской области. 1959г.

108. ТЯЖЕЛОВОЗЫ.

Я работаю в качестве заведующего хозяйством в посёлке Усть-Порыш, расположенном на берегу реки Камы. В хозяйстве имеется оборудование для лесных и речных работ, такелаж, инструмент, общежитие для рабочих с оборудованием и инвентарём и конный двор со всеми необходимыми постройками для содержания лошадей, средствами и принадлежностями для гужевого транспорта.

Большинство лошадей это тяжеловозы, крупные и сильные животные. Они были привезены из Прибалтийских стран для выполнения тяжёлых транспортных лесных и сплавных работ. Ухаживал за ними конюх-инвалид Юра с одной повреждённой рукой. В самом начале моей работы заведующим хозяйством он предупредил меня о том, что к этим лошадям нужно относиться очень осторожно, так как они могут ударить или укусить человека. И конкретно указал на коня по кличке "Орлик", который ранее к кому-то из работников отнёсся неучтиво и неласково, и задел его немного, видимо, в ответ на какую-то бестактность, проявленную по отношению к коню. А бестактности и грубые отношения к лошадям у работников бывали нередко без всякой на то причины. А надо сказать, что эти тяжеловозы были смирные, безобидные и незлобивые животные, и я ни разу не видел, чтобы они кусались, лягались, брыкались, не повиновались, упрямились или оказывали сопротивление.

Но "Орлика" нужно было выводить на работу, и я вошёл к нему в стойло, прошёл вперёд, притронулся к его шее и сказал: "Товарищ мой дорогой, нужно идти работать!" Он посмотрел на меня, казалось, неодобрительным, неласковым взглядом, а я надел на него уздечку и вывел его из стойла и из конюшни. Ничего особенного не произошло, так как он понял мой негрубый, нормальный голос. А в следующий раз, когда я ему подложил хорошую охапку сена, да ещё полил своей мочой этот корм, то он после этого внимательно и с каким-то вожделением смотрел в мою сторону и, по возможности, всегда шёл за мной. И, если дашь лошади кусочек хлеба или пригоршню зерна, то уж она обязательно становится твоим другом, пусть даже на какое-то время,

Этих коней летом часто приходилось переправлять за реку на другой берег для выполнения там необходимых работ, а после окончания дел возвращать их домой, на отдых. Мы привязывали поводья их уздечек за корму лодки, и наши лошади спокойно следовали за нами по воде, не проявляя какого-либо недовольства и, казалось, что даже они радовались непредвиденному купанию, хотя купаться в реке во время отдыха они могли много и вволю. Это были спокойные, послушные и работоспособные лошади и с ними можно было нормально работать, недоразумений с ними не было и на работе и на отдыхе. Самое главное было то, что их надо в положенное время напоить, накормить и проследить, чтобы они хорошо покушали и обязательно давать им отдых. Тогда они пойдут за вами и будут выполнять всю предстоящую работу. Думается, что если к лошадям, а может быть, ко всем другим животным будешь относиться с неприязнью, да ещё будешь давать незаслуженные тычки, то и они тебе будут отвечать тем же и даже могут не пойти за тобой выполнять какие-то необходимые дела, а будут сопротивляться и симулировать.

С ними всегда нужно говорить на "Вы" и тогда они будут вашими друзьями и пойдут выполнять всякую, в том числе тяжёлую, и даже разовую непосильную работу. Но никогда не надо злоупотреблять их силой и работоспособностью и часто взваливать тяжёлую, непереносимую ношу, пересиливать их чрезмерно, ибо их можно быстро надорвать, после чего они будут неспособны выполнять обыкновенную повседневную рядовую работу, то есть потеряют былую работоспособность. А при нормальной работе и надлежащем содержании и уходе они выполнят всё то, что от них требуется.

Пос. Усть-Порыш, Кировская обл. 1958,1959г.г.

109. ТЕОРЕМА ПИФАГОРА.

Так как я работал плотником, то мне приходилось строить жильё, социальные, культурные и бытовые деревянные здания в составе бригады и самостоятельно. Самостоятельно я строил деревянные стандартные дома размером 6*6 метров в посёлках, на плотах, как казённые, государственные, так и частные.

