Моран дивий. Стезя

В конце-концов, я задремал ненадолго. Потом, проснувшись, снедаемый прежними страхами и сомнениями, вновь заметался по комнате. Ожидание становилось нестерпимым. Где-то около трёх часов ночи моя дверь распахнулась снова, и в комнату вошёл... Тим. Он вытащил из скважины ключ и вставил его со стороны комнаты, с лёгким щелчком повернув два раза. В руке он держал два ранца, один из которых накинул себе на плечи, застегнув ремни на груди и бёдрах, второй так же молча примостил на мне, сноровисто затягивая пряжки. Я было открыл рот, но Тим приложил палец к губам и поманил меня к окну. Поколдовав немного над одной из створок, он откинул её и легко запрыгнул на раму. Знаками же он показал на кольцо, за которое следует дёрнуть при прыжке, растопыренные пальцы указывали через сколько секунд это сделать лучше всего.

– Рули стропами, - дыхнул он мне в самое ухо.
– Постарайся спуститься за оградой, ближе к левому углу, на проезжую часть.

Я в ужасе замотал головой. Тим пожал плечами.

– Можешь остаться, - сказал он одними губами и прыгнул.

Я, конечно, прыгнул тоже. Спустя несколько томительно долгих, мучительных секунд панического ужаса.

* * *

Мы мчались по предутренним пустынным дорогам с мигающими жёлтыми светофорами - по мокрому от взвешенной в воздухе мороси асфальту на неприметной "киа" цвета мокрого асфальта. И погони за нами не было.

– Живой?
– Тим бросил на меня быстрый обеспокоенный взгляд.

Я поморщился. Прыжки с парашютом - то ещё удовольствие. Меня при приземлении здорово приложило об асфальт. Так, что на мгновение вышибло дух. Думал, уже не поднимусь, но на удивление быстро оклемался и заковылял за помогшим мне подняться и избавиться от снаряжения Тимом к машине, удостоверяяся по дороге в целостности конечностей и позвоночника. Остальное - переживём.

– Как тебе это удалось?
– спросил я осипшим после пережитого голосом и приложился к бутылке с водой, стараясь успокоить дрожащие руки.

– Я работаю у них, - Тим спокойно смотрел на дорогу.

Я поперхнулся и закашлялся. Не поворачиваясь, он заботливо постучал меня по спине.

– Там, в бардачке, початая бутылка коньяка завалялась, - усмехнулся он.

Прокашлявшись, я полез за коньяком и, сделав пару больших глотков, почувствовал как отпускает сковывающее мои мышцы напряжение и перестаёт бить остаточный нервозный озноб.

Тим работает на охотников? Вот так удар по почкам...

Что, в таком случае, означает организованный им побег? Зачем? Если это имитация, организованная для меня игра, то зачем он признался? Может, он ведёт свою игру? Все эти вопросы вихрем пронеслись у меня в голове и закружились на языке, защекотали, норовя выскочить наружу, гомоня, перебивая друг друга и оттаптывая впередилетящим хвосты. Я затолкал их подальше ещё одним глотком коньяка и спросил:

– Стражи знают?

Тим засмеялся:

– Стражи? Ты о чём подумал, княжич? Что я перебежчик?

– Что ты предатель крови...

Он с интересом глянул на меня.

– Смотрю, въезжаешь уже в тему. Ладно, не ссы, Дмитрий Алексеевич, "я верен родине и делу, суров и яростен к врагам"...

Мы лавировали по бесконечному лабиринту дворов какого-то спального района. Небо стало светлеть, рождая новый день - пасмурный и промозглый.

Наконец, Тим остановил машину в ущелье многоэтажек, у бетонного ангара автосервиса. Пока он тыкался в своём телефоне, силясь дозвониться до несознательно дрыхнущего абонента, я вышел из машины. Поёживаясь, прикурил сигарету, выдыхая в стылый предутренний воздух пар пополам с дымом. Да уж, не собирался я в Москву. Знал бы, что закинет меня сюда нелёгкая, оделся бы потеплее.

