Мой первый встречный: случайная жена зельевара

– Она, конечно, еще на льду, – говорил следователь Ренкинс, шагая по коридору. Стены и пол были выложены белым кафелем с золотыми рунами, и я ежилась от чар, которые пронизывали здешний воздух и не позволяли буянить неупокоенным душам. – Родственников нет, тело не востребовано. Ваш ректор, конечно, пытался тут шуметь, но он ей кто? Правильно, никто. Месяц на льду, потом в могилу. Все по закону.

Кассиан шел за следователем с таким видом, словно отправлялся на приятную прогулку. Казалось, он не замечал ни едких запахов, ни теней, что копились в углах – а вот мне с каждым шагом становилось все страшнее.

Даже цветы в котле, который нес Кассиан, сложили лепестки, словно не хотели находиться в таком месте.

– Вы точно уверены, что это нам поможет? – недоверчиво поинтересовался Ренкинс. Мы вошли вслед за ним в один из залов, и я растерянно подумала, что он похож на нашу лабораторию. Такие же длинные рабочие столы, такие же шкафы с зельями и инструментами, даже доска есть – я машинально прочла запись “№219 – обратиться к Блэку за аппаратом Вайсса” и поежилась.

– Кайла пока не похоронена, и магическая активность ее мозга еще не угасла, – произнес Кассиан. – С помощью этих дивных цветочков я хочу попробовать поймать ее предсмертные воспоминания. Верите ли, совершенно случайно их создал, а потом моей супруге пришла в голову эта замечательная идея!

Ренкинс посмотрел на меня так, словно удивлялся: да что там бабы могут придумать, кроме капустного супа?

– Давайте пробовать, – решительно сказал он. – Почему бы и нет?

Вскоре работник морга прикатил каталку с телом, аккуратно накрытым желтым полотнищем. Я испуганно отступила в сторону – сейчас Кассиан поднимет ткань, и я увижу покойницу. Как ты ни бодрись, как ни старайся держать себя в руках, а рядом с мертвецом все равно будешь дрожать от волнения и страха.

Но Кассиан не дотронулся до ткани. Он придвинул табурет на высоких ножках, опустился на него, держа в руках котел с цветами, и решительно произнес:

– Ну вот, сейчас попробую настроиться на ее волну.

– А нам что делать? – осведомился Ренкинс, на всякий случай отступив в сторонку.

– Ничего. Просто не мешайте мне. Если я получу ее воспоминание, то потом смогу перенести его на бумагу. Вдруг мы сейчас получим портрет убийцы?

– Вот бы да! – Ренкинс восторженно покачал головой. – До чего дошла наука, это же огромный шаг вперед в криминалистике!

Кассиан кивнул и закрыл глаза. Цветы в горшке шевельнулись, раскрывая лепестки, и запах, который поплыл по залу, заставил отступить всю вонь, что наполняла это место.

Послышалась музыка – далекая, едва различимая. Кассиан так и сидел с закрытыми глазами и его губы дрожали, словно он читал молитву. Ренкинс посмотрел на меня и шепотом спросил:

– Тоже это слышите? Это вальс Авроры.

Я кивнула, наконец-то узнавая музыку. Это и правда был “Вальс Авроры”, легкий и воздушный, самый популярный в этом году. Кайла наверняка слышала его, вот он и пришел к ней сейчас…

Кассиан вдруг содрогнулся всем телом. Пальцы сжали горшок так, что послышался слабый треск. Я двинулась было к зельевару, но Ренкинс придержал меня за руку.

– Стойте! Нельзя ему сейчас мешать! – воскликнул он громким шепотом.

Тело под желтым полотнищем вздрогнуло, а музыка сделалась громче. Ренкинс пробормотал что-то неразборчивое и выхватил пистолет – навел его на каталку, даже не думая о том, что вряд ли его пули помогут справиться с тем, что идет с того света.

– Есть! – воскликнул Кассиан и открыл глаза.

Цветы в котле качнулись и безжизненно обмякли – розоватые лепестки темнели на глазах, наливаясь глубокой синевой с серебристыми искрами. Тело Кайлы застыло, музыка угасла, и мы с Ренкинсом переглянулись, словно не могли поверить, что все это нам не привиделось.

– Есть, – восторженно повторил Кассиан. – Я видел его энергетический след!

***

– Во-первых, как вы посмели проводить эксперименты с полицией без согласования с непосредственным руководством?

Абернати был не просто зол – он с головой утонул в ярости и не собирался ее скрывать. Мы с Кассианом переглянулись: не пыхнул бы он в нас огнем! Раздраженный драконище и не на такое способен – а Абернати сейчас был переполнен раздражением и злостью.

В ректорат нас вызвали сразу же, как только мы вошли на территорию академии, словно Абернати подсматривал за нами и точно знал, куда мы отправились.

– Приказ Министерства магии позапрошлого года, – устало произнес Кассиан. – Все сотрудники магических академий имеют право участвовать в полицейских расследованиях и предлагать способы раскрытия преступлений.

Абернати издал едва слышное нервное шипение, словно готовился превратиться в дракона.

– Это? – он схватил со стола лист бумаги и хлопнул им о стол. – Вы хотите сказать, что эта мазня – способ раскрытия преступления? Вы бредите, что ли? Зельев на спирту перепили?

– А вот это уже хамство, – Кассиан с вызовом посмотрел на нового ректора. – Я никому не позволю говорить со мной в подобном тоне.

Он сделал паузу, наслаждаясь тем, как у Абернати надулись ноздри, и добавил:

– Ну да, перенос изображения из мозга на бумагу еще хромает. Науке есть, куда идти и к чему стремиться.

На листках, которые получил Ренкинс, и правда была черно-белая мазня, в которой с трудом можно было различить приемную ректора. Предметы мебели едва проступали из пятен, которые пересекали тонкие сияющие полосы – энергетические следы, что оставил убийца. Но провести их анализ и найти владельца было нельзя. Конечно, Кассиан все видел, погрузившись в последние воспоминания Кайлы, но это сейчас мало помогало.

– Никаких, я повторяю, никаких экспериментов без согласования со мной, – рыкнул Абернати. – Я понимаю, прежний ректор устроил вам тут бандитскую вольницу. Каждый живет своей жизнью и творит, что ему в голову взбредет. Ректор чуть ли не личный бордель организовал. Троллей нанимал под свою ответственность! И это я еще неглубоко копнул!

– Пинкипейн человек, а не тролль, – мрачно произнес Кассиан. – И блестящий специалист, знаток своего дела.

– Проверочная комиссия разберется, в каких делах он знаток, – пообещал Абернати и провел ладонью по выбритой голове. – Надеюсь, вы меня поняли. Все инициативы – только после обсуждения со мной. На первый раз прощаю, на второй уволю.

Кассиан понимающе кивнул. Когда мы вышли из ректората и спустились на первый этаж, я негромко спросила:

– Почему он так взбеленился? Ты совершил открытие! Ты нашел след убийцы!

Кассиан неопределенно пожал плечами. Мы вышли из здания в осенние сумерки, и я подумала: как хорошо, что нет дождя! Воздух чист и свеж, вдоль дорожек горят фонари, озаряя наступающую тьму своим золотом, и кажется, будто дорога приключений ведет на страницы книги со сказками.

– Наверно, потому, что я лично запатентую зелье, – ответил Кассиан. – Лично, а не от академии. И деньги за патент получу я, а не академия. Абернати не сможет наложить на них лапу. Он ведь тут ради денег и власти, ты же понимаешь.