Для того, чтобы построить такой стандартный дом, нужно сначала сделать разметку точек и линий на отведённой под строительство площадке на местности под разработку котлованов для установки деревянных фундаментных стульев. Такие деревянные стулья применялись для фундаментов строений в лесной местности вместо бетонных, бутобетонных, железобетонных и кирпичных фундаментов, так как бетона, бута, кирпича и металла в лесу не было. Геодезистов у нас не было. Толкового измерительного инструмента - рулеток, метров у нас тоже не было. Поэтому разметку мы делали сами, иногда "на глаз", или "наобум лазаря". Мы изготовляли самодельные измерительные инструменты - деревянные длинные жерди или рейки длиной до десяти метров, тяжёлые и неудобные в деле и с которыми надо было возиться долгое время. Надо было предварительно делать замеры от заданной угловой точки по всем параллельным и перпендикулярным сторонам квадрата или прямоугольника и проверять диагонали, добиваясь равенства длин по всем четырём сторонам квадрата или прямоугольника и равных размеров двух диагоналей.

После разработки котлованов и установки деревянных стульев и закрепления их в грунте такая процедура измерений повторялась снова. Повторение измерений проводилось также после выкладки первого венца стен до полной уверенности того, чтобы углы дома были прямые, и чтобы квадрат или прямоугольник дома не был ромбовидным.

При строительстве очередного дома в начале работы к нам подошёл дед Тресков Николай и внимательно посмотрел на наши действия, как мы долго и неуклюже работаем при измерении сторон и диагоналей очертания дома нашим допотопным инструментом, удивился и сказал: 'Такую работу можно сделать легче и быстрее". Он посоветовал взять любую недлинную жердь или рейку, отметить на ней до пяти единиц измерения (не обязательно метров или дециметров) и зафиксировать на ней последовательно 3; 4; 5 единиц. В качестве единицы измерения может быть использована обыкновенная деревянная палка, пруток, или длина рукоятки топора или молотка, или длина полотна ножовки или ручной пилы только одной определённой длины. Последовательность работы. Определить от закреплённой точки расстояние в 3 единицы в одну необходимую сторону, а в другую сторону по перпендикуляру к первой стороне в 4 единицы и добиться получения по диагонали расстояния в 5 единиц. Тогда получится точный прямой угол, а остальные углы будут тоже прямые при равенстве противоположных сторон, что проверить не так уж сложно и трудно. Измерительный ручной наш инструмент, хоть и допотопный был легче и с ним было легче работать, а точность измерения при разметках не уменьшилась.

Тогда мне вспомнились пятнадцатилетней давности школьные уроки по математике, когда учительница на уроке геометрии объясняла нам теорему Пифагора и приводила в пример эти, как нам казалось, магические числа - 3; 4; 5. Дед Николай Тресков, конечно не знал этой теоремы, так как он был недостаточно грамотен, ибо в начале века закончил два класса церковно - приходской школы. А вот эти числа он знал, и умело их использовал в своей работе при строительстве объектов и изготовлении строительных конструкций и узлов. И меня научил этому уже взрослого дуболома, хотя я был грамотней его. У меня практика в строительстве и изготовлении деревянных конструкций к тому времени уже была, но я не знал такое простое дело, как применить эту теорему на практике. Позднее мы узнали о существовании бесконечного множества таких "магических" троек чисел, и теперь для меня не составляет труда применить эту теорему Пифагора на любом месте - в поле, в саду, на строительстве, и дома у себя.

Почему нас не учили таким простым премудростям при работах по измерениям в школе Ф.З.О.?

Мне неясно это. Кто-то составлял программы обучения, где можно было отразить простые, давно отработанные приёмы и действия при строительстве, да и не только. В нашей школе кроме некомпетентных и неграмотных неумех были и грамотные, и толковые мастера. Но, видимо не они определяли процесс обучения. Ведь эти самые простейшие измерения и вычисления можно и несложно было объяснять даже на самом низком образовательном уровне. А дед Николай Тресков научил нас простому и более доступному способу измерительной работы. А я усвоил для себя: "Век живи, век учись, и дураком сдохнешь".