Мы, Николай II

Столыпин был активным сторонником здорового образа жизни, Добржинский возможно бы и закурил, вдохновлённый примером Николая II, но в нашем «без никотиновом» обществе сделать это он не решился. Судя по настроению, обоим им не терпелось поделиться новостями.

— Ваше Величество, — спокойно начал Столыпин. — Хочу доложить, что высокопрофессиональная слежка, установленная за Треповым и Фредериксом, на данный момент, дала минимальные результаты — были зафиксированы встречи с иностранными подданными, укладывающиеся, однако, в логику служебных обязанностей объектов наблюдения, но зато мы нашли канал утечки взрывчатых материалов с одного из военных складов в Кашире. Наши люди выявили существенную недостачу, причём никакой политической подоплёки — чистое разворуйство. Расскажите пожалуйста поподробнее, Антон Франциевич.

— Да, установили недостачу, задержали и начали допрашивать, так сказать, подозреваемых. И один из них, некто Илья Головлёв вспомнил, что покупателем последней партии динамита и взрывателей был высокий, хорошо одетый средних лет человек с заметным английским акцентом.

— Британская разведка?

— Мы установили наблюдение за сотрудниками английского посольства и сделали фотографии всех, кто за последние две недели покидал его территорию. И, так сказать, сработало — на одном из фото Головлёв опознал своего покупателя. Им оказался некто Уильям Бейкер.

— Пекарь? — непроизвольно вырвалось у меня.

— Почему пекарь, Ваше Величество, Вы лично его знаете?

— Нет, конечно, просто Бейкер в переводе с английского — пекарь.

— Оригинально, — Столыпин не мог скрыть улыбки, — Получается, что Шерлок Холмс и доктор Ватсон снимали квартиру на Бейкер-стрит — улице Пекарей?

— Таких господ в составе персонала английского посольства точно нет, — на полном серьёзе ответил гораздо менее начитанный Добржинский.

— Это герои новомодного цикла детективных рассказов популярного английского писателя Артура Конан Дойла, — счёл нужным я пояснить. — Простите, что отвлекли Вас, уважаемый Антон Франциевич, продолжайте пожалуйста.

— Так вот, этот самый Бейкер оказался никем иным, как одним из ответственных секретарей посольства, а по сути — штатным британским разведчиком.

— А какое отношение он имеет к Рокфеллерам или Ротшильдам?

— К Ротшильдам, Ваше Величество и, так сказать, самое прямое. Нам с помощью военной контрразведки, так своевременно Вами обновлённой и усиленной, удалось выяснить интереснейший факт. Этот Уильям Бейкер, а на самом деле Остин Бэбкок, довольно рано осиротел и попал в приют. Там он заметно выделявшийся ростом и спортивной фигурой среди сверстников, был замечен неким господином, который стал регулярно брать юношу на выходные, а позднее оплатил его обучение в престижном колледже Питерхаус, а потом и в престижнейшем университете Кембридж. С учётом ежегодной стоимости обучения порядка 600–800 фунтов, то есть порядка 6000–8000 рублей, позволить такое, так сказать, удовольствие мог только человек очень состоятельный.

— Кстати, Ваше Величество, наши коллеги из разведки установили интересный факт — мальчиков, а точнее уже юношей, подобных Остину, хорошо развитых физически и интеллектуально, некто неизвестный регулярно по выпуску из приюта устраивал на учёбу в престижные заведения и полностью её оплачивал.

— Может быть это какой-то любитель, простите господа, мальчиков? Забирал их к себе на выходные, привязывался, а потом из чувства благодарности устраивал их судьбу, — решил я выступить в роли наигранно сомневающегося оппонента.

— Тогда это скорее любитель студентов самых престижных и дорогих университетов страны, — усмехнулся Столыпин. — Можно, конечно, теоретически допустить, что параллельно этот тип любил вести высоконаучные беседы с просвещённой молодёжью — у богатых, как известно, свои причуды, но уж больно дорогое удовольствие. Если число таких любимчиков достигало нескольких десятков, то ежегодная сумма на их обучение получается поистине фантастической. Гораздо вероятнее иное. По нашим данным банковская династия Ротшильдов, основанная в начале XVIII века Мейером Амшелем Ротшильдом, была традиционно связана с разведывательными службами. Ещё во время войны с Наполеоном Ротшильды создали разветвленную агентурную сеть, в которую входило более чем 200 источников информации. Все полученные ими разведданные, как, впрочем, и налаженные банковские возможности по межгосударственному переводу капиталов, Ротшильды предоставили в распоряжение Британской короны, добавив к этому крупные займы на войну против Наполеона. Когда речь шла о защите Отечества, они не останавливались перед затратами и умели рисковать, делая большие ставки, но при этом семейство не забывало о приумножении при любой удобной возможности собственного капитала.

