Мученик

Когда Элберт начал свою смертоносную атаку на Серебряные Копья, я схватил свой шлем, но ещё не надел. Расстояние между мной и Локлайном было слишком большим. И я не успел бы преодолеть его прежде, чем он добрался бы до Леаноры, но зато я всегда мастерски умел бросать вещи. Шлем пролетел по воздуху, попал Локлайну сбоку по незащищённой голове, и силы удара хватило, чтобы он пошатнулся в седле. Ещё несколько ярдов он держался, натягивая поводья своего скакуна, и животное отвернуло от Леаноры, а потом споткнулось и упало на кучу взбитого дёрна.

Увидев свой шанс, я вытащил меч из ножен и ударил Черностопа по бокам, мгновенно пустив его галопом. Локлайн выбрался из-под дёргавшейся лошади и, когда я помчался на него, повернулся ко мне с пустым взглядом человека перед неизбежной кончиной. К несчастью, прежде чем я успел задавить его, раздражающе верный конь Локлайна поднялся на ноги. Обиженно взвизгнув, скакун бросился Черностопу в бок, и от силы удара мы отклонились от цели. Черностоп похвально попытался остаться на ногах, но удар оказался слишком сильным. Он споткнулся, поскользнулся, его передние ноги подкосились, и я выпал из седла. К тому времени у меня накопилось достаточно практики в прыжках с падающей лошади, а потому я вырвал ноги из стремян и откатился в момент удара, не получив никаких травм, помимо нескольких синяков. А ещё я умудрился удержать свой меч, и это чисто случайно позволило мне парировать удар клинка Самозванца, опускавшегося мне на голову.

Наши клинки скрежетали друг об друга, а он возвышался надо мной, и выражение несчастного понимания на его лице сменилось гримасой ярости.

– Писарь, да? – спросил он, стиснув зубы и наваливаясь всем весом. – Жаль, а я надеялся сохранить тебе жизнь.

– Неужели? – Я сдвинул вес в сторону и наклонил меч, а потом дёрнул навершием вперёд и нанёс резкий удар ему по носу. – Я-то оставлять тебя в живых никогда не собирался.

Охнув от боли, он отпрянул, давая мне возможность полностью подняться на ноги. Но это была лишь кратчайшая передышка. Локлайн бурей набросился на меня, меч быстро описывал дуги, нанося удар за ударом по моей голове без шлема. Из многих часов мучений от рук Рулгарта я вынес один заметный урок: не парируй, если есть возможность увернуться. На отражение клинка требуется почти столько же энергии, как и на нанесение удара, а в поединке на мечах побеждает обычно тот, кто может дольше сохранить силы. И потому Самозванец нападал на меня, а я старался отклоняться и пригибаться, а не бить по его клинку своим, и ждал, когда он неминуемо сделает паузу, чтобы перевести дух. Когда она настала, я начал свою атаку, сделав ложный выпад Локлайну в лицо, а потом взмахнул клинком вверх-вниз и ударил по его руке с мечом. Я знал, что клинок не пробьёт его отличные доспехи, но силы могло хватить, чтобы сломать кость под ними. Он вовремя отпрянул и избежал худшего, но меч попал ему по запястью латной перчатки. Ругнувшись, Локлайн отступил ещё на шаг, пытаясь перехватить меч другой рукой. Я не дал ему на это времени, бросившись вперёд, и нанёс серию ударов по ногам и животу. Он быстро отступал, и, морщась от боли, крутил повреждённым запястьем, парируя мои удары. Пока я теснил его назад, в моей голове ясно, словно колокол, прозвучало глубокое осознание: «Я лучше него».

Действительно, Локлайн умело обращался с клинком, но не был он и особенно искусен. Крепкий боец и, несомненно, вдохновляющий лидер, но не более. Я сомневаюсь, что он смог бы и дальше меня сдерживать, даже если бы Эвадина не примчалась на полном скаку, вырвавшись из свалки за его спиной. Она низко наклонилась в седле, высоко подняв меч, уже окровавленный от стычки с невезучим противником, для обезглавливающего удара по шее Самозванца. Однако в этот раз знаменитая удача Самозванца не оставила его. Предупреждённый барабанной дробью копыт, он дёрнулся в сторону, пытаясь сбежать. Удача, возможно, была на его стороне, но его суждения – нет, поскольку он сместился не в ту сторону, и, избежав меча Эвадины, оказался на пути её коня.

Локлайн отлетел от бока Улстана, словно тряпичная кукла, дёргая руками и ногами и выронив меч. Пролетел он недалеко, упал ничком, и, оставив грязную колею на земле, остановился у моих ног. Безуспешно пытаясь подняться, он отплёвывался, и бурый с коричневым смешивались в луже вокруг его рта.

– Убей его, Элвин! – крикнула мне Эвадина, дёргая поводья, чтобы остановить и развернуть Улстана. – Покончи с этим раз и навсегда!

То, что я не исполнил её приказ, позже я спишу на орду Самозванца, которая отвлекла моё внимание, разразившись в этот миг яростными криками и наконец-то бросившись вперёд. Однако это будет очередной моей ложью. Посмотрев вниз, я увидел, как человек, называвший себя королём, сплёвывает кровь и грязь у моих закованных в сталь ног, и этот последний акт неповиновения пробудил в моём сердце крупицу милосердия. Я прежде убивал беспомощных людей, и большинство из них того заслуживали. Но вот Локлайн силился посмотреть на меня злобными глазами, в его взгляде не было никакого страха, и я решил, что этот человек заслуживает более благоприятного конца.

