Москва, Адонай!
Шрифт:
Сударыня, у вас не будет позвонить? У друга моего инсульт, нам срочно нужен лекарь.
(Среди членов семейства повисло неловкое, несколько напряженное молчание. Ванюша перестал щипать Свету-балаболку за ляжку, а та, в свою очередь, перестала дефективно хихикать. Теща-поросенок нервно хрюкнула).
Лена. А по-моему, у вашего друга вполне себе цветущий вид… Стоит, моргает, даже щеки румяные. И вообще, я не привыкла давать свои личные вещи первому встречному…
(Сизифу, шепотом)
Дорогой, мне кажется, эти обнаглевшие малолетки хотят нас гопануть… Сделай что-нибудь. Заодно Ванюшу
(Сизиф резко встает и выходит вперед)
Сизиф. Так, молодежь, что за подходы? А ну-ка, давайте-ка идите, куда шли… у нас здесь не телефонная будка. Оставьте свои разводы для школьников, мы не в электричке, да и я не студент уж лет сорок как – одно нажатие кнопки и вас обоих заметут на раз-два-три… Вы откуда вылезли такие отмороженные?
Второй гопник
Мне кажется, что этот старец прав. Уйдем, мой Доменико!
Средь бела дня подобное затеять… в Москве, на МЦК,
не в электричке где-нибудь у Истры…
Тут камеры кругом, да нас закроют…
года на четыре.
(Первый гопник-актив признал вескость аргументов, поэтому сделал неуверенный шаг дальше по вагону, втайне надеясь найти более легкую добычу. Второй гопник-пассив с облегчением выдохнул, что все обошлось, но Ебигелевна считала, что ей нужно вставить свое слово – она просто не могла промолчать).
Теща– поросенок. Не надо мямлить, зятек, и нечего ментов дергать по пустякам, лучше сразу бей по яйцам этих гондонов! Сначала здорового вырубай, а дрищ сам убежит… да будь я мужиком, я бы показала сейчас этим кочерыжкам! Пора бы уже проучить шантрапу… А то расплодилось выродков – матери-шлюхи нарожали… безобразие, ишь че, повадились ведь на чужие деньги, шмакодявки. Ломать – не строить, шантрапа. Бей их, Сизифушка!
(Ситуация накалялась. Сделав только несколько шагов, гопники резко
остановились, как бы в раздумье)
Второй гопник (пристально посмотрел на своего спутника)
Я думаю, нам следует пролить здесь кровь, мой Доменико.
Пришла пора: задета наша честь и имя наших матерей.
Теперь уж это так нельзя оставить.
Ave, morituri te salutant [6] !
6
Идущие на смерть, приветствуют тебя! (лат).
Первый гопник
Ты прав, Манфред, настало время кровной мести… Теперь прислушайся: ты слышишь тишину? Безмолвье пред боем,
Святое, драгоценное мгновение…
Второй гопник Nostra victoria in concordia [7] .
(В несколько шагов оба гопника вернулись к Сизифу и стали наносить телесные повреждения средней тяжести. Ванюша заступился за отца, он вскочил и нанес Манфреду несколько повреждений легкой тяжести, но затем удачно прыгнул на высокого Манфреда и повалил его на пол – второй гопник ударился лицом о подлокотник, разбил себе нос и выплюнул два зуба. Увидев кровь Манфреда, Доменико с одного взмаха нокаутировал хрупкого Ванюшу, приложившись кулаком к его нежному лицу. Ванюша упал обратно в кресло, но рванулся снова, попытался пнуть ногой, но Доменико поймал его за ботинок и дернул на себя, так что Ванюша распластался рядом с Манфредом, вскрикнув от сильного растяжения. Взбешенный Сизиф разбил о голову качка бутылку «Жигулевского», которая стояла у соседних кресел, после чего окровавленный Доменико достал из кармана шило и стал последовательно наносить Сизифу колотые повреждения тяжкой степени. Сизиф успел ударить розочкой в шею первому гопнику, но после того, как почувствовал в себе острие шила, которое снова и снова входило в него, пальцы разжались, горлышко от бутылки с дребезгом повалилось к ногам.
7
Наша победа в согласии (лат).
Сизифа моментально подкосило, он начал отмахиваться от ударов окровавленными руками и беспомощно оседать. Теща-поросенок и Лена визжали на весь вагон, держась за головы, а Доменико все наносил и наносил колотые повреждения тяжкой степени, которые в конечном счете привели к летальному исходу потерпевшего 63-летнего пожилого мужчины.
В 14:45 по московскому времени, от потери крови и несовместимых с жизнью травм, как установила экспертиза, на станции Владыкино, как указали несколько случайных свидетелей. Личности преступников были установлены следственным комитетом в тот же день: устроившие в поезде резню маньяки, по предположению судебно-психиатрической экспертизы, на момент совершения преступления страдали шизотипическим расстройством, которое ограничивало их способность в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность собственных действий и руководить ими, однако этот факт не исключал их вменяемости).
(тут поезд остановился, раздался шум, новые крики, в проходе появились очертания полицейских: блеск кокард, темно-синие кепи)
Второй гопник (поднимается на ноги, отирает разбитое в кровь лицо)
Мой Доменико, какой-то негодяй успел уж вызвать стражу.
Хватаем сумки, надо делать ноги.
Первый гопник
(выхватывает сумки у тещи-поросенка и у супруги Сизифа)
Готово, мавр сделал свое дело…
Мы можем уходить.
(пока первый гопник разговаривал со вторым, теща-поросенок пустила в ход перцовый баллончик, который, судя по всему, уже заранее успела достать из сумки. Густое жгучее облако схватило лицо Доменико, который отмахивался теперь двумя дамскими сумками)
Мой брат, Манфред, я ослеплен!
(сын Сизифа пришел в себя, воспользовавшись суматохой, достал из кармана тупой перочинный нож и, не вставая с полу, воткнул его по самую рукоять в бедро ослепленного Доменико)
Мой брат, Манфред, я тяжко ранен.
Нет сил моих идти…
Второй гопник
(достает из рукава своей кожанки старый молоток с деревянной ручкой и ударяет по голове Ванюшу, Эбигейль Федоровну, Лену, Свету-балаболку – из-под молотка летят густые, клейкие кляксы крови)
Ванюша (падает)
Теща– поросенок
(падает)
Лена (падает)
Света– балаболка
(падает)
(увидев действия Манфреда, полицейские открыли огонь на поражение. Раздались хлопки пистолетных выстрелов Первого полицейского-законника (прежде чем убивать преступников, сделал предупредительный выстрел в пол) и Второго полицейского– плохиша (прежде чем делать предупредительный выстрел, убил преступников, после чего выстрелил в потолок))
Первый гопник
(падает)