Мы, Николай II

— Слушаюсь. Начну, так сказать, с конца. Отравили Вас, Ваше Величество, предварительно добавив яд в несколько отмеченных заговорщиками бутылок лимонада разных сортов и, на всякий случай, в стакан с киселём. Поэтому шансов избежать яда у Вас практически не было. Сделал эту, так сказать, гнусность, молодой официант Иван Максимов, не просто так, кстати, за 100 рублей. Расспросив его, так сказать, с пристрастием, мы выяснили, что деньги ему обещал некто Дмитрий Белов, числящийся помощником управляющего одной из нефтедобывающих компаний, а здесь, на выставке, работающий в павильоне нефтяного производства братьев Нобель.

— Павильон Баку, Вам он ещё очень понравился, — вставил свои «пять копеек» Витте.

— Но Вы же сказали Ротшильды и Рокфеллеры, причём же здесь человек Нобелей?

— Здесь важно уточнить — он не человек Нобелей, он явно засланный казачок. Подумайте, Ваше Величество, обеспокоенные Ротшильды или Рокфеллеры наносят сразу двойной удар, пытаясь нейтрализовать Вас и, одновременно, подставить ничего не подозревающих братьев Нобель, — Витте улыбнулся. — Только они забыли русскую пословицу про двух зайцев и в итоге не поймали ни одного.

— А московские покушения тоже напрямую связаны с этими семейками Адамсов?

— С чем, простите? Про Адамсов мне ничего не известно, — Витте удивлённо заморгал, переглянувшись с остальными.

— Мне кажется, Николай Александрович, ещё не пришёл до конца в себя, — пришла мне на помощь Мария Фёдоровна.

— В Москве всё гораздо, так сказать, сложнее, — Добржинский прежде, чем вновь заговорить, посмотрел на Столыпина и дождался его разрешающего кивка, — У нас в руках нет живых исполнителей. Но дело не безнадёжно. Во-первых, в камере был отравлен Карпович, причём тем же мышьяком. Нам удалось выяснить, что в тот день еду по камерам разносил некто Игнат Дробышев, который сменился ровно в 14:00 и больше его никто не видел — ни дома, ни у друзей и знакомых его не нашли, но, в конце то концов, он не мог ведь исчезнуть, потому поиски продолжаются. Вторая нить — взрыв перед началом стрельбы на Ходынском поле. Мои люди активно ищут факты недостачи пороха и взрывателей на военных складах по всей стране. И, пожалуй, самое важное.

— Позвольте мне продолжить Ваш рассказ, — остановил Добржинского Столыпин. — У нас по линии жандармского отделения появилась информация, что, как минимум, два человека в Вашем ближайшем окружении с высокой вероятностью находятся на обеспечение у двух этих не к ночи помянутых семейств. Прошу не удивляться, но это барон Владимир Борисович Фредерикс, генерал-лейтенант, шталмейстер и помощник Министра Императорского двора и Дмитрий Фёдорович Трепов, сын бывшего губернатора Санкт-Петербурга Фёдора Фёдоровича Трепова, ныне справляющий должность одного из заместителей московского обер-полицмейстера Власовского.

— Ах, — только и смогла произнести Аликс.

Моё лицо в этот момент, сдаётся мне, тоже выражало крайнюю степень удивления. Два ближайших человека в окружении Николая II. Фредерикс буквально в следующем году должен был стать Министром Императорского двора и успешно выполнять свои обязанности вплоть до Февральской революции 1917 года. А Трепов, верный царский пёс, московский обер-полицмейстер в прежней реальности, назначенный после Ходынской давки, будущий генерал-губернатор Санкт-Петербурга и товарищ Министра внутренних дел.

— Так вот, — невозмутимо продолжал Столыпин. — Первого подозреваем в игре на Рокфеллеров, второму благоволят Ротшильды. Оба ярые западники, ни в чём предосудительным до сего дня не замечены.

