Мост висельников

Тогда мне пришло в голову, кому еще она могла захотеть отомстить. Человеку, который вселял страх в сердца всех по эту и другую сторону границы. Мужчине, которого все считали настоящим демоном, получившим плоть, чтобы вместить свою прогнившую душу. Тому, кто дергал ее за ниточки и заставлял танцевать для него.

— Ты хочешь убить лидера Картеля Кастильо? — Выдохнул я, слова едва слетали с моих губ из-за страха, что кто-нибудь их услышит. Реальность того, во что она меня втягивает, давила на меня, как свинцовая гиря на грудь. Никто кто выступал против него не оставался в живых. Никто.

Кармен снова улыбнулась мне, откидываясь на спинку стула и поднося чашку кофе к губам.

— Браво, Лютер, — промурлыкала она. — Думаю, мне понравится владеть тобой.

Я никогда не считал себя бисексуалом. Но когда Лютер Арлекин в полном смятении стоял передо мной на коленях из-за повешения своего сына, я должен был признать, что испытывал к нему симпатию.

В этом мире нет более приятного чувства, чем ломать людей, провозгласивших себя несокрушимыми, и он на мгновение стал для меня одной из главных драгоценностей.

Но потом я был предан этим куском дерьма Трэвом, и вот мы здесь. После всего случившегося, можно сказать, что я был в ярости. У меня был принц-Арлекин, раскачивающийся на моей собственной веревке, и павший король передо мной, разлетающийся на куски, и о, как же красиво это было.

Но моей победе не суждено было состояться, нет, ее вырвал у меня гребаный Трэвис, человек, которому я доверял до глубины души. Ладно, признаюсь, в этом мире не было мужчин, которым бы я полностью доверял, но Трэв был хорошим мальчиком, он годами состоял в «Мертвых Псах», усердно служил мне и пожинал плоды этой службы. Оказалось, что он был подсадной уткой самого Картеля Кастильо, обманывал меня, как крыса среди мышей. Хотя, должен признать, мне было лестно внимание Кармен Ортеги; она явно видела во мне достойного противника, человека, за которым стоит следить.

Полагаю, в этом не было ничего удивительного: в конце концов, она была всего лишь женщиной, а свое положение в Картеле она обеспечивала тем, что окружала себя множеством жестоких мужчин, готовых умереть у ее ног, если она прикажет. В этом и заключалась сила киски. Опасность, о которой должны помнить все мужчины. Именно это делало меня непобедимым, потому что слишком часто киска становилось мужской слабостью, тогда как я был свободен от этого бремени, никогда не позволяя себе слишком привязываться к одной конкретной киске.

Я посмотрел на маму в дальнем конце трейлера, на маленькой кухне стоял запах тушеного мяса, и она тихонько напевала, стараясь не потревожить меня. Но я и впрямь был сильно раздражен с тех пор, как вытащил себя из бушующей реки после того, как предатель Трэв выстрелил мне в грудь, хотя, к счастью, пуля попала в правый бок, и мне удалось избежать смертельных ранений. Счастливчик — это про меня.

Несмотря на ранение, я каким-то образом добрался до дороги, угнал машину и уехал подальше от перестрелки, забрав по дороге маму и оставив позади Сансет-Коув. «Мертвые псы» исчезли, уничтожены, истреблены этой сукой из Картеля.

Теперь я застрял в трейлере, и компанию мне составляли только мама и мои красивые-прекрасивые бриллианты.

Однако на этом моя история не закончилась. Я скоро встану на ноги и перегруппируюсь, но в одном я был уверен: с Сансет-Коув покончено. Поскольку Картель явно объединился с «Арлекинами», мои планы по полному господству в этом городе были обречены.

Я раздраженно фыркнул из-за этого, — поражение не слишком меня устраивало. Но со временем я превращу это поражение в победу, нужно только придумать новую стратегию.

В стене рядом со мной торчал нож, а вокруг него — бесконечные дыры, которые я проделывал всякий раз, когда думал о своей неудаче, чертовски взбешенный ей, и нуждался в отдушине. Но я не был эмоциональным человеком, я не собирался оплакивать свой проигрыш, я принял его, как достойный восхищения парень, и думал о том, как обеспечить себе победы в будущем.

На самом деле это было очевидно. Роуг Истон была бьющимся сердцем этих парней, тем, что могло сломать их одним махом. Я был чертовым дураком, что не уехал с ней из города в тот момент, когда она переступила порог моей двери в поместье Розвудов. Но в тот момент я почувствовал вкус власти, я увидел возможность захватить контроль в этом городе, а я всегда был амбициозным человеком, так что вряд ли меня можно было винить за то, что я сделал свой выход.

Теперь все было по-другому, так что мне пришлось адаптировать свои планы к текущей ситуации, и на самом деле оставалось сделать только одно. Я заберу у них девушку, убегу далеко-далеко, где они никогда не смогут меня найти, и буду долго, сладко ломать ее. И, может быть, когда я закончу развлекаться с ней и она снова будет ежедневно сосать мой член, как хорошая девочка, каясь во всех своих грехах, тогда я разделаю ее по кусочкам и отправлю домой к ее мальчикам. Да, это казалось чертовски хорошим утешительным призом, и я не боялся начинать все сначала. Я найду какой-нибудь город, погрязший в преступлениях и грехах, узнаю, кто им управляет, и поселюсь в его гнезде, как милое яичко кукушки, которое только и ждет своего часа, чтобы вылупиться.

Хотя, по мере того, как я обдумывал этот план, он казался мне не совсем подходящим. В нем было недостаточно яркости, недостаточно пикантности. Нет… должно быть что-то получге. Что-то более катастрофически мучительное, что я мог бы обрушить на этих мальчиков-Арлекинов, как только Роуг окажется в моих руках. У меня не было терпения ждать годами, чтобы нанести свой удар. Нет, мне была нужна расплата за тот насмешливый спектакль, который они устроили надо мной. Им нужно было понять, кто держит в руках мощь всего мира. И это был я.

Всегда я.

В конце концов мама принесла тарелку тушеного мяса и поставила ее на мой прикроватный столик вместе с ломтем хлеба. Она села на край моей кровати, убрала несколько прядей волос с моего лица и посмотрела на меня так, словно я все еще был ее милым мальчиком-ангелом. Бедная, глупая женщина.

— Как ты себя чувствуешь, бубба? — спросила она, протягивая мне обезболивающее и стакан воды.

— Не очень хорошо, мама. — Я проглотил таблетки, и она поставила стакан на прикроватный столик, бросив на меня сочувственный взгляд.

— Бедняжка моя, — вздохнула она, заправляя за ухо прядь рыжих волос. — Мама быстро приведет тебя в порядок, не волнуйся об этом. — Она сжала мою руку, затем встала и начала наводить порядок в комнате, как хорошая женщина, которой она и была.

Это был не первый раз, когда она вытаскивала из меня пулю, и, вероятно, не последний. Она знала, как вылечить меня, но я уже терял терпение, размышляя над своими планами.

Я сунул руку под подушку, достал мешочек с бриллиантами и высыпал их себе на ладонь. Они были крупными и прекрасными, пять маленьких красавчиков, сверкающих у меня в руке. Вот она, империя в зачатке. Новый старт. Но мне это было ни к чему, если моя сладенькая снова не будет под моим контролем, готовая так сладко умереть за меня, чтобы я мог одержать окончательную, неопровержимую победу над «Арлекинами». Я становился несколько одержим этой идеей, и к тому же я был чертовски мстителен. Так чего же мне будет стоить триумф над ними?