– Полежите немного, ваше величество, – сказал я, поставив ногу ему на плечо, и придавил его. – Мы займёмся вами в самое ближайшее время.

Оглядевшись, я с тревогой быстро оценил разворачивавшуюся битву. Серебряные Копья герцога Галтона погибли или сбежали. Уилхем снова выстраивал Всадников Ковенанта. За ними я увидел всю приближающуюся рать бунтовщиков. Альтьенцы в центре начали маршировать с неким подобием дисциплины, но вскоре их ряды разъехались, поскольку многие в ярости перешли на бег. Убийство герцога явно взбесило их, но генерал из гнева никудышный. Слева от них толпой бежали массы взбунтовавшихся керлов, кричали и потрясали своим разнообразным оружием, отчаянно пытаясь сохранить человека, которого они называли Истинным королём. Перед ними был единственный оппонент – рыцарь на коне, который бросился прямиком в самое сердце атакующей толпы. По всей видимости сэр Элберт ещё не покончил на сегодня с убийствами.

– Элвин! – строго повторила Эвадина, остановив Улстана поблизости и, нетерпеливо нахмурилась, указывая мечом на лежачего Локлайна.

– Нам предстоит битва, миледи, – ответил я, наклонив голову в сторону приближающейся орды. – И к тому же, этот человек сдался. Надеюсь, вы не хотите, чтобы я себя обесчестил.

– Ёбаный лжец! – выдохнул Локлайн и со стоном попытался справиться с моей ногой, чтобы вывернуть шею и крикнуть Эвадине: – Я не сдавался! Убей меня, если у тебя есть сердце, поклоняющаяся Малицитам сука!

– Тише, тише, – сказал я, надавливая сильнее, и его слова заглохли в грязи. – Довольно уже, глупенький король. – Говоря это, я не отводил глаз от Эвадины, и видел, как её лицо наморщилось от досады, а потом она закрыла глаза и сделала успокаивающий вдох.

– Если станет ясно, что они собираются его вернуть, – сказала она, и снова пришпорил Улстана, – не медли.

С этими словами она уехала, выкрикивая команды Уилхему, чтобы тот проследил за безопасностью Леаноры. Я из предосторожности резко ударил Локлайна в основание черепа и потащил его обмякшее тело под защиту королевского войска. Встревоженно глянув через плечо, я увидел армию бунтовщиков всего в сотне шагов позади, и они быстро приближались, пускай их порядки мало напоминали военное построение. Я подумал, не последовать ли приказу Эвадины, считая, что вряд ли успею быстро протащить этого человека так далеко. К счастью, капитан Суэйн явно серьёзно отнёсся к моему предупреждению, и войско Ковенанта уже приближалось. Они двигались размеренным бегом, обогнули меня и Верховую роту, а затем построились в стандартную трёхшеренговую оборонительную линию. Чтобы не отставать, вскоре за ними последовала и рота Короны, а слева от них уже подходили герцогские рекруты из Шейвинской Марки. Позднее я узнал, что герцогиня Лорайн отвергла возражения своего главного капитана на приказ наступать. Люди герцогини маршировали заметно медленнее, чем солдаты Короны и Ковенанта, и выстроились в линию по диагонали к королевским войскам так, чтобы как раз вовремя встретить огромную толпу нападающих керлов.

Когда вся масса врезалась в стену защитников, это породило взрыв криков от боли и ярости, сливавшихся с громкими ударами плоти по броне и клинкам. Небольшой уклон холма давал мне хороший обзор орды Самозванца, которая набрасывалась на королевское войско, как волны, что откатываются от скалистого берега. Там, где прилив встречался с герцогскими рекрутами, наши ряды изогнулись, но не прорвались. А потом они вытянулись влево, поскольку самые предприимчивые керлы попытались обойти наши фланги. К счастью, к этому времени подошли роты кордвайнцев и сдерживали бунтовщиков, пока не выехала сотня или более конных рыцарей, и не атаковала их фланги.

В центре альтьенцы неустрашимо и яростно набрасывались на роты Короны и Ковенанта, но всё без результата. Если бы они наступали хотя бы немного дисциплинированней, то численность могла бы обеспечить прорыв, но когда кончился запал, им оставалось только рубить и колоть лес пик и алебард. Я видел, как большая группа верховых бунтовщиков попыталась обойти правый фланг королевского войска, но втянулась там в хаотичную свалку с огромной бурлящей толпой Священного Похода Ковенанта. Всадники с впечатляющей решимостью атаковали окружавшую их толпу, но большую часть из них неминуемо одолели и быстро стащили с лошадей. Посмотрев на склон позади альтьенцев, я с радостью увидел множество фигур, исчезающих за гребнем – наёмникам нет смысла задерживаться, если их наниматель убит.

И хотя теперь я не сомневался, чем окончится битва, она, очевидно, была ещё далека от завершения. Вздохнув, я выпустил кирасу Локлайна и быстро осмотрел ряды Всадников Ковенанта, стоявших поблизости.

– Эймонд! Госпожа Джалайна! – крикнул я, увидев обоих по-прежнему на лошадях и с виду невредимых.

– Капитан? – спросил Эймонд, когда они с Вдовой подъехали ко мне. У обоих на лицах виднелись характерные пятна крови и грязи, какие появляются только в битве. Эймонд получил скверный порез на лице от левой щеки до уха, верхний кончик которого срезало. Его это явно не сильно тревожило.