— Расклад пасьянса понятен, — резюмировал Витте. — Зная смертельную вражду между двумя влиятельнейшими семьями мира, нам осталось определиться — Рокфеллеры или Ротшильды, Фредерикс или Трепов?

— У меня есть оригинальная идея на этот счёт, — опытнейшую Марию Фёдоровну было трудно вывести из себя. — Тебе нужно встретиться с ними, Ники, возможно тогда ты и поймёшь — кто твой главный враг.

— Господа, убедительно прошу не забывать, что именно Ротшильды предоставили нам заёмный драгоценный металл для обеспечения золотого стандарта рубля, — Витте заметно разволновался. — Прошу проявить максимум осторожности и деликатности.

— А мы, для начала, начнём с более простых вопросов — продолжим искать убийцу Карповича и место утечки боеприпасов, — Столыпин, как всегда, был предельно конкретен.

— Отлично, господа, тогда я, с вашего позволения, продолжу в ближайшие дни внимательно изучать отечественные новинки и достижения, только прошу усилить охрану и назначить надёжного дегустатора блюд, чтобы избежать новой попытки отравления, — последнее слово, как и полагалось, осталось за мной.

В эту ночь я долго не мог заснуть, размышляя о взаимоотношениях Фредерикса и Трепова с влиятельнейшими семьями мира в прежней реальности? А потом мне вновь приснился Иван Васильевич Грозный в исполнении горячо любимого актёра Юрия Яковлева, настойчиво тыкающий в меня кубком и требующий отпить из него…

Глава 12 МЕДИЦИНА

Чуть оправившись после попытки отравления, с я двойным энтузиазмом продолжил изучение выставки, знакомясь с людьми, изобретениями и достижениями родной страны. При этом я наметил в ближайшее время уделить первостепенной внимание двум вопросам — здравоохранению и развитию флота.

Охрана моя была заметно усилена, специальный человек дегустировал всё, что мне предстояло съесть и выпить. Начальник охраны всё время пытался напялить на меня противопулевой жилет, собранный из стальных пластин, а потому совершенно неподъёмный. Это приспособление в марте 1891 года во время покушения спасло жизнь премьер-министру Болгарии Стефану Стамболову. Через 4 года его — революционера и поэта зарежут трое, чьи имена он постарается назвать в последние секунды жизни. В заказном убийстве обвинят меня, но, пользуясь случаем, хочу уверить вас в своей совершенной непричастности к этому делу. На Западе так всегда — сами между собой разбираются, а Россия у них виновата…

При всём уважении к нынешнему лейб-медику Густаву Гиршу, я решил усилить медицинское обеспечение царской семьи, пригласив к нему помощником лейб-медика Евгения Сергеевича Боткина, сына выдающегося российского врача-терапевта и учёного Сергея Петровича Боткина. Данная кандидатура привлекла меня прежде всего бесконечной верностью Евгения Сергеевича царской семье в известной мне действительности, с императором, его женой и детьми он был до последнего смертного часа и также принял мученическую смерть в подвале дома инженера Ипатьева. Будем надеяться, что и в этой жизни он нас не подведёт, а уж я позабочусь об увеличении продолжительности его жизни. В прошлом году Боткин уехал в Германию, где в ведущих медицинских учреждениях Гейдельберга и Берлина слушал лекции и занимался практикой у ведущих немецких врачей — профессоров Г. Мунка, Б. Френкеля, П. Эрнста и других. Это меня по-настоящему радовало, и я готов был подождать его возвращение пару-тройку месяцев.

В эти дни я решил взяться за вопросы здравоохранения в стране всерьёз. Какого же было моё удивление, когда от специалистов я узнал, что медицина, по сути, была бесплатной — да, именно, — бесплатными были амбулаторное лечение, лечение в больницах, хирургическая и специальная помощь, родовспоможение. Плата за медпомощь сохранялась только в уездных городских больницах и лишь для пациентов из других уездов. Таким образом, «великое завоевание Октября», бесплатное медицинское обслуживание, было в целом достигнуто в Императорской России уже в конце XIX столетия.