— Задержать официально этого Уильяма-Остина мы не можем, дипломатический иммунитет, но заманить его в ловушку и поговорить по душам тет-а-тет, почему бы и нет?

— Не получим политического скандала? Может имеет смысл проконсультироваться у Министра иностранных дел?

— Ваше Величество, неудобно, право слово, но при всём уважении к Алексею Борисовичу Лобанову-Ростовскому, семьдесят два года дают о себе знать. Последние договоры с Китаем и Японией дались ему очень большой кровью, выглядит он вялым и уставшим. Простите, что лезу не в своё дело, — на лице Столыпина не было и тени смущения, — но я бы настоятельно рекомендовал найти более молодого и активного человека на эту ответственейшую должность.

— Благодарю за совет и Вашу откровенность, я обязательно пообщаюсь по этому вопросу с Сергей Юльевичем Витте, а вы, господа, займитесь пока доскональной разработкой операции по Уильяму-Остину. Как назовём её, господа?

— Пекарь, так сказать, Ваше Величество, — прыснул в усы Антон Франциевич, неожиданно рассмешив нас со Столыпиным.

Глава 15 КЛУБОК ЗМЕЙ

На должность министра иностранный дел я решил пригласить Владимира Николаевича Коковцова, предварительно получив согласие Витте. Возможно вас немного удивит мой выбор, но вы должны меня понять — я мало знал людей из нового окружения. Фамилия Коковцова наравне с Витте и Столыпиным была известна мне со времён студенческой юности. Позже я читал много разного про этих людей, но нельзя отрицать, что вся эта тройка состояла из людей ярких, одарённых, крупнокалиберных.

Владимир Николаевич в настоящий момент исполнял обязанности товарища министра финансов, но так как Витте решил по моему согласию совместить посты председателя Комитета министров и министра финансов, назначение Коковцова министром иностранных дел выглядело вполне логично. Карьерный рост, удовлетворение здоровых амбиций, отличные отзывы Государственного секретаря Вячеслава Константиновича Плеве, с которым претендент на высокую должность ранее вместе работал, опять же пять лет службы в Министерстве юстиции. По воспоминаниям современников в отличие от Столыпина он не был политиком и стремился лишь к сохранению своего «статус-кво». «Отличаясь, как и Витте со Столыпиным, высоким профессионализмом, размахом мышления, имея, что называется, „государственный ум“, обладая осмотрительностью и необходимой на таком посту в России осторожностью и неторопливостью, он был человеком необычайно порядочным и цельным, обладал качествами, которыми после него уже, пожалуй, мало кто мог на этом посту в России похвастаться. Впрочем, хвастаться Коковцов не любил, был скромен, хотя и далек от самоуничижения, придворного холопства. И в манере поведения, и в своих управленческих действиях он, тут Николай II был прав, не заслонял его…».

Конечно, в тот момент дословно цитату я не вспомнил, но факты, изложенные в ней, глубоко запали в мой мозг много лет назад.

— Владимир Николаевич, — встретил я Коковцова доброжелательной улыбкой.

— Доброе утро, Ваше Величество.

— Владимир Николаевич, мы оба люди деловые, а потому тянуть не буду и сразу предложу Вам занять высокий пост российского министра иностранных дел.

— Сдюжу ли, Ваше Величество? Да и Алексей Борисович вроде бы недурно справляется или Вы считаете иначе?

— Возраст. Я, как Вы поняли, давно ждал церемонию коронации, чтобы в ранге Императора Российского активно начать реформировать все сферы жизни общества. А посему мне нужна новая команда — людей образованных, современных, практичных, с государственным мышлением и ясным видением правильных путей этого самого реформирования.

— Ваше Величество, мне очень лестны Ваши слова. Буду честен — пока я не совсем ясно вижу эти самые правильные пути, но могу попробовать.

— Я буду рядом, дорогой Владимир Николаевич, да и Сергей Юльевич Вам явно симпатизирует. А вместе мы сила!