Мои были

Нас лечат всеми возможными, имеющимися в наличии и разрешёнными к применению медикаментами. Кроме того в доме установлен строгий режим и распорядок дня с проведением прогулок, дневного послеобеденного сна на свежем воздухе на веранде и своевременного проведения всех процедур, что необходимо для нашего скорейшего излечения.

Каждый болящий переносит лечение по своему. Кому-то не подходят по состоянию организма назначенные медикаменты, от которых проявляются побочные действия на другие органы человека.

Болящие от этого люди жалуются на это, а врачи вынуждены менять схему лечения. Чаще всего страдает основной орган - сердце, которое раньше всего чувствует и не хочет такого препарата и даёт знать об этом очень неприятными тупыми колкостями, и приходится отказываться от принятия такого медикамента, от которого приходит невыносимая боль.

Режим лечения и строгий распорядок дня мы должны неукоснительно соблюдать. Питание наше достаточно хорошее, чтобы мы пополнели, набрали полный вес, это считалось одним из факторов успешного лечения. Разумеется, сами по себе хорошие условия нашего содержания и лечения способствовали успешному выздоровлению. А мы, приехавшие из разных мест, в которых не было нормальных условий жизни, и где люди заболевали от недостатка отдыха и питания, а работы всегда было много, а иногда и сверх сил для выполнения её. Да, социальные условия жизни у всех разные были, но сходились в одном - они были тяжёлые.

Болящий дед, лет шестидесяти, худощавый, выше среднего роста приболел и попал в этот дом.

Его обследовали, установили диагноз и назначили лечение с помощью имеющихся медикаментов, в том числе и таких, которые надо вводить внутривенно и подкожно. Он яростно воспротивился такому внедрению лекарств с помощью прокалывания полыми иглами в его тело. И воскликнул: "Не дам колоть вам своё тело.

Буду глотать и принимать любые медицинские препараты, но с острой иглой не подходите ко мне". Возможно у него была какая-то своя вера, которая не допускала даже малого повреждения поверхности тела. У него были две взрослые дочери, которых он выкормил и выучил - одна из них работала преподавателем, а вторая врачом в другом районе. Уговорить упрямого старика лечащие врачи не смогли и пригласили к себе на помощь его дочерей. Они пришли и стали его увещевать и уговаривать о приёме лекарств прямо в вену.

"Папа, да ведь это очень хорошо, когда тебе будут вводить глюкозу, после чего у тебя повысится тонус и ты будешь чувствовать себя намного лучше и побыстрее выздоровеешь. И пойми то, что лечащий персонал больницы не хотят делать тебе ничего плохого!" Но дед был упрям и стойко стоял на своём. Уговорить его не смогли. А в остальном он был дисциплинированным, тщательно выполнял все назначенные процедуры, во время принимал и глотал назначенные медикаменты, хотя некоторые из них были донельзя горькими.

Здоровье его пошло на поправку, и он этим доказывал свою правоту о том, что можно обойтись без уколов и мелкого повреждения поверхности тела.

Второй дед возрастом лет шестидесяти пяти, среднего роста, спокойный и, ни на что не жалующийся, только на слабость. Он хорошо знал свой недуг и участь, которые достались ему. Он воспринимал их как навязанные с давних пор невзгоды и старался их стойко переносить. Он - участник Первой мировой войны, воевал в составе русского экспедиционного корпуса во Франции под Верденом, где шли тяжёлые бои и российские парни вместе с французами сражались против германских войск. Там он получил ранение в грудь, последствия которого сказывались всю его оставшуюся жизнь. Работал он в деревне, где во все времена лёгкой и счастливой жизни не было, но он как-то держался, не был хилым и совсем уж слабым человеком. Он покорно выполнял дневной режим и определённые по времени процедуры-прогулки на свежем воздухе, послеобеденный сон на полуоткрытой веранде и безропотно принимал все предписанные медикаменты. Да и то, что в доме для болящих не нужно заниматься обязательными делами, работой, как в деревне или на предприятии хорошо способствовало выздоровлению людей, в том числе и этого деда, который стечением времени почувствовал себя много лучше.

Лечился с нами рядом также человек, который считал, что в его недуге никто не поможет. Ему было лет пятьдесят. Выглядел он внешне нормально, среднего роста и телосложения, и никто не наблюдал за ним никаких отклонений. Он решил свести счёты со своей хворью и с жизнью. С этой целью он перестал принимать назначаемые и выдаваемые наркотические препараты - пантопон и омнапон и стал копить их, и накопил, как он считал, достаточное количество для того, чтобы их принять сразу одновременно и таким образом покончить с собой. Он принял эти препараты одновременно, но его организм справился с принятой отравой, и суицида не получилось. Медицинский персонал сумел прекратить его собственные действия и действия, принятых в большом количестве наркотических веществ. Человека спасли и он продолжал лечиться. Надолго ли его спасли, никто не знал.

В этом лечебном учреждении лечился от основной болезни - туберкулёза человек, страдающий ещё и эпилепсией. Мы не знали о том, что он болен этой второй болезнью, а врачи не распространялись об" этом. Потому мы не обращали на него особого или пристального внимания. В одно не прекрасное время этого человека неожиданно схватил приступ этой эпилепсии. Он упал на деревянный пол и стал биться в страшных, как нам казалось, конвульсиях, судорожно колотивший своей головой о деревянный пол. Кто-то закричал: "Быстрее подложите ему под голову что-то помягче, чтобы он не разбил своей головы!" Что мы и сделали - подложили мягкие пиджаки ему под голову, которую он мог разбить основательно. После сильного биения головой и задом он успокоился и заснул глубоким коротким сном, после чего проснулся и стал обыкновенным человеком, и как будто с ним ничего не произошло. И его продолжали лечить от двух болезней. А что было бы с ним, не окажись рядом людей, не знали.

