Мой темный-претемный властелин

С величайшей осторожностью, я перешагнула его ноги и, приоткрыла дверь ровно настолько, чтобы протиснуться внутрь, а как только ее закрыла, снаружи раздался приглушенный грохот. Опрометью бросилась в спальню, стянула платье и напялила ночную рубашку, накинула поверх халат и, взлохматив посильнее волосы, выбежала в гостиную, громко вопрошая:

— Господин Вилс, у вас все в порядке?

Когда выглянула наружу, изображая, что он меня разбудил, гвардеец уже стоял на ногах с невозмутимым лицом, но в его глазах отчетливо мелькнуло облегчение при виде меня. 

Едва сдержалась, чтобы не прыснуть.

Ночь прошла не слишком хорошо, невыносимая вонь от пятна, оставленного шарантой, заползала в ноздри, разъедая мозги. Кое-как промаявшись четверть часа, я решительно вскочила и вынесла ковер из спальни, разместив поближе к выходу. Потом намочила полотенце и тщательно вымыла пол, размышляя, не выбить ли окно, чтобы впустить хоть немного свежего воздуха, но побоялась, что это привлечет ко мне ненужное внимание и не стала. Остаток времени удалось поспать, а утром снова пришли служанки во главе с Атрок и, о чудо! Наконец то расконопатили окна и проветрили.

Завтрак, водные процедуры, массаж. Меня снова принялись чем-то намазывать и умащивать, будто я могла со вчерашнего вечера испортиться. Небольшая передышка, по всей столице раздался переливчатый перезвон колоколов, оповещающий о празднике. Я не смогла удержаться и понаблюдала в окно за процессией, тянущейся золотой змеей по главной улице, ведущей ко дворцу. Темным пятном в ней выделялся черный наряд Рансовье. Властитель темных земель не изменил себе и не сменил цвет своего одеяния.

То, что он так и не вспомнил про меня, лишь укрепило в правильности собственного решения. Никто не поможет мне, кроме меня самой!

Глава 14.1

Передышка закончилась, и я поняла, что время побега приближается, а значит и время встречи с Анделаром. Меня била мелкая дрожь, с которой никакой возможности совладать не было, и я даже попросила у служанок какое-нибудь успокоительное снадобье, но все что мне дали, это ромашковый чай. Что ж, и на этом спасибо.

— Быстрее! Они должны быть неотличимы! — ближе к вечеру ко мне в покои ворвалась Танелия, а с ней две доверенные фрейлины. На меня тут же натянули белое платье с пышной юбкой и длинным шлейфом, а на голову водрузили сложную конструкцию с многослойной вуалью, от которой тут же стало нечем дышать.

— Нет! — тетушка поморщилась. — Это никуда не годиться. 

Повинуясь властному жесту руки, служанки принялись меня разоблачать, заменив платье на более откровенное одеяние, поверх которого набросили длинную, расшитую жемчугом накидку, как и все прочее белую, а поверх нее черный плащ с огромным капюшоном, под которым умудрились скрыть и дурацкий головной убор, подобного которому я никогда не видела.

В суматохе мне удалось незаметно прихватить с камина флакончик воды из источника Аэра и спрятать в широком рукаве плащ.

— Готово, — коротко отрапортовала одна из фрейлин.

— Вилс? — королева выглянула за дверь.

— Мы готовы, ваше величество!

— Доставьте невесту в покои властителя Темных Земель.

Когда я уже была готова перешагнуть порог спальни, тетушка придержала меня за локоть, в этот миг вся моя затея с побегом показалась совершенно дурацкой и нежизнеспособной. Как оказалось, Танелия не собиралась отнимать у меня флакон.

— Не вздумай ничего ему рассказывать, Ирения! — сквозь зубы процедила она.

Я смолчала, не желая ее сейчас провоцировать.

— Когда он будет тебя трахать, задумайся о том, кто именно убил короля Миртена, — она выпустила мою руку.

Мне казалось, что мой мир разрушился, когда Анделар торопился жениться на Анаретт? Или, когда я наблюдала в окно за свадебной процессией? Если это так, то сейчас осколки моего мира пожрало пожарище, и осталась лишь выжженная равнина. 

— Как я вас всех ненавижу! — прошипела я ей в тон и вышла наружу.

Как сомнамбула преодолела путь до отцовского крыла, перед дверью в его покои с меня сняли черный плащ и втолкнули внутрь. Здесь пахло вереском, пылью и кожей. Царил полумрак, который разгоняли неверные огоньки свечей. От тяжелого убора устала шея, к тому же было ничего не видно, и я сняла его. Не думаю, что в нем есть какой-то смысл, к тому же я не собираюсь скрывать, кто я есть. Так же как не собираюсь спать с Анделаром. Нужно хорошенько подготовиться.

Я принялась осматривать покои, где жил мой отец. Я бывала тут несколько раз давно, еще в детстве, но с тех пор, как он погиб, они стояли закрытыми. Все здесь дышало воспоминаниями. Я шла, касаясь кончиками пальцев завитков на изразцах, рассматривая гобелены, со сценами охоты и битвы с порождениями Хаоса. Остановилась у стеллажа с книгами и принялась читать названия на корешках. Одно привлекло мое внимание и, не поверив собственным глазам, метнулась к столу и схватила с него канделябр, салфеткой стерла пыль и прочла выцветшие от времени буквы.

Символы были незнакомые, но откуда-то я знала как это правильно прочесть и перевести: «Краткий справочник созданий и духов Хаоса».

— Пресветлый Аэр! Но что это значит?

Я с трудом вытащила толстый фолиант и заметалась в поисках места, где его прочесть. Стол в гостиной забраковала, потому что там меня сразу обнаружат. Прижав книгу к груди, я отправилась в спальню я застыла, уставившись на огромную кровать с тяжелым старинным балдахином — теперь уже так не делают. Когда-то тут спал мой отец, и представлять, что тут же может произойти, совсем не хотелось. Я по дуге обошла ложе, направляясь к стоящему у окна столику.

Проходя мимо зеркала, глянула в него и едва не выронила книгу.

—Штарн!

Когда меня одевали, я больше думала о том, как прихватить флакон, и не придала значения, во что именно меня наряжают. Подошла ближе, чувствуя, как краснею. Полупрозрачная накидка совершенно не скрывала корсет, тот в свою очередь выглядел очень развратно, как и прозрачные чулочки, а вместо панталон на мне было что-то совсем миниатюрное, не оставляющее пространства для фантазии. Я и не подозревала, что что-то подобное вообще бывает. Кажется, Танеллия ограбила торговца из Айчории, только там делали подобные вещи и ткани. Тончайшей работы кружево ничего не скрывало, наоборот облегало и подчеркивало, превращая меня в подобие праздничного подарка.