Мой путь озарён рассветом
Шрифт:
Мне не хотелось расставаться с этим кораблём и с этими людьми, но меня тянуло к клану. Вот только здесь у меня было своё место, а о том, что ждало меня в Валмиране, я могла лишь гадать.
Утром меня разбудила Лаура, но я словно бы не проснулась. Я не чувствовала ничего, кроме безграничной усталости и желания остаться одной в тишине и покое. В полдень появилась Петра, заявив, что забирает нас на корабль уже сейчас, и начался ад.
Рия, не скрывая слёз, по десять раз обняла всех южан, Питер и Крис обменивались рукопожатиями с мужчинами, а от Аделинды
А я не могла ничего сказать. Мне не хотелось даже приближаться к ним, пока ко мне не подошла Лаура, вооружённая веником.
— Наклонись, — велела мне старушка.
— Зачем?
— Наклонись, я сказала.
Я наклонилась, и веник обрушился мне на голову.
— Должна же я стукнуть тебя на прощание, — проворчала Лаура. — В последний раз видимся или нет — гадать не буду, но не оставайся у нас в памяти такой угрюмой.
— Прости, — виновато пробормотала я, но перестать быть угрюмой не смогла.
Старушка вздохнула и вдруг крепко обняла меня.
— Береги себя, девочка. Берегите её, поняли?
И она ткнула веником сначала в Криса, а потом и в Питера.
— Ещё увидимся, — прокричал то ли Рии, то ли нам всем Морено, когда мы следом за Петрой шли прочь от Моники.
Я хотела оглянуться, но не оглянулась. Не потому, что так было нужно, а просто потому, что мне было лень. Лень оказалась настолько сильна, что я даже не удивилась, увидев сидящего рядом с кораблём оадоина.
Оадоин оказался обычным на первый взгляд мужчиной в мокрой одежде странного покроя. У него была бледная кожа холодноватых оттенков, округлые глаза без белков, но с крупным зрачком, и странные уши, похожие на сильно разветвлённые веточки. Ноги и руки оадоина показались мне самыми обычными, но, проходя рядом с мужчиной, я заметила перепонки между его пальцами.
— И как ему не холодно? — громким шёпотом спросила Рия, когда мы поднялись на борт.
— Оадоины легче переносят холода, — поморщившись, поведала ей Петра. — У тебя документы есть?
— Документы? — не поняла шиикара.
Ученица лекаря вздохнула. Похоже, Рия ей не понравилась.
— Этих троих в Валмирану пустят, об этом Марика позаботилась. А с тобой что?
— Что-нибудь придумаю, — беззаботно отозвалась шиикара.
Капитан корабля — чернобородый южанин мрачного вида — осмотрел нас пристальным взглядом, кивнул, пересчитал деньги и велел одному из матросов проводить нас к нашим каютам.
Нам с Рией и Петрой досталась одна на троих. Вместо кроватей или подстилок здесь были гамаки, и я, заняв тот, что был ближе к маленькому круглому окошку, закрытому толстым выпуклым стеклом, отказалась из него вылезать, даже на следующий день, когда корабль отчалил. Меня звали, но я ограничивалась короткими и резкими отказами, почти не покидая своё место.
Я лежала, глядя на бегающие по потолку тени и блики, и думала. Я пыталась понять, что же я упустила и почему мне сейчас так тяжко, но не могла.
Питера мучила морская болезнь, Рия птицей летала по кораблю, болтала с матросами и только что за борт не прыгала, Криса не было ни видно, ни слышно. Петра
пыталась расшевелить меня, но, поняв, что не сможет, засела с книгой. А мне даже читать не хотелось. Я хотела спать и не просыпаться, а потому валялась в гамаке и хандрила.На пятый день пути ученица лекаря зашла в каюту с вестями о том, что по правому борту видна земля, и можно даже разглядеть легендарные стены Валмираны. Я покосилась в сторону окошка, поняла, что оно ведёт не на ту сторону, и закрыла глаза, не желая вставать.
— Я не понимаю тебя, — раздражённым тоном заявила Петра.
— Я устала.
— Ты уже целую вечность лежишь. А что будет дальше? Мы вернёмся к клану, ты заявишься к Коре и ляжешь снова? Ты её бросила, отправившись погулять, когда ей была нужна помощь, а теперь снова хочешь сесть ей на шею? Кора — добрая женщина, но слишком простодушная. Я бы на её месте давно выгнала тебя.
Вялые искорки злости вспыхнули было в душе, но тут же погасли вновь.
— Скажешь мне это, когда я сяду ей на шею, — буркнула я, пытаясь натянуть на лицо одеяло.
— Вставай немедленно, — не унималась Петра.
Я вспомнила, за что я не любила её раньше.
— Отвали, а?
— Я сказала, встань.
Однажды я видела, как Сона разговаривает с собаками. Она отдавала им команды решительным и властным тоном, но в этом тоне было куда больше доброты, чем в голосе ученицы лекаря сейчас. Я вдруг поняла, что она меня за что-то ненавидит. Может быть, за то, что я возвращалась из путешествия и уже пятый день лежала, отдыхая, пока она бегала, работая для клана.
Я собралась проигнорировать и это, но Петра вдруг вцепилась в край гамака и изо всех сил рванула его на себя. Я не ждала, что в этом маленьком хрупком теле окажутся такие силы, но гамак перевернулся, и я с воплем полетела на пол. Заныли ушибленные бедро и плечо, а на лицо сползло одеяло.
— Ты рехнулась? — прорычала я, поднимаясь.
Хандра испарилась, сожжённая даже не яростью, а всепоглощающим бешенством.
— Это ты рехнулась! — заявила Петра, на всякий случай отходя поближе к двери. — Даже Крис стал нормальным, а ты что? Ты сейчас даже хуже, чем он был!
— Мрачная убийца, которая никогда не смеётся и того, что имеет, не ценит, да? — зло уточнила я. — Теперь я такая, привыкай.
— Не нужно своим поведением портить…
— Я никому ничего не порчу, я лежу тут и никого не трогаю, это ты портишь отдых мне. Так что будь добра, сгинь. Иначе я действительно встану и превращу твою жизнь в пытку.
Я медленно шагнула к ученице лекаря, демонстрируя серьёзность своих намерений, и та, плотно сжав губы, скользнула за дверь, на прощание пискнув:
— Да что с тобой стало?!
— Меня скинули с гамака, — ответила я закрывшейся передо мной двери.
В каюте стало тихо и пусто. Я собралась сложить в гамак всё, что с него упало, включая себя, и продолжить лежать, но тут, впустив в комнату запах соли и свежий ветер, ко мне заскочила Рия.
— Что ты с ней сделала? — спросила шиикара, восторженно сверкая глазами. — Она бежала, будто ты вызвала демона! Будто ты оказалась демоном!
— Петра?
— Ага.
— Ну… — я замялась, расправляя одеяло. — Она расскажет тебе лучше, чем я.