Мозаика странной войны

Зарычал бур. Наконечник шланга впился в дерн, с легкостью прорезал его и скрылся. Уже сейчас было заметно, что траектория его будет наклонена к северу. Еще через минуту шланг содрогнулся и протолкнул сквозь себЯ первую порцию добычи.

Из-под краев дыры изредка прорывались серые струйки дыма, они тут же рассеивались, но запах оставался, и через некоторое время становился невыносим. В нем было все - гниль, затхлось, горелая кость - и хотя некоторые романтики называли его ароматом веков, становиться с подветренной стороны они почему-то избегали.

К счастью, продолжалось это недолго. Шланг снова содрогнулся, выдохнул последнюю порцию дыма и медленно начал выползать. Установка послушно наматывала его на себя. С бронированных сегментов сыпалась сухая, перемолотая в микроскопический прах почва со всеми ее мелкими составляющими. Еще через минуту из-под земли показалась буровая головка, отряхнулась, фыркнула и удовлетворенно улеглась на специальный держатель.

Иван снова занялся приборной доской.

– Ну что ?
– лениво поинтересовался немец через минуту.

– Что-то есть, - довольно протянул Иван.
– Что-то музыкальное. Ля-ля-ляяяя...

Он закашлялся и улыбнулся.

– Ну да ладно. На базе разберемся. Эй, Schlange ! Zu Hause !

Тележка снова заурчал, развернулась и неспешно двинулась в сторону ЛЭП.

– Кстати, слышал историю ? Пару дней назад ворвался в атмосферу какой-то летательный аппарат - ваше Люфтваффе, его, конечно, завалило через минуту, пикнуть не успел… но дело не в этом. Аппарат-то оказался неопознанным, представляешь ?

– Да, не может быть !

– Да в натуре !

– Ну… может, какой-нибуль ушлый еврей соорудил корабль и удрал из Марсинанского концлагеря ?

Оба захохотали.

На передней крышке теліжки блеснула облупившаяся уже надпись, сделанная каким-то шутником:

"Количество мозгов на планете ограничено..."

На противоположной стороне когда-то было написано продолжение:

"...а население растет!"

Но недавно Иван напился и направил тележку задним ходом в кусты, крышка смялась, и ее пришлось сдать в металлолом.

Эпизод 9 (продолжение).

Лошади взбесились.

Кобылка хозяйки замка взвилась на дыбы и дико заржала, смирный жеребец Пилота пре­вратился в подобие лопинга или вибростенда, только со звуковым сопровождением; на­ездник выдержал секунду, две, три… затем с коротким, но энергичным ругательством вылетел из седла и грохнулся спиной о камень.

Волосатый гигант, непрерывно взрыкивая, медленно приближался, взмахами рук от­пу­ги­вая пытавшуюся прорваться кобылу – женщина еле удерживалась в седле при ее су­ма­сшед­ших рывках – в реве его появились торжествующие нотки, окончательно обезумевший же­ре­бец помчался прямо на него, словно таран – и в мгновение ока был разорван чуть ли не надвое не­брежным движением чудовищных рук, с доброе бревно толщиной каждая.

Струи крови, казалось, еще больше разъярили гигантопитека, он легко отбросил все еще дер­гающиеся окровавленные ошметки в сторону, опустил руки и сделал неожиданно быстрый пры­жок вперед – на четвереньках, как обычная обезьяна.

Женщина взвизгнула, снова истерически захрипела кобылка – и тут новый, странный и не­ожиданный для этого мира звук вмешался в общий фон побоища.

Грохнул взрыв.

Великан умолк и с недоверием взглянул на собственное плечо – левое, мгновенно про­пи­тавшееся кровью.

Послышался свист, и на месте левого же глаза с грохотом лопнул кровавый пузырь. Чу­до­вище пошатнулось – свист повторился, и вдруг низкий лоб его брызнул во все стороны ос­кол­ками кости и мозга, тело передернулось, как от удара током, и медленно рухнуло на залитые кровью камни.

Почти сразу же умолкла кобылка хозяйки, и во внезапной тишине около минуты слы­ша­лись только булькающие и омерзительно чавкающие звуки, с которыми огромное волосатое те­ло расставалось с остатками жизни.

Пилот, все еще судорожно сжимая пистолет, медленно перевернулся на спину и с ви­ди­мым усилием сел.

– Ч-ч-что это было? – с трудом выдавила из себя хозяйка.

Непонятно, имела ли она в виду напавшее на них существо, или способ, которым они из­бе­жали верной гибели, но Пилот глубоко вдохнул и попытался улыбнуться.

– Это пистолет, – не очень вразумительно пояснил он. – Инструмент для у… для за­щи­ты. Как видишь, неплохой.

Женщина, все еще в шоке, медленно слезла с лошади, машинально набросила уздечку на какой-то выступ и подошла ближе.

– Ты ранен? – почему-то шепотом спросила она.

– Нет, все в порядке, – поспешно заверил ее Пилот. – Просто слегка ударился.

Он привстал, несколько раз встряхнул головой и улыбнулся – уже намного увереннее.

– А скажи… – женщина придвинулась еще ближе, глаза ее сияли странным блеском. – Этот… пистолет… Ты мог бы с помощью него… Ты мог бы применить его против человека?

Пилот, все еще не очень хорошо соображая после падения, молча кивнул.

– А скажи… – женщина придвинулась еще ближе и глаза ее полыхнули еще ярче. – Тебе уже… приходилось это делать?

Мысль о том, что убийство может служить поводом для возбуждения, показалась Пи­ло­ту смешной, он улыбнулся, протянул руки и мягко прижал женщину к своей груди.

– Да! – прошептал он, дыша прямо в изящное тонкое ушко, полускрытое пышными во­ло­сами. – Да, и не один раз…

Тело ее оказалось гибким и сильным, и тот факт, что под ними вместо мягкой постели было твердое каменное ложе, нисколько не смущал обоих. Женщина была то стыдливой и по­корной, то наглой и властной, он входил в нее с яростью зверя и с нежностью теплого ве­тер­ка – и только когда солнце ощутимо скатилось к закату, любовники оторвались наконец друг от друга и медленно, ведя в поводу успокоившуюся уже кобылку, двинулись к замку.

– Я буду помнить тебя всю жизнь, – шепнул Пилот на прощание, снова перекатывая мысль о том, что "всю жизнь" – это совсем не эквивалентно "надолго", в последний раз вдох­нул свежий, насыщенный кислородом воздух Идиллии, захлопнул фонарь, привычно поднял ма­шину в воздух, сделал круг над гостеприимным замком и на высоте пятидесяти тысяч мет­ров запустил программу Перехода.

– Мне так жаль их… – сказала хозяйка замка, провожая взглядом исчезающий в облаках штур­мовик.