Моя чужая новая жизнь

Фридхельм посмотрел с лёгким укором, но сделал вид, что поверил. А может, и поверил, всё-таки я так наловчилась притворяться, что уже могу требовать Оскар.

— Эрин, если русские доберутся сюда… — он хрипло закашлялся. — Ты должна уходить, пока ещё есть время…

— Никуда я не уйду, — от того, что он озвучил мои страхи, я едва сдержалась от привычно-резкого, каким уже давно с ним не говорила, тона. — И не вздумай уговаривать меня бросить тебя здесь!

— Рени, я сейчас не смогу защитить тебя.

— Не такая уж я слабая, как ты думаешь.

Я машинально коснулась своего парабеллума. Не хочу даже думать, что смогу стрелять в своих же, но…

— Ты далеко не слабая, — улыбнулся он. — А ещё дико упрямая.

Он сел и потянул к себе ранец. Я наблюдала, как он проверяет заряд, а затем кладёт пистолет под импровизированную подушку. Боженька, если ты есть, не дай мне снова стать убийцей.

— Будем как Бонни и Клайд, — неудачно пошутила.

По загоревшимся любопытством глазам поняла, что придётся посвятить его и в эту киноисторию. Я готова была сейчас молоть что угодно, лишь бы он перестал говорить о смерти. Кто бы ещё меня отвлёк от дурацких мыслей.

Фридхельм забылся тяжёлым беспокойным сном, я же как ни пыталась, никак не могла уснуть. От этого проклятого вынужденного ожидания нервы скручивались воспалёнными узлами, колотились тысячей вопросов в виски, оплетали сердце ощущением безысходности. Мы же с ним словно похоронены заживо в этой землянке, за стенами которой сейчас творится чёрт знает что. Услышав за дверью голоса, я моментально подскочила, неуверенно сжав пистолет. Хоть бы это были немцы, потому что я не готова и никогда не буду готова выстрелить в своих. Невольно мелькнула мысль — главное, чтобы Вилли вернулся живой. Без его помощи лекарства не раздобыть.

Но всё было неплохо — они вернулись живыми все. Я замерла, не зная, что сказать — парни вымотанные, потрёпанные, у многих на шинелях запёкшаяся кровь.

— Как ты? — Вилли, не раздеваясь, прошёл к брату.

Ладно, поговорю с ним чуть позже, а пока что снова полезла за аптечкой. Парни столько раз меня прикрывали, поэтому перевязать раны — самое малое, что я могу сейчас сделать. Каспер привычно отмахнулся:

— Там просто царапина.

— Иди сюда, — я опустила в кипяток пинцет и маникюрные ножницы. — И доставайте из закромов свои нычки. Даже царапины нужно продезинфицировать.

Спорить со мной никто не осмелился. Кребс поставил на столик заветную бутылку. У Каспера действительно оказалась пустяковая рана, а вот Коху не повезло. Пуля попала в плечо. Он с ужасом смотрел, как я выкладываю на стол инструменты.

— Может, просто перевяжешь меня? — с надеждой спросил он.

— Не-а, не прокатит, раз пуля прошла не навылет, её надо вытащить, — в его глазах читалось явное сомнение по поводу моих врачебных умений. — Почему вы не отправили раненых в госпиталь? — до меня только дошло, что не так.

— Госпиталь сейчас от нас отрезан линией фронта, — нехотя ответил Кребс. — Слишком велик риск.

Понятно. Плохи дела. Я попыталась вспомнить всё, чему училась в больничке, и осторожно погрузила пинцет в рану. В принципе ничего особо сложного. Нужно лишь подцепить и вытащить пулю. Зашивать рану мне нечем, да я и не умею, но по крайней мере хорошенько обработать и перевязать смогу. Кох судорожно вздрогнул, когда я сжала пинцет. Да уж, родной, не повезло тебе. Я ведь ни разу не врач, да ещё и нормальных хирургических инструментов у нас нет. Единственный плюс, что я не боюсь крови. Та-а-ак, кажется, я подцепила эту чёртову пулю.

— Тише, медведик, всё пока идёт хорошо. Не дёргайся , иначе мне придётся провозиться дольше… — чёрт, эта дрянь вся скользкая от его крови, нужно крепче держать пинцет. — Вот и всё, — я продемонстрировала смертоносный кусочек свинца. — Потерпи ещё немного, сейчас будет больно, — он зашипел, когда я прижала вату пропитанную шнапсом. — Зато вернёшься к своей Марте почти целым.

На моё счастье больше таких сложных ранений не было. Бартель сорвал где-то ноготь, ныл же при этом больше всех.

— Ладно уж, давай забинтую, — сжалилась я, больше, конечно, чтобы не слушать его причитания.

— Хорош возиться с ним, — позвал меня Каспер. — Мы тут пожрать раздобыли. Можно сказать обед из трёх блюд. Налетай, малышка.

Комплексный обед, говоришь? Ну, посмотрим, что сегодня в меню. Суп, в котором одиноко плавали редкие кусочки картошки и нитки капусты.

— А где свинина? — возмущённо спросил Кох.

Совсем видать плохи дела, раз «тиграм не докладывают мяса». Но хрен бы с ним с тем супом. Второе было ещё более интересным. Вроде на первый взгляд каша, но какая-то странная.

— Не пойму, из чего она? — прищурился Каспер.

Это называется сборная солянка. Приглядевшись, я рассмотрела, что в котелке была смесь манки, риса и, по-моему, пшёнки. Такое ощущение, что выгребли из закромов всё, что было. Кушайте на здоровье, солдатики.

— А что это в ней плавает? — скривился Шнайдер.

— Похоже на изюм, — поддел ложкой неопознанную хрень Бартель.

— А по-моему, это таракан, — я конечно попыталась убедить себя, что это изюм, ибо жрать хотелось нереально, а суп был совсем уж безвкусным. Главное, что не опарыши какие-нибудь.

— И мы должны это есть? — поморщился Каспер.

— Это изюм, — уверенно заявил Кох. — А так каша ничего, вкусная.

— Да ладно, не заморачивайтесь, ешьте, — я осторожно взяла ложку.

Тут уж ничего не поделаешь. На фронте испорченные продукты обычное дело.

— А если это будет шевелиться, просто жуйте быстрее.

Старательно выкидывая на всякий случай «изюм» из своей миски, я попробовала эту странную кашку. Действительно ничего, или с голодухи я стала уж совсем неприхотливой, но больше всего я орнула с «десерта». Какой же идиот додумался выдать котелок варёного гороха? Представив себе в красках последствия, я уже стала мысленно рисовать план эвакуации из «газовой камеры». Можно конечно посоветовать им это не есть, но промаявшись трое суток на передовой, парни сейчас сожрут что угодно.

Я вернулась к Фридхельму и протянула ему миску с кашей.

— Парни тут притащили обед.

— Не хочу, — помотал он головой.

Понимаю, сама когда валялась с гриппом, могла только литрами пить чай с лимоном. Но я-то помимо этого пила ещё и лекарства, и витамины, а откуда у него возьмутся силы бороться с болезнью, если ничего не есть?

— Я конечно понимаю, что сейчас на еду, тем более на такую, смотреть тошно, но есть такое слово надо.

— Потом может поем, — упрямо отмахнулся синеглазка.