Монарх V

Веррагор шагнул ближе, и в его голосе послышалась странная смесь уважения и тревоги.

— Ты для них — больше, чем Бог. Символ… Надежда… — эти слова повисли в воздухе.

— Они хотят, чтобы ты взял их силу. Они верят, что это путь, который должен был случиться еще тысячи лет назад. Они… — он замолчал, но я уже всё понял. Они готовы умереть ради меня.

— Кто они? — спросил я, уже зная, что этот вопрос лишь формальность.

— Разве это теперь важно? Они — лучшие из народа Первых людей.

Я закрыл глаза на мгновение. Три жизни. Три кристалла. Три судьбы, которые отдадут мне свою сущность.

— Они готовы прямо сейчас?

Веррагор сжал кулаки, но кивнул.

— Они ждут твоего ответа.

Я посмотрел на старейшину.

— Что скажешь?

Старейшина грустно улыбнулся — впервые за все время нашего разговора.

— Я скажу, что скоро ты поймешь, что значит принимать чужую веру кровью.

Я медленно вдохнул и выдохнул. Это был не просто шаг. Это был прыжок в неизвестность.

* * *

— Ну что, малышка, погнали? — Ребелл зевнул, разминая крылья, пока Лиза забиралась в свою ржавую «ласточку». — Только предупреждаю: если начну мурлыкать — это не я, это ветер в перьях.

Дорога до Валье оказалась скучноватой, если не считать парочку кристаллических тварей, вылезших из песков. Одна напоминала кактус с клыками, другая — скалу, которая внезапно решила, что хочет поживиться девушкой.

— Серьезно? — Ребелл прищурился, когда каменюка бросилась на нее. — Ты хотя бы зубы почистила? А то пахнешь, как гоблин после чесночного фестиваля.

Махнул лапой — и монстр рассыпался в пыль. Лиза ахнула, но лев лишь фыркнул:

— Не благодари. Это я еще на полсилы.

К Валье подъехали на закате. Город охотников торчал у скалы, как гриб после дождя. Ворота открылись, и тут же из тени выскочили три здоровяка с артефактными винтовками. Лидер, парень с шрамом через глаз, нацелился на Ребелла:

— Чудовище! Как смеешь…

— Ой, — перебил его лев, укладываясь на землю и подставляя брюхо солнцу. — Я не чудовище, я ручной котик. С крылышками. И когтями. Ну, почти ручной.

Охотники замерли. Лиза выскочила из машины, размахивая руками:

— Он не опасен! Это… э-э… мой… питомец!

— Питомец? — Шрам фыркнул. — У него клыки с мой меч! И почему он разговаривает?!

— А вы попробуйте гладить, — Ребелл лениво перевернулся, демонстрируя гриву. — Может, тогда я вас и не покусаю…

Один из охотников, юнец с веснушками, осторожно протянул руку. Лев мурлыкнул так, что у паренька задрожали колени.

— Видите? — Лиза засмеялась. — Он же милашка!

— Милашка, — пробормотал Шрам, глядя, как крылатый монстр слизывает пыль с лапы. — Ну ладно. Но если он съест хоть одну овцу…

— Овцы? — Ребелл фыркнул. — Я антилоп предпочитаю. Жареных. И монстров… Сырых.

К вечеру весь замок охотников знал: у них теперь есть новый страшный друг. Льва угощали мясом, которое, на его взгляд, было жестковато, но он притворился, что в восторге — а то обидится же их повар, тот бородач с топором.

— Ну как, котик, еще кусочек? — Лиза чесала Ребелла за ухом, от чего он невольно подрагивал хвостом.

— Не котик, — ворчал он, но мурлыканье выдавало его начисто. — Я Ребелл. Повелитель…

— Да-да, повелитель диванов, — она сунула ему еще кусок оленины. — Вот, жуй.

Охотники смеялись, глядя, как он, царь зверей, позволяет девчонке вычесывать из гривы песок. Один даже рискнул спросить:

— А… можно потрогать?

— Только быстро, — буркнул лев, и через минуту вокруг столпились бородачи, осторожно тыкавшие в его бока пальцами.

— Смотрите! Он как большой кот! — восторгался юнец.

— Кот?! — Ребелл приподнял голову, сверкнув клыками. — Не оскорбляй меня… А то сожру.

Но они уже не слушали — кто-то принес ему овечье одеяло, чтобы мягче было. А Шрам даже попытался нацепить на его шею ошейник с шипами.

— Попробуй только, — зарычал лев, и ошейник мгновенно исчез.

Так прошла неделя. Лиза гладила крылатое чудовище каждое утро, охотники подкидывали мясо, а оно… черт возьми, оно начинало привыкать. Даже крылья стали лениво расправляться только для того, чтобы сдуть мух с его «трона» у камина.

— Эй, Ребелл! — Лиза тыкала льва в бок. — Ты же должен вернуться к хозяину, да?

— Хозяин? — он зевнул, потягиваясь. — Он сам справится. А я тут… э-э… присматриваю за вами. Вдруг опять всякие полезут.

Она засмеялась, но лев уже дремал, греясь у очага. Пусть думают, что он задержался из-за долга. На самом деле… кто откажется от жизни, где тебя холят, кормят и называют «пушистиком»?

— Завтра вернусь, — пробормотал он себе под нос, зарываясь носом в одеяло. — Или послезавтра. Или через год…

А где-то далеко, в иномирье, его «хозяин», наверняка, матерился, чувствуя, что Ребелл застрял в роли ручного льва. Но ему полезно подождать. Надо же иногда и царям зверей отдыхать.

Особенно если в замке есть девчонка с колокольчиками в волосах и тоннами терпения.

* * *

В бездонном мраке, где не существовало ни времени, ни границ, парил Город Первых — сияющий, словно ослепительный свет, которого невозможно коснуться, и утопающий в тенях, что ускользали от всякого постижения. Его улицы были вымощены узорами, сотканными из самой реальности, а в небесах вздымались арки из чистой энергии, простираясь в бесконечность. Здесь, в этом месте, что не подчинялось законам смертных, собрались те, кто правил мирозданием.

В самом сердце Города, на парящих тронах, восседали старейшины Первых. Их сущность не знала постоянства: одни напоминали звёздные вихри, другие — смутные человеческие силуэты, в чьих глазах пульсировала бесконечная пустота. Их голоса звучали, как эхо сотен тысяч миров, а присутствие было подобно самой ткани бытия.

Греймдар прибыл последним.

Его шаги разносились по платформе, сотканной из самой сути пространства, с каждым движением отбрасывая рябь, которая разносилась по залу. Первые не сразу обратили на него внимание — их собрание уже началось.