Железные ворота дрогнули и, грохоча, отъехали в сторону. В проёме возник зевающий мужик в висящих под пузом маскировочных штанах. Тим кинул ему ключи от "киа".

– Перекрась и смени номера, - бросил ему на ходу и скрылся в гараже, выкатив оттуда через несколько секунд на белой "калине".

Я плюхнулся на пассажирское сиденье, и мы снова запетляли среди спящих железобетонных громадин.

– Я работаю в корпорации "Висайтинг-групп", которая принадлежит ордену охотников. Занимаюсь программным обеспечением. В иерархии сотрудников - не самая заметная фигура: так, старший помощник младшего подметайлы. Среди шабалков легче затеряться. Охотники тщательно проверяют кандидатуры на руководящие и подруководящие должности, ключевых специалистов, а к мелкой сошке и внимание помельче. Так что я могу спокойно осуществлять в тылу врага те задачи, которые поручены мне орденом стражей.

Я хмыкнул.

– ... А именно: вести разведывательную, а местами и диверсионную деятельность. Как сегодня, например, спасая неразумного княжича от последствий его благородных порывов.

– За столько лет тебя ни разу не разоблачили, разведчик?

– За сколько - за столько? Я здесь работаю чуть больше года. Попасть в самоё осиное гнездо не так легко, даже на должность уборщицы. Все эти годы велась подготовительная работа, мной нарабатывался стаж по специальности, связи, пути... Кто бы меня взял с улицы в любую солидную фирму? А уж в эту и подавно. Теперь-то моей карьере конец. Боюсь, спалился я безвозвратно.

– На этот раз я испортил тебе карьеру?

– Ты испортил мне настроение, дурень. Это ж надо было додуматься самому отдаться в руки этих мразей! Ты что, решил заделаться христианским мучеником? Накормить собою львов алкающих? Ты даже представления не имеешь на что они способны и для чего им понадобился последний Угрицкий князь!

– А ты имеешь?
– я посмотрел на его профиль, уже достаточно хорошо различимый в сером рассвете, плотно сжатые губы и яростно подрагивающие у скул желваки.

– Да, - коротко бросил он, словно отрезал.
– Догадываюсь.

Мы помолчали.

– Может, просветишь?

Тим какое-то время хмуро смотрел на мчащуюся навстречу дорогу, постукивая пальцами по рулю, потом, словно нехотя, разлепил губы:

– Потерпи до места. Я отвезу тебя к Магистру, он желает встретиться. С ним и поговоришь.

Последнее время я прямо таки нарасхват.

Откинувшись на подголовник, закрыл глаза. И постарался убедить себя, что не чувствую горечи после произнесённых слов. Надежда на то, что помощь Тима была дружеской, а не служебной необходимостью, растаяла как прошлогодний снег. С чего ты, идиот, вообще решил, что Тим тебе до сих пор друг? И что с ним тебе не стоит быть настороже, как с остальными?

Выбравшись по Ярославскому шоссе за город, мы остановились у придорожной пирожковой. Жареные в масле пирожки с капустой и печенью здесь были на удивление хороши. Как и припорошенные сахарной пудрой упругие пончики, которые мы прихватили с собой в машину вместе с бадейками обжигающе-горячей кофейной бурды "три в одном". После завтрака жизнь показалась не такой уж сложной, а вопросы, которые она ставила, не такими уж неразрешимыми.

По дороге, свернув в кущи, мы ещё раз поменяли машину на ожидающую нас чёрную и блестящую как нефть "тайоту-камри" и через час езды по просёлку добрались до цели.

* * *

Деревенька из нескольких домов, зажатая между рекой с отлогим, поросшим густой, ярко-зелёной травой берегом и сизой громадой леса, встретила нас тёмными провалами окон в давно покинутых домах и развалинами бывших животноводческих ферм. Их остовы, напоминающие скелеты застигнутых апокалипсисом динозавров, давно стали привычными для сельского пейзажа. Словно древние руины Парфенона они цивилизационной вехой отмечали пройденный путь и потерянный социалистический рай. Очень похожий на тот, от которого в своё время так же легко отказались Адам и Ева ради сомнительного удовольствия ощутить свою обнажённость перед миром.