Моя чужая новая жизнь
Шрифт:
А потом выяснилось, что Рени ждёт ребёнка, и я уже не мог отмахиваться от её страхов.
— Фридхельм, мы ещё можем изменить всё это, спастись…
Тихая мольба в её голосе задевала что-то глубоко внутри. Раньше я думал, что главное — дать своим детям ласку и любовь, которой никогда не видел от отца. Причем не я один. Никогда не видел, чтобы он обнял Вильгельма или поиграл с нами, как это делали другие отцы. Но естественно, одной любви мало. Нужно делать всё для благополучия своей семьи. Рени и малыш должны быть в безопасности, хотя сейчас трудно представить, что ещё есть места, куда не дошла война. Разве что Швейцария. Добраться туда, конечно, будет чуть легче, чем невозможно. Допустим, я смогу отвлечь
Правильно ли я сейчас собираюсь поступить? Медленно, осторожно переворачиваюсь, понимая, что в очередной раз не смогу заснуть. Слишком много в голове мыслей, на которые пока не могу найти нужного ответа. Рени мирно спит, и я придвигаюсь ближе, прижимаясь к её спине. Она рядом, такая тёплая, родная… Осторожно провожу ладонью по её плечу, медленно, прядь за прядью, убираю рассыпавшиеся по подушке волосы, обнажая тонкую шею. Её запах пьянит, хочется прикасаться к ней бесконечно, целовать её всю… Накрываю ладонью упругий холмик груди, другой мягко касаюсь её живота.
— Фридхельм? — она сонно улыбается, слегка поворачиваясь ко мне и накрывая мою руку своей. — Опять не спишь?
Не хочу сейчас ничего говорить, пугать её своими сомнениями. Вместо ответа мои губы скользят по щеке, находят приоткрытый рот, жадно целуют.
— Может, сначала расскажешь, что тебя так тревожит? — осторожно спрашивает она, мягко отстраняясь.
— Всё будет хорошо, — выдыхаю ей в затылок, зарываясь носом в волосы, касаюсь губами шеи. Отбрасываю мешающее одеяло, подтягиваю её за бёдра, чтобы ближе, теснее. Губы приникают к уютной ложбинке между лопаток, впитывая сладость её кожи. Рени сладко стонет, подаваясь ко мне ближе, когда я беру её. Изгиб её тела повторяет изгиб моего, мы словно сливаемся в единое целое. Помня о ребёнке, которого она носит, стараюсь сдерживаться, двигаясь в ней медленно и не слишком глубоко. Её губы что-то шепчут, но я не слышу ничего, кроме своего сбитого дыхания.
Уже позже она лежит в моих объятиях сонно-разнеженная, и я наконец понимаю, как надо поступить. Сейчас не время для авантюр. Наконец-то всё идёт как надо. Ни Рени, ни я не заслужили того, чтобы прятаться годами, как крысы, того, чтобы наши имена покрыли позором. Я хочу, чтобы у моего ребёнка было все: родители, которые не в бегах, любящая бабушка, уютный дом, а не временное убежище.
— Люблю тебя, — шепчу в её макушку, и моя ладонь чуть сжимается на её животе, словно закрывая будущего малыша от этого враждебного мира.
Она невесомо целует меня в уголок рта, и от щекочущей нежной волны у меня перехватывает дыхание. Тревожно мелькает мысль, что меня не будет рядом, когда родится наш
ребёнок, но я тут же её отгоняю. Как бы нас ни тяготила предстоящая разлука, тянуть с решением больше нельзя. Я должен как можно скорее отправить её в Берлин.***
— Не понимаю, для чего нас всех согнали разгружать вагоны? — проворчал Фриц. — Хватило бы и пяти человек.
— Так ведь кругом партизаны, — Вальтер поставил ящик и достал фляжку с водой.
— Где? — насмешливо уточнил Фриц. — Мы уже две недели торчим в этом захолустье — и тишина. Русские трусливо попрятались. Нужно пользоваться моментом и снова идти на Москву.
— Я смотрю ты у нас прямо генерал, — лениво процедил Шнайдер.
— То, что сейчас затишье, ничего ещё не значит, — подошёл к нам Кребс. — И советую оставить этот легкомысленный тон. Заканчивайте и грузите всё в машины.
Пришлось ускориться, хотя мы все устали. Интересно, сколько уже времени? Как назло оставил где-то часы. Уже темнеет. Наверное, когда мы вернёмся, Рени уже будет дома. Завтра я поговорю с братом, хотя он, конечно, разозлится, узнав, что мы столько утаивали от него, что он станет дядей.
— Дашь спички? — подошёл ко мне Кох.
— Конечно, — я тоже достал сигарету.
— Сегодня должны доставить почту, — вздохнул он. — Надеюсь, Марта написала мне хоть пару слов.
— Главное, она в безопасности и ждёт тебя, — сердце царапнуло от мысли, что я тоже скоро буду вот так ждать писем от Рени, не имея возможности узнать лишний раз как она, все ли хорошо.
— Я каждый день молюсь, чтобы хотя бы раз увидеть нашего маленького, — смущенно улыбнулся Кох.
— Так уверен, что будет мальчик?
— Это всё Марта, вбила себе в голову, что у них в роду первыми рождаются мальчишки, она уже и пинетки голубые связала.
— Паршивая штука война, верно?
Для русских мы были врагами, мерзкими исчадиями ада, которых нужно уничтожить, стереть с лица земли. Для своего правительства мы всего лишь пушечное мясо, которое расчётливо бросили в угоду политическим играм. Никому нет дела, что мы думаем и чувствуем, кроме наших жён и матерей.
— Тебе-то грех жаловаться, — беззлобно отпарировал Кох. — Вы с Рени неразлучны.
Ну да, неразлучны, и этому скоро придёт конец. Перехватив мой взгляд, он удивлённо спросил:
— Так вы… тоже?
Я кивнул:
— Только никому пока не говори, даже мой брат ничего ещё не знает.
— Фридхельм, но ей же нельзя оставаться здесь, — тут же всполошился Кох.
— Знаю, — я отбросил окурок. — Скоро она уедет, так что будем с тобой на пару страдать в ожидании известий.
— Кох, Винтер, вам нужно особое приглашение? — как всегда «нежно» рявкнул Кребс. — Или вы надумали остаться здесь ночевать?
— Пойдём, — я открыл дверь, залезая в кабину.
***
Загнав машину в гараж, я огляделся. «Хорхи», в которой утром уехали Вильгельм и Рени, до сих пор нет, но уже почти вечер. Они давно должны были вернуться. Чувствуя, как на душе тяжелеет от тревоги, я бросился, к штабу. Гауптман, увидев меня, кивнул:
— А я ищу вас, Винтер. У меня неприятные известия. Машина вашего брата попала в аварию, пока неясно, что случилось. Он позвонил из госпиталя.
— Они живы?
— Я так понял, да. Вильгельм просил прислать машину. Думаю, стоит поехать вам.
Всю дорогу в голове тяжело билась мысли, как там Рени. Даже если авария была не очень серьёзная, она могла пострадать сильнее остальных. Она ведь беременна…
Я заметил на скамейке у входа Беккера. Его рука была в гипсовом лубке.
— Где они?
От неожиданности он выронил сигарету и неловко забормотал:
— Партизаны повредили тормоза и прицепили взрывчатку… Нам пришлось на ходу выпрыгивать из машины…
Не дослушав его, я бросился к двери. Наверное, для начала стоит найти Чарли.