Мой первый встречный: случайная жена зельевара

Абернати понимающе кивнул, и мы двинулись за ровный строй шкафов. Книги стояли, словно караульные, которые не смогли остановить убийцу. С каждым шагом мне становилось все горше.

– Я провела осмотр тела, – Оливия, которая с важным видом следователя сидела на полу рядом с мертвым Шеймусом, подняла руку, приветствуя нас. – Полностью обескровлен. Я не вижу его органы, вскрытия не делала, но полагаю, что он тоже лунная лиса.

На Абернати было страшно смотреть. Он побледнел, растерянно провел ладонью по голове, и я заметила несколько темно-синих искр, которые проплыли над пальцами. Ректор был потрясен и разочарован. Лунная лиса была рядом, но он не успел ее найти.

Впрочем, и Оливия не успела. Наверно, Абернати найдет в этом утешение.

Шеймус был похож на восковую фигуру. Сейчас в нем не было ничего от красивого веселого парня, всеобщего любимца: душа отлетела, а тело… Я сжала руку Кассиана, с трудом сдерживая слезы; Абернати недовольно покосился в мою сторону и произнес:

– Господин Торнфилд, уберите отсюда вашу супругу. Мне тут только хрупких женских нервов не хватает.

Оливия тонко улыбнулась, глядя на меня с нескрываемым презрением, и добавила:

– И присматривай за ней получше, Кассиан. Твоя супруга обожает прогулки под луной… и увы, не в твоей компании.

Я застыла, глядя на идеальную фею: наверно, если я схвачу с полки какую-нибудь книгу и швырну в нее, это будет страшное нарушение этикета. Но руки так и зачесались.

– Это вы про нашу прогулку? – Пинкипейн бесшумно подошел сзади, улыбнулся: он тоже был бледен, и троллийская зелень в глазах сейчас сияла особенно ярко.

Оливия вопросительно подняла бровь. Абернати оторвался от осмотра тела, повернулся к Пинкипейну с нескрываемым удивлением.

– Мы вчера ходили смотреть жуков дугумара, – продолжал Пинкипейн. – Сейчас они выходят из земли и вытаскивают с собой сердолики. Кассиан попросил меня сопровождать госпожу Флоранс. Он и сам хотел пойти с нами, но самочувствие не позволило.

Кассиан усмехнулся. Посмотрел на друга с благодарностью. А Оливия на мгновение смутилась и растерялась – хотела уколоть меня при всех, намекнуть Кассиану на мою супружескую неверность, но у нее ничего не вышло.

– Сердоликов мы так и не нашли, – вздохнул Пинкипейн. – А вы? Вы ведь тоже с кем-то прятались в тени, госпожа Гленн Бофорт.

– Выбрали вы место и время поболтать о ерунде! – рыкнул Абернати, выпрямляясь. – У нас второй труп! Академию надо изолировать, надо усиливать чары, чтоб ни одна тварь сюда не пролезла, а вы треплетесь о каких-то прогулках!

Я мысленно усмехнулась. Его раздражение можно было понять. Государь заказал ему живую лунную лису, но кто-то взял и опередил его.

Но как убийца, дьявол его побери, определяет лунных лис? Либо Шеймус успел накровить где-то еще, либо убийца изобрел способ определения. Каков его мотив? Зачем ему кровь?

Как только узнаем это, сможем его поймать – вот только сколько людей еще погибнет до этого?

– Так, ладно, – Абернати снова провел ладонью по голове. Наверно, этот жест помогал ему успокоиться. – Моей властью академия с этого дня и часа в полной изоляции. Все выходы в город запрещены. Внутрь войдет только полиция и поставщики продовольствия. Я окружу территорию дополнительными усиливающими чарами, все студенты и сотрудники утром сдают кровь для анализа!

Он обернулся к Кассиану и сказал:

– Тащите сюда свое зелье. Будем определять, что бедолага видел перед смертью.

***

Следователь Ренкинс прибыл через час и сообщил, что дело Кайлы Робсон и Шеймуса объединяется в серию. За это время Кассиан успел приготовить зелье, внес в библиотеку котел с нежно-розовыми лилиями, и следователь понимающе кивнул.

– Удивительно, до чего дошла наука, – пробормотал он. – Хоть бы на этот раз у нас получилось все рассмотреть поподробнее!

– Шеймус умер, считай, только что, – угрюмо произнес Кассиан. – Мозговая активность намного свежее и ярче, чем у Кайлы. Я надеюсь…

– Дай сюда, – Абернати потянулся к котлу, и цветы шевельнулись, испуганно отпрянув от его рук. – Я должен все увидеть сам.

– Вот уж нет! – нетерпеливо воскликнула Оливия, решительно встав рядом с Кассианом и положив руку на пузатый бок котла. – Меня сюда послал лично его величество! Это мое расследование, Майкл, приберите руки!

Абернати посмотрел на нее с обжигающим высокомерием – под его взглядом невольно хотелось съежиться и отступить, но Оливия была не из пугливых.

– Я не собираюсь слушать бредни вздорной бабы, – припечатал он, и Оливия ахнула. Должно быть, никто и никогда так ее не оскорблял, и я мысленно улыбнулась.

Так тебе!

– Господа, – Ренкинс технично оттер всех от котла и встал так, чтобы закрыть собой Кассиана. – Прежде всего это расследование королевской полиции. Поэтому смотреть буду я вместе с господином Торнфилдом, у него уже есть опыт работы с этими милыми цветочками.

Оливия и Абернати посмотрели на следователя с одинаковым забавным возмущением, словно никак не могли взять в толк, почему этот ничтожный человечек смеет вставать у них на пути.

– Можете, конечно, со мной спорить, – продолжал Ренкинс с завидным равнодушием. – Но тогда парни сейчас просто заберут тело, и все осмотры будут через дополнительные согласования с моим руководством. Запрос, тридцать дней на рассмотрение запроса.

Двое крепких парней в синей форме, которые пришли вместе со следователем, согласно кивнули. На окружающих они смотрели без малейшего уважения, но с явной готовностью применить силу.

– Как вы смеете! – воскликнула Оливия, но Абернати лишь рукой махнул.

– Валяйте, будьте первыми. Мы посмотрим сразу после вас.

Кассиан опустился на пол, держа в руках котел.

– Положите руку мне на плечо, господин следователь, – произнес он. – Кажется, я понял, как объединить двоих людей в цепь наблюдателей.

Оливия и Абернати одарили его неприязненными взглядами. Ректор поджал губы так, словно сдерживал плевок или забористую брань.

Лилии качнули лепестками, раскрываясь, и по библиотеке поплыл знакомый аромат, свежий и грустный. Абернати замер, его взгляд сделался тяжелым и хищным, словно он как-то пытался перехватить последние мгновения жизни Шеймуса. Среди книжных шкафов поплыла тоскливая мелодия – кто-то далеко-далеко играл на волынке среди зеленых холмов.

– Есть… – прошипел Ренкинс сквозь зубы и нервно замахал рукой в сторону своих людей. Один из парней выхватил из поясной сумки стопку бумаги для записей, протянул ему, и следователь судорожно сжал листки.