Мой препод Укротитель
Шрифт:
– Значит, недодумала ты свой мир. По неосторожности создала конфликтные цепочки событий.
– Ой, спасибо… – расстроенно сникла я и принялась теребить край самодельной «туники». – Век корить меня за дурной сюжет будешь?
Бранов сморщился и сплюнул. Похоже, ему вместе с мясом обломок ракушки попался.
– При чём здесь это? – аспирант глянул на меня с удивлением. – Речь идёт не об идее, а об исполнении. Принимай надстроенный мир закулисья, как результат работы алгоритма, Мика. Крохотный сбой в исходных данных, и всё полетит кувырком, – Бранов вдруг заухмылялся, словно припомнил
Аспирант махнул рукой, недвусмысленно намекая на то, как книжка в поисках пропитания всё подряд затягивать принялась.
Я потупилась. С моим «Императором», похоже, творилось нечто подобное, но гораздо в менее разрушительных масштабах. Вот только верить в то, что я набедокурила в своём же сюжете, совсем не хотелось.
– Хотя, я думаю, – продолжил Бранов, вырвав меня из задумчивости, – глубоко внутри ты всё об этом мире знаешь. Даже о закулисье. Просто это вытащить нужно. Ты ведь смогла привести нас к котам.
Аспирант вдруг ни с того ни с сего развернулся ко мне всем телом и ободряюще улыбнулся. Я не стала вываливать на Бранова ворох сомнений. С трудом выдавила улыбку и уставилась на пламя костра.
Немного посидели молча, а затем Бранов поднялся.
– Спать пойду, – кивнул он на шалаш. – Ты как?
– Посижу ещё немного.
Оправив самодельное платье и поджав пальцы на ногах, я опустила взгляд. Собиралась дождаться, пока Бранище уснёт, а то засыпать рядом как-то неловко, неправильно и… неужели волнительно?
– Хорошо. Только не вляпайся ещё во что-нибудь, – хитро сощурился Бранов и только сделал пару шагов, как я встрепенулась.
– Ян!
– М-м-м? – чересчур поспешно обернулся он.
Как ни крути, а обращаться на «ты» ещё сложно. Непривычно. Не один день привыкать придётся. Хотя о каких днях речь? Уже завтра мы отправимся в Камню Поклонения, спасём Оксану и… всё на этом.
– Хотела спросить, почему… – теребя неподшитый край полотна, я с трудом собралась с духом и продолжила, – почему ты не ушёл в наш мир, когда нас поймали кошкоты? Мог ведь…
Вопрос, и правда, терзал меня. И уже давно. Однако Бранов лишь развеселился.
– Я так тебя допёк, что ты мечтаешь поскорее от меня избавиться, о, Создательница этого мира? – аспирант до того рьяно сморщился, что я рассмеялась.
– Да не в том дело, – замотала головой, пока аспирант сетовал и восклицал, мол, глядите, как известность меняет людей. – Если бы не Мут, нас бы зажарили и съели! А ты в любой момент мог уйти и…
– Мог, – вмиг посерьёзнел Ян. – Но, говорят, коней на переправе не меняют.
Я сперва недоумённо глядела на него, наблюдая, как уголочки тёмных глаз медленно растягивались, выдавая улыбку.
– Я не конь, – возмутилась запоздало и совсем ненатурально, не зная, куда от смущения деться. – Я Мать Всея Котов, на минуточку!
Такая уютная улыбка на Брановских губах стала шире, а моё платье, сооружённое кошкотскими модницами, вдруг
показалось таким коротким...– Тем более, – перестав беспричинно ухмыляться, Ян вдруг развернулся и твёрдым шагом направился к домику. – Доброй ночи, Матерь Котов.
Я захохотала в голос и едва в ответ «доброй» выдавила. Бранов скоро скрылся во тьме шалаша, а я осталась у почти догоревшего костра, глупо ухмыляясь и размышляя.
– Создательница, развести для тебя огонь?
Я вздрогнула и уставилась на подкравшегося кошкота. Он глядел на меня, заинтересованно выставив уши, а уголья в костре и правда стремительно теряли цвет, покрываясь белесым налётом пепла.
Сколько я так просидела? Точно не меньше часа, раз даже поленья прогорели.
Задрав голову, я вдохнула полной грудью. Посвежело, а небо подёрнулось прожилками розового золота. Скоро рассветёт.
– Нет, ничего не нужно. Спасибо! Я лучше спать пойду.
Я поднялась и неловко улыбнулась кошкоту. До сих пор не верилось, что я здесь сродни богине. Сумасшествие какое-то!
Угодливо приседая, чтобы не быть выше меня ростом, двухметровый котяра проводил меня до самого порога. Помог взойти на ступеньки. Откланялся раз "дцать" и вернулся к огню, наверняка по завету Джахо собравшись стоять в карауле у Дома Совета остаток ночи.
В просторном шалаше было темно и пусто. Только пара сооружённых для нас лежанок в углу да огромного диаметра пень в центре, будто стол, а на нём единственный источник света – фитиль в жиру. Да и тот почти догорел, закоптив чашу.
Несмело ступая, я прошла внутрь, погасила огонёк и улеглась в углубление соломенной лежанки, поверх которой лежала выскобленная мягкая шкура – знак особого кошачьего расположения, надо полагать. Попыталась заснуть, но усталость наотрез отказывалась выполнять прямые обязанности. Глаза не закрывались, и сон не шёл.
От нечего делать вслушиваясь в мерное дыхание Яна, я таращилась и таращилась в редеющую темноту до тех пор, пока сопение аспиранта вдруг не стихло. Я насторожилась. И когда я, будучи на грани, приготовилась бежать и звать на помощь, солома в лежанке аспиранта зашуршала
Крепко-накрепко зажмурившись, я притворилась, будто сплю. Зачем? Так, поди разбери.
Тихие приближающиеся шаги, мгновение волнующей тишины, и тонкая, выбитая шкура легла мне на плечи. Парой аккуратных тычков Бранов соорудил вокруг меня уютный, тёплый кокон.
Снова тишина, шаги, а затем шуршание. Ян, поёрзав на колючей соломе, вновь улёгся на своё место, а вот у меня душа укладываться окончательно отказалась. Встала на дыбы и раскочегарила сердце до глухих мощных ударов на изнанке груди.
Глава 14. Бранов удивляет снова
На исходе ночи усталость вспомнила перечень своих обязанностей и сморила меня спасительным сном. Правда за качеством сновидений не доглядела.
Я блуждала в бесконечных коридорах, проваливалась сквозь пол, но меня с неизменным постоянством подхватывали огромные чёрные крылья и вытягивали на поверхность. Я пыталась проснуться, но убаюкивающий шёпот сотен голосов упорно возвращал в забытье.