Г. Омутнинск. Кировской обл. 1959.

106. БРАКЕР.

Меня назначили работать бракёром, работником, определяющим количество и качество заготовляемой древесины в сплавном участке Лоинской сплавной конторы, треста "Камлесосплав", расположенном в посёлке Перерва. Моя обязанность заключалась в том, чтобы правильно вести счёт и учёт количества заготовленной, вывезенной и разделанной на отдельные сортименты древесины хвойных пород и определять их качество и сортность. Заготовкой и вывозкой древесины в хлыстах кроме нашего сплавучастка занимался участок Кайского леспромхоза, расположенный в посёлке Камском. Древесину в хлыстах привозили из лесосеки в хлыстах на платформах узкоколейной железной дороги, сгружали на плотбище и разделывали. Задача нашего сплавучастка состояла в том, чтобы рассортировать привезённый и разделанный лес по размерам, сортиментам, уложить его в сплоточные единицы пучки, глухари, матки и определить объём и качество уложенного леса.

Прежде чем начать новую, не совсем знакомую работу, нужно научиться выполнять её квалифицированно. Для самостоятельного теоретического обучения мне сначала вручили два толстых тома, в одном из которых содержались обязательные к выполнению государственные общесоюзные стандарты по лесу, древесине и вырабатываемых из них изделий и материалов, проще сказать сборник Г.О.С.Т., а в другом томе содержались таблицы определения объёмов древесины и брёвен в плотном измерении, точнее будет назвать его кубатурником. Другие необходимые учебники и справочники мне пришлось изыскивать и доставать самому. И я взялся штудировать литературу, касающуюся моей будущей работы, и изучать физические и химические свойства древесины хвойных пород деревьев - сосны, ели, пихты, лиственницы, кедра, и их выносливость в различных условиях работы и окружающей среды. А чтобы определять первоначальное качество заготовляемой древесины, нужно было изучить и знать её пороки - кривизну, закомелистость, завиток, крень, грибковые заболевания, краснину, синеву, трещины, ранения, червоточины. И надо было обязательно знать сортименты, такие как пиловочник, шпальное сырьё, авиационный и судостроительный кряж, рудничная стойка и дрова. Это надо было знать, для того, чтобы определить, какой сортимент можно выпилить из сваленного и привезённого хлыста, то есть рационально разделать каждый хлыст. В противном случае можно так распилить его, что все брёвна отправятся в дрова, чего допускать не следует. Учился я всем этим теоретическим премудростям самостоятельно в свободное время вечером и в воскресные дни.

А практической работе меня обучал пожилой бракёр Пётр Иванович - человек, который отличался ото всех нас тем, что никогда не носил головной убор, даже в самые сильные морозы, доходившие иногда до минус сорока градусов, а на руках носил беспальчиковые перчатки, чтобы ему было удобней работать своим инструментом - метром, карандашом и блокнотом, и так он работал весь день в открытом пространстве, а иногда и на ветру при малом движении с небольшими перерывами. Он был опытный работник, так как много лет проработал бракёром, и мог быстро определить, как лучше распилить хлыст, чтобы из него больше получить деловой древесины, и мог сразу определить, на что пригодно то или иное выпиленное бревно. Он определял точно длину и диаметр брёвен визуально "на глаз", не ошибался и меня учил тому же. Мой инструмент - складывающийся деревянный метр, простой карандаш и блокнот, куда заносились данные измерений.

Мы с Петром Ивановичем работали в тресте "Камлесосплав", а нашу работу контролировал и проверял результаты бракёр Григорий Иванович, работавший в тресте "Волголесосплав", посланный к нам на участок. Контроль нужен был, так как все сформированные у нас плоты весной по высокой воде уходили по рекам Каме и Волге до места назначения, где также проверят наличие прибывшей древесины и такелажа, и могут спросить даже за мелкую недостачу.

Мы жили вместе с Григорием Ивановичем в арендованном сплавконторой частном доме, где нам были предоставлены отопление, спальные места, рабочий стол и в тёмное время суток слабое электрическое освещение. В посёлке работал небольшой энергетический агрегат - дизельный двигатель и генератор, которые были привезены из другого участка, смонтированы, запущены в работу и через воздушную линию электропередачи со стальными проводами обеспечивали посёлок слабоватой электроэнергией с вечера до полуночи. Хозяйка дома, в котором мы обосновались, согласилась готовить нам ежедневный ужин за отдельную оплату, и для этого покупали все необходимые продукты сами. Но хорошо и качественно готовить нам ужины она не совсем умела, так как не училась быть поваром. В первый день она приготовила мясную похлёбку без соли, не говоря уж о наличии каких-либо ароматных приправ. Мы сделали ей нелестное замечание о приготовленном вареве, и рассказали, как правильно приготовить его, чем она осталась недовольна, вспоминая нас, как "проклятых интеллигентов". Моему товарищу захотелось искушать компот. С такой целью он сходил и купил необходимые сухофрукты, сахар и попросил сварить нам такой напиток, как компот. Но он не дал инструктажа, и не объяснил, как это сделать, а хозяйка не знала и не понимала, что это такое, не спросила нас об этом.