Мученик

– Я знаю дорогу, – сказал я, кивая на дверь. – Иди, пиши отчёт, а потом отдохни. У меня для вас обоих скоро будет новое задание.

***

– Нет. – Сурово отрубила Эвадина, и её взгляд оказался не менее острым, чем её тон.

– Это не займёт много времени, – настаивал я. – Не больше месяца.

– И тем самым лишишь меня моего самого ценного советника, пока наша регентша сидит во дворце и строит заговоры. На прошлой неделе она отправила моего отца спланировать кампанию по возвращению Фьордгельда, и уж конечно с флотом Ковенанта в авангарде флота. – Эвадина покачала головой. – Сейчас не время одобрять какой-нибудь набег в лес на основании слов какой-то преступницы.

– Я буду не один. И вы знаете, что неосторожность – это не по мне.

– Неужели? Припоминаю твою знаменитую осторожность, от которой ты покатился вниз с горы, и я решила, что ты точно мёртв.

Она глубоко вздохнула, положив руки на луку седла Улстана. Я сидел верхом на Черностопе рядом с ней, и мы смотрели, как войско Ковенанта занимается ежедневной муштрой. Нашей тренировочной площадкой стали ровные поля по краям верховьев реки Альбер к северу от городских стен. Каждое утро всё войско маршировало из города на манёвры. Из-за потерь в Долине отряды ветеранов пополнялись рекрутами из священного похода. На мой опытный глаз ряды войска выглядели всё ещё несколько рваными, по сравнению с ротой Короны или более опытными герцогскими рекрутами. Но, благодаря неустанным усилиям Суэйна, они быстро учились, и их было много, больше девяти тысяч, по последним подсчётам Эйн. Кормить и вооружать такую армию выходило недёшево, и недавнее пособие от Короны помогало в этом слабо. Я счёл весьма значительным то, что Совет светящих, несмотря на многие обещания, до сих пор не заплатил никаких денег – и при этом я собирал многочисленные донесения о том, что в окрестностях Атильтора собирается второе войско Ковенанта. Очевидно, мои обязанности начальника шпионов далеко не закончились, хотя разум сверлила мысль о Жутком Схроне.

– Вы же сами назначили меня на эту роль, – напомнил я Эвадине. – И Шильва Сакен не стала бы без причин указывать мне на это место.

– Значит, ты доверяешь этой королеве контрабандистов?

– Декин ей доверял, а она ему. А ещё она знала о его привязанности ко мне. Вряд ли она желает мне зла.

– Тогда это, пожалуй, значит, что она – редкостная душа в нашем королевстве. – Тут было не поспорить. С недавнего времени я всё чаще замечал мрачные взгляды, которые бросали на меня самые разные люди. Я отчётливо видел негодование на лицах священников, которые симпатизировали светящим, а ещё в нахмуренных бровях аристократов и дворян, которых бесило возвышение недавнего разбойника. Но ещё сильнее тревожило то, что я видел такое же негодование и в ясных, немигающих взглядах некоторых в рядах последователей Помазанной Леди. Это по большей части были мужчины, которые пристальнее всех смотрели на Эвадину во время проповедей, и громче всех кричали, когда она призывала изъявить свою преданность. Этих на её сторону завлекло смешение похоти и веры, и хотя первое они наверняка отрицали, провозглашая последнее, но им приходилось ревнивым взглядом смотреть на нашу очевидную близость. Не стану отрицать, что моё желание изучить загадочные слова Шильвы частично возникло из желания передохнуть от такой неприкрытой ненависти.

– Так что это такое? – неохотно соглашаясь, спросила Эвадина. – Этот Жуткий Схрон?

– Развалины, – сказал я. – Некогда замок впечатляющих размеров, который обрушился много десятилетий назад. Лорд, который им владел, некоторым образом поссорился с будущим герцогом Шейвинской Марки. Итогом стали хаос и кровавая расплата, и замок по приказу герцога развалили. Как часто бывает со старыми местами, говорят, будто там живут призраки, что якобы несправедливо убитый лорд и его знаменосцы бродят по развалинам в поисках живых душ, чтобы их сожрать, и всё такое.

– Похоже на место, которое лучше избегать.

– И потому оно полезно для тех, кто хотел бы что-либо спрятать. Например, для тех, кто желает плохого нашему делу.

Эвадина погрузилась в молчание, задумчиво нахмурив лоб. Как обычно, я мог прочитать её мысли.

– Вы нужны здесь, – категорически возразил я таким же непреклонным тоном, что и она.

Она стиснула зубы так, что это сказало мне о сдержанном упрёке.

– Возьмёшь всю Разведроту, – велела она. – И тебя будут сопровождать постоянно. Возражений и слушать не буду.

– Как пожелает миледи.

Её лицо чуть смягчилось, когда она тоже поняла, о чём я думаю.

– У тебя ведь уже есть подозрение, что ты там найдёшь?

– Как вы и говорили, наша регентша строит заговоры. И совет тоже. Если в Жутком Схроне и найдётся что-нибудь, то можно поспорить, оно касается кого-то из них, а то и обоих. – Я позволил себе неуверенно помолчать, не зная, хочу ли я слышать ответ на следующие слова. – А это поднимает вопрос о том, что придётся сделать, если там обнаружится для нас опасность.

Ответила Эвадина тихо, но непреклонно:

– Покончи с этим. Без жалости. И принеси мне надёжные доказательства злонамеренности – такие, которые нельзя отрицать. Я могу терпеть Корону в качестве сомневающегося союзника, или Совет. Но не обоих разом. Чтобы наше дело восторжествовало, баланс в королевстве не может оставаться таким… шатким. – Она натянуто и печально улыбнулась. – И соблюдайте осторожность, сэр Элвин Писарь. Наши враги знают, что я – ничто без вас.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Мне не хватало лесного чутья Флетчмана. Как и Лилат. Путешествие по зелёному лабиринту оврагов и кущ, которые будто бы ещё сильнее заросли в моё отсутствие, принесло мне больше беспокойства, чем знакомое ощущение. Казалось бы, я должен был чувствовать, что вернулся домой – столько знакомых видов и запахов, хор певчих птиц и скрип ветвей, сливавшихся в гостеприимную мелодию. Но нет. Вот я снова ехал под густым пологом леса и понимал, что он пробуждает во мне резкое и неприятное ощущение, которое всегда жило во мне: оправданное осознание скрытой, но постоянной опасности.

В соответствии с пожеланиями Эвадины я отправился с Разведротой, но умудрился избавиться от большей части из них спустя несколько дней после того, как мы въехали в лес. Привёл их на Леффолдскую поляну – меня влекло туда не столько желание безопасного места для лагеря, сколько любопытство. Я знал, что после поражения Декина эти леса по большей части очистили от разбойников, но разумно было бы предположить, что с тех пор, наверное, образовались новые банды. И всё же посреди старых камней на поляне я не нашёл никаких следов их существования. Казалось, уже долгое время никто не разводил костёр в потрескавшемся и покрытом мхом кругу амфитеатра. Тайники для припасов были по большей части пусты, а в остальных всё сгнило и покрылось паутиной. Удручающе было видеть, как это место, переставшее быть площадкой для перемирий и собраний преступников, превращается в очередные развалины, которые скоро захватит лес. Впрочем, мои спутники сочли поляну очаровательной, особенно Эйн, которая носилась повсюду, заглядывая в каждый закоулок, и находила много источников для своей неиссякаемой способности к новым песням. Поначалу она, как обычно, напевала мелодии без слов, но постепенно они наполнялись стихами, которые превращали их в очередную поэму для её библиотеки.

– В давние годы они пришли… – тихо напевала она, дёргая струны мандолины, раздобытой ею где-то на пути из Алундии. Мы разбили лагерь в центре амфитеатра, и наши костры пускали дым в вечернее небо. – Резвиться и кровь лить под пологом древ…

– Вряд ли это место предназначалось для этого, – встрял я. Вид руин после такого долгого времени вызвал во мне неизбежное чувство узнавания. В заброшенном каэритском городе под горой я видел не просто эхо этих очертаний. Таер Утир Олейт, так называл его Эйтлишь. Город, который был ещё и вратами, павший бесчисленные годы назад, как и это место, и теперь я считал, что люди, построившие тот город, поучаствовали и в возведении этого каменного овала. И не сомневался, что их конец был вызван той же причиной: Бич.

– Так для чего оно? – спросила Эйн, перебирая струны тонкими пальцами.

– О-о, подозреваю, для многого. – Я посмотрел на покрытый лозами камень, вспоминая вырезанные там древние буквы, которые теперь почти скрылись. – Думаю, люди, которые это построили, приходили сюда поговорить, как поступали разбойники не так давно. А ещё они пели здесь свои песни, как ты. А может, смотрели, как кривляются актёры в комедиях, но вряд ли они приходили ради крови.

– Капитан, всё чисто на милю вокруг, если не больше, – доложил Эймонд. Как и остальные разведчики, он учёл мой запрет называть меня «милорд». Оказалось, что мне это не нравится, по крайней мере, из их уст. После казни Самозванца, всё ещё свежей в моей памяти, это было похоже на ложь, даже